Вин посмотрела на платок. Когда лорд намерен всерьез ухаживать за дамой из высшего света, он дарит ей платок…
— Ох, спасибо! — Вин стиснула платок в руке.
Эленд улыбнулся, делая шаг в ее сторону.
— Кто-то другой, кем бы он ни был, мог обойти меня благодаря моей же собственной глупости. Но я не такой дурак, чтобы уступить в соревновании. — Он подмигнул, легко поклонился и вернулся в бальный зал.
Вин выждала несколько мгновений и проскользнула в дверь вслед за ним. Эленд уже разговаривал с теми двумя — Лекалем и Хастингом, юношами из враждебных Венчерам Домов. Они постояли на месте, а потом пошли к боковой двери.
«Через ту дверь можно попасть только в одно место, — подумала Вин. — На лестницу одной из малых башен».
— Госпожа Валетт?
Вин подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Сэйзеда.
— Вы собираетесь уйти? — спросил он.
Вин быстро шагнула ему навстречу.
— Лорд Эленд Венчер только что ушел по той лестнице вместе с друзьями — Хастингом и Лекалем.
— Интересно… — пробормотал Сэйзед. — Но зачем… Госпожа, что с твоим лицом?!
— Неважно, — отмахнулась Вин. — Думаю, мне надо пойти за ними.
— Еще один платок, госпожа? — спросил Сэйзед. — Однако ты не теряешь времени!
— Сэйзед, ты меня слушаешь?
— Да, госпожа. Полагаю, ты можешь пойти, если тебе хочется, но это было бы слишком откровенно. Вряд ли это лучший способ добывать сведения.
— Но я же не буду шпионить открыто. Я воспользуюсь алломантией. Только мне нужно твое разрешение.
Сэйзед немного помолчал.
— Понимаю, — сказал он наконец. — Как твой бок?
— Да он зажил сто лет назад! Я вообще ничего не чувствую.
Сэйзед вздохнул.
— Хорошо. Мастер Кельсер все равно собирался возобновить твои тренировки, как только вернется. Но… будь осторожна. Наверное, глупо говорить такое рожденной туманом, но я все равно тебя прошу.
— Буду, буду, — пообещала Вин. — Встретимся на балконе через час.
— Удачи, госпожа, — сказал Сэйзед.
Но Вин уже спешила назад, к балкону. Она прошла за угол и положила руки на каменные перила, глядя в туман. Прекрасная, головокружительная пустота…
«Как давно это было!» — подумала Вин, доставая из рукава флакончик с металлами. Залпом осушив его, она вытащила горсточку монет.
А потом беспечно вспрыгнула на парапет и бросилась в темный туман.
Ветер раздул подол ее платья. Олово даровало Вин возможность видеть и слышать. Она посмотрела на стену, соединявшую главную башню с боковой. Свинец наполнил тело Вин силой. Сталь позволила умчаться в темноту, оттолкнувшись от брошенной монеты.
Вин качнулась в воздухе. Ветер трепал юбку, мешая движению, и Вин захотелось сбросить бальное платье, но ее алломантическая сила была достаточно велика, чтобы не обращать внимания на такой пустяк. Башня, в которую поднялся Эленд, оказалась совсем недалеко, Вин нужно было только перепрыгнуть через стену. Вин как следует разожгла сталь и, оттолкнувшись посильнее, бросила монетку в туман позади себя. Добравшись до стены, она неловко приземлилась, — платье все-таки мешало. Хорошо, что оно черное, потому что у основания башни находился ярко освещенный сторожевой пост.
«С этой стороны заходить нельзя», — подумала Вин и посмотрела наверх.
Там, похоже, располагалось несколько комнат, и кое-где в окнах горел свет. Вин бросила монету и взвилась вертикально вверх, а потом, подтянувшись к задвижке одного из окон, мягко опустилась на широкий каменный подоконник. Ставни были закрыты на ночь. Ей пришлось прижаться к ним и посильнее разжечь олово, чтобы услышать, что происходит внутри.
— …балы вечно затягиваются чуть ли не до утра. Опять придется стоять двойную вахту.
«Стражники», — подумала Вин, прыгая к следующему окну.
— …и нечего ругать меня за опоздание, — произнес по ту сторону ставен знакомый голос.
Эленд.
— Она, видишь ли, намного привлекательнее тебя, Телден.
Послышался мужской смех.
— Наконец-то могущественный Эленд Венчер попал в плен к хорошенькому личику!
— Она не просто хорошенькая, Джастес, — возразил Эленд. — У нее доброе сердце… На своей плантации она приютила одного беглого скаа. Думаю, следовало бы пригласить ее к нам.
— Это невозможно, — раздался чей-то низкий голос. — Понимаешь, Эленд, я не против того, что ты любишь пофилософствовать. Черт, я даже готов выпить с тобой, когда ты ударяешься в свои рассуждения. Но я не собираюсь позволять случайным людям слушать наши разговоры.
— Согласен, — сказал Джастес. — Пятерых человек вполне достаточно.
— Ладно, — вздохнул Эленд. — Но не думаю, что это справедливо.
— Эленд… — осторожно произнес еще один голос.
— Хорошо, хорошо! Телден, ты прочел ту книгу, что я дал тебе?
— Я пытался, — ответил Телден. — Но очень уж она толстая.
— Но интересная? — спросил Эленд.
— Да, очень. Я теперь понимаю, почему лорд-правитель так ее ненавидит.
— Сочинения Редалевина лучше, — сказал Джастес. — И короче.
— Мне не хотелось бы выглядеть занудой, — заговорил пятый голос, — но разве это все, что мы собираемся делать? Читать?
— А что плохого в чтении? — спросил Эленд.
— Скучновато немного, — ответил пятый.
«Хороший человек», — одобрительно подумала Вин.
— Скучновато? — удивился Эленд. — Господа, эти идеи… эти слова — они и есть главное. Авторы этих книг знали, что их казнят. Разве вы не чувствуете их страсть?
— Страсть — есть, — согласился пятый голос. — А пользы нет.
— Мы можем изменить мир, — сказал Джастес. — Двое из нас — старшие сыновья Великих Домов, остальные — вторые в очереди на наследование.
— Придет день, когда мы встанем во главе семей, — сказал Эленд. — И если мы воплотим в жизнь эти идеи — справедливость, миролюбие, умеренность, — то сможем повлиять даже на лорда-правителя!
Пятый собеседник фыркнул.
— Это ты — наследник могущественнейшего Дома, Эленд, а мы далеко не так влиятельны. Телден и Джастес, возможно, никогда не возглавят свои Дома, а Кевокс — не сердись, друг, — вообще особого влияния не имеет. Мы не можем изменить мир.
— Мы можем изменить образ жизни наших Домов, — сказал Эленд. — Если Дома перестанут ссориться из-за пустяков, мы обретем реальную силу в правительстве — вместо того чтобы просто склоняться перед капризами лорда-правителя.
— Да, знать с каждым годом становится слабее, — согласился Джастес. — Наши скаа принадлежат лорду-правителю, наши земли — тоже. Его поручители определяют, на ком мы должны жениться, и мы не спорим. Даже наши каналы официально — его собственность. Убийцы из братства устраняют тех, кто говорит слишком открыто или слишком преуспевает. Так жить невозможно.