Так вот, Бастилия стала самым молодым рыцарем — и по сей день держит этот рекорд.
Я к тому, что бег в исполнении специально подготовленного и обученного Кристина есть бег в самом высшем понимании этого слова. У меня аж челюсть отвисла, когда я увидел, как Бастилия, стартовав, пустилась за нами.
Покажи подобное олимпийским спринтерам — и комплекс неполноценности погнал бы их записываться в бухгалтеры, повесив кроссовки на гвоздик.
Синг вдруг закричал и остановился так резко, что я (а я приотстал, так как все время оглядывался) врезался ему в спину. Мокиец не был Кристином, но Линзы Воина носил явно не зря. Наверное, они помогли ему устоять на ногах, а вот я отлетел прочь.
— Синг? — спросил я. — Что слу…
Руки громилы антрополога шарили у пояса, вытаскивая пистолеты. После чего он картинно — не иначе, насмотрелся боевиков со стрельбой — принялся разряжать их во что-то.
Я высунулся из-за его спины и увидел второго Оживленного. Такого же серо-черно-белесого, составленного из пачек бумаги. Он тяжеловесно и неуклюже надвигался на нас по коридору.
Канонада, устроенная мокийцем, на него мало подействовала. Пули пробивали его тело, выдирая клочья бумаги, с каждым выстрелом монстр чуть заметно сбавлял ход, но все равно продолжал ковылять прямо на Синга.
Ко мне подлетела Бастилия.
— Битые Стекла! — выругалась она, сдергивая с плеча сумочку. — Даже не знаю, смогу ли справиться в одиночку.
С этими словами она сунула руку внутрь и что-то схватила. Когда в следующий миг сумочка полетела на пол, в руке Бастилии образовался тяжелый хрустальный меч.
Я только заморгал. Ну да, то, что Бастилия вытащила из сумочки, было, несомненно, мечом. Длиной почти в ее собственный рост. А как он играл в свете ламп, какие радужные блики разбрасывал по стенам!
Ну что, вы, небось, призадумались: возможно ли было спрятать большущую хрусталину в маленьком ридикюле? Так вот что я вам скажу: если этот факт заставляет вас сомневаться в правдивости моей истории — вам нужен доктор. Могу посоветовать неплохого психолога — правда, он работает на Библиотекарей. Они все такие.
Тут все дело в единении.
Бастилия прыгнула вперед, ее меч сверкнул в стремительном взмахе. Оживленный встретил ее тяжелым ударом, и она перекатилась по полу, едва увернувшись от сокрушительной лапы. Потом рубанула — и эта самая лапища начисто отлетела прочь. Отлетела, упала — и мятые страницы, из которых она состояла, вдруг выпрямились и разлетелись, словно кто-то оторвал корешок книги. Они кружились в воздухе, усеивая пол, но Оживленный, кажется, не очень и заметил, что ему отрубили конечность. Я скоро понял почему. Бумажные комья его тела начали перемещаться, формируя взамен отсеченной новую лапу.
Я стряхнул с себя ступор и вскочил. Синг тем временем вытащил сразу два «узи». Припав на колено, он вскинул мясистые руки, и по коридору раскатилось эхо автоматной стрельбы. Удары пуль заставили второго Оживленного приостановиться, клочья бумаги летели в разные стороны, но густой свинцовый дождь его все же не удержал.
— Алькатрас!.. — сквозь грохот автоматов заорал Синг. — Сделай что-нибудь!..
Я прыгнул к стене и выдернул из крепления светильник. «Канталупа» живо уступила напору моего Таланта, и светильник полетел во второго Оживленного ровно в тот момент, когда у Синга кончились патроны.
Попал — и отскочил. Огонь на бумажную тварь почему-то не перекинулся.
— Не так! — крикнул Синг, перезаряжая «узи». — Их обрабатывают от огня! Так просто не подожжешь!
Он снова вскинул автоматы и принялся поливать монстра свинцом. Тот продолжал неостановимо топать вперед.
Если однажды вам доведется сочинять историю наподобие этой, запомните одно простое правило. Никогда не прерывайтесь посреди боевой сцены ради глупых и необязательных объяснений. Я однажды пренебрег этим правилом — в четырнадцатой главе очень захватывающего произведения — и до сих пор жалею об этой своей ошибке.
И вот еще что. Если однажды на вас нападут неостановимые монстры, сделанные из графоманских романов, вам следует поступить в точности так, как поступил я. Живо суйте руку в карман и хватайте Линзы Поджигателя!
«…Так просто не подожжешь? Ну-ка, ну-ка. — Я выдернул бархатный футлярчик. — Ща проверим, чем там вас обработали…»
Я отчаянно рванул Линзы наружу. Беда в том, что я совсем не умел с ними управляться. Могущества у меня было хоть отбавляй, а вот умения… Линзы сработали немедленно, стоило мне к ним прикоснуться. Они принялись очень зловеще мерцать.
— Ык!.. — вырвалось у меня. Я хотел повернуть их прочь, но второпях запутался и нацелил их на себя самого.
Меня спас мой Талант. Оправа сломалась, обе Линзы полетели на пол. От столкновения с камнем одна разлетелась вдребезги, вторая отскочила в сторону и замерла выпуклостью вниз. И выстрелила, поразив пол лучом сгущенного света.
— Алькатрас! — закричал Синг, у которого снова кончились патроны.
Отшвырнув «узи», он выхватил из-за спины дробовик, и тот бабахнул так, что у меня заложило уши. По коридору разлетелась туча конфетти, а в груди Оживленного образовалась внушительная дыра.
Тварь запнулась, и вторым выстрелом Синг едва ее не свалил. Все-таки монстр выпрямился и сделал очередной шаг.
Я потянулся было к уцелевшей Линзе Поджигателя, но жар заставил меня отдернуть руку. Конечно, сама Линза оставалась холодной (иначе ее трудновато было бы носить на лице), но она перегрела вокруг себя камни, не позволяя приблизиться.
Я оглянулся на Бастилию — и как раз вовремя, чтобы увидеть, как она всаживает свой хрустальный меч прямо в грудь супостату. Оживленный, однако, лишь отмахнулся. Меч остался торчать в бумажной груди, а Бастилия, отлетев, ударилась о стену и сползла на пол.
— Бастилия! — закричал я.
Она не отозвалась. Монстр навис над нею…
Я уже неоднократно объяснял вам, что смельчаком отнюдь не являюсь. Правда, иной раз совершить смелый поступок — все равно что ляпнуть глупость. Как говорится, дурное дело нехитрое. И к тому же что одно, что другое редко происходит по плану.
Я бросился на Оживленного. Он повернулся ко мне, отворачиваясь от Бастилии, и замахнулся. Я как-то ушел от удара, а потом сумел дотянуться и выдернуть меч Бастилии у него из туловища.
Вернее, не меч. У меня в кулаке осталась лишь его рукоять. Отскочив, я хотел рубануть, но заметил, что хрустальный клинок по-прежнему торчал в бумажной груди.
У меня за спиной захлебнулись «узи» Синга. У мокийца опять кончились патроны.
Я тупо уставился на осиротевшую рукоять. Мой Талант, как обычно непредсказуемый, сломал рыцарский меч.
Кажется, я простоял столбом дольше, чем можно было позволить себе при вышеуказанных обстоятельствах.
Во мне рос гнев.