– Почему заранее не была проведена массированная артподготовка? – осведомился адмирал Дженнистон холодно.
– Бессмысленно, – ответил Макроуэн коротко.
За прошедшие часы подполковник словно постарел на двадцать лет. Обри мог поклясться, что в волосах старшего офицера еще вчера было куда меньше седины. Зато адмирал словно задался целью изобразить образец командира – холеного, вычищенного, отглаженного, наполированного.
– Они могут быть, – подполковник обвел взмахом руки обступившую горелую плешь за оградой, враждебную зеленую толщу, – где угодно.
– Этот… посланец уверял, что атака начнется на рассвете, – проговорил Обри, не отнимая бинокля от глаз. – Уже…
Договорить он не успел.
Эвейнские чародеи выступили из леса, точно по мановению волшебной палочки. Обри даже не думал, что их может быть так много. Десятки… нет, сотни. От пестрых кафтанов рябило в глазах. Кое-где промелькивали стальные кольчуги или панцири, но воины, похоже, играли в этом войске вторые роли.
– Маги, – буркнул Макроуэн. Он обходился без бинокля.
– Чего вы ждете?! – внезапно рявкнул Дженнистон. – Второго пришествия?
Не дожидаясь команды, с вышки заговорил пулемет.
Ничего не произошло. Чародеи шли по опаленной земле, поднимая клубы пыли и золы.
– Да что за… – успел выговорить Дженнистон, прежде чем маги нанесли ответный удар.
Человек восемь, большинство – в красном (наблюдавший за движениями противника Обри заметил, что одежды других цветов попадались редко), остановились, сбившись тесной кучкой. Один из них достал из-за пояса жезл… нет, с изумлением осознал майор, подзорную трубу, приладил к глазам… Другой воздел руки, точно Джейн Фонда на занятии аэробикой, и остальные повторили его движение.
Обри показалось, будто он ощутил движение колдовских чар за миг до того, как пулеметное гнездо на вышке превратилось в огненный ком. А может, померещилось.
– Огонь! – в бешенстве выкрикивал адмирал, забывая, что вестового рядом нет и некому передать приказ солдатам, которые в нем, впрочем, и не нуждались.
На дерзко сбившихся толпою наглецах сосредоточился огонь – без толку. Лишь минометные разрывы заставили чародеев расступиться, хотя, судя по всему, вреда не причинили.
Словно опомнившись, заговорили минометы, перепахивая мертвое поле.
– Да нет, – в краткий миг передышки донеслось до Обри бормотание Макроуэна, – не может такого быть… не могут они остановить…
Не могли. На глазах Обри взрывы смели нескольких чародеев – только что бежала по полю фигурка, и вдруг нет ее, растаяла в черном земляном фонтане. От грохота не слышно было торжествующих криков с позиций и протяжного, торжественного пения волынок – со стороны леса.
Теперь вперед продвигались только красные и синие – Обри решил про себя, что цвет кафтанов соответствует чародейному дару, – по двое-трое, действуя слаженно и ловко. Внезапно, словно по неслышному сигналу, они остановились. Вскинули руки…
– Нет! – крикнул Обри. – Нет! – Но чудовищный грохот вбил слова обратно ему в глотку, заставив поперхнуться.
Ограда таяла, оплывала, точно сахарная глазурь на жарком солнце. И все, что находилось за нею, тоже горело, обугливалось, расплывалось. Не всюду… но хватило и этого. Вопли горящих заглушали даже грохот канонады.
На глазах Обри три звена чародеев бросились друг к другу и встали, обнявшись, чтобы на глазах изумленных морпехов взвиться в небо. Пули бессильно буравили воздух вокруг них. Снова качнулся мир от страшной колдовской силы. И сзади, там, где посреди лагеря стояла батарея, рвануло.
Майора сбило с ног, прокатило по земле пару шагов к горящим воротам. Мгновение он лежат, ошеломленный, тупо взирая на полыхающую проволоку, потом, дрожа, поднялся на ноги.
Чародеи, видно, опьянели от легкой победы. Иначе Обри не мог объяснить, почему пущенная по летящим в высоте колдунам граната достигла цели. По земле забарабанили кровавые ошметки. Обгорелый клочок голубого полотна спланировал на плечо Обри. Майор машинально стряхнул его и только теперь понял, что из троих упавших поднялось двое.
Адмирал Дженнистон лежал на земле, и горелая пыль марала его безупречный мундир вместе с темной кровью, стекавшей из дыры в затылке.
Обреченность захлестнула Обри. Безжалостное небо цвета аквамарина взирало на него с высоты. Майор не сразу понял, что кричит ему Макроуэн, потряхивая за плечо:
– Надо эвакуироваться! Обри, я отдаю приказ эвакуироваться!
– Невозможно, – проговорил он, с трудом отгоняя звон в ушах.
– ЧТО?!
– Установка не работает с утра! – крикнул Обри, чтобы услышать собственный голос. – Вчера портал был открыт… но сегодня они его закрыли!
– Надо открыть! – Макроуэн стиснул кулаки. С шипением вырвались из труб еще две реактивные гранаты.
– Есть! – ликующе вскричал подполковник, глядя, как отлетают смятые, разжеванные фигурки неосторожных колдунов.
– Обри! – Он толкнул майора в спину. – Беги, возьми Сельцмана за яйца… и пусть он открывает портал, хоть ключом, хоть кирпичом… иначе мы все позавидуем адмиралу!
* * *
Ростовцеву, что называется, «подфартило» – прямо за углом он налетел на лавчонку, торгующую то ли одеждой, то ли женскими шалями, то ли просто отрезами материи – разбираться спецназовцу было явно некогда. Он просто охватил с прилавка подходящий кусок – неброского серо-коричневого цвета, – кусок материи, сыпанул, не считая, мелочь из кармана и тут же, не отходя от прилавка, вспорол ее ножом примерно посредине.
Хозяин лавки, глядя на столь вопиющее варварство, жалобно застонал, но Андрею было не до него. Кое-как напялив на себя импровизированное пончо, он стремглав кинулся обратно за угол – и успел. Натовец все еще стоял, разинув рот, на том же самом месте. Наконец он захлопнул пасть, потряс головой, словно отгоняя наваждение, и, повернувшись, быстро, почти переходя на бег, зашагал прочь.
Дождавшись, пока он отойдет, Андрей направился следом, тщательно соблюдая безопасную, с его точки зрения, дистанцию – не менее двадцати метров и стараясь, чтобы их при этом разделяло не меньше трех человек.
Натовец, однако, и не думал оглядываться. Похоже, все его мысли были заняты тем, как бы поскорее доложить о столь важном контакте своему начальству – и в этом их с Ростовцевым чаяния совпадали. Спецназовец тоже жаждал как можно скорее увидеть непосредственное начальство натовца – и сообщить о его местонахождении своему начальству.
Ростовцев предполагал, что натовская группа – а это, скорее всего, такой же небольшой разведотряд, как и они, – расположится на каком-нибудь постоялом дворе для приезжих купцов. Поэтому он даже немного удивился, когда преследуемый привел его на рынок.
Удивился – но не сильно. Западный рынок Андилайте ничем не отличался от своего восточного собрата, на котором расположились мнимые купцы в советской военной форме. Такой же дикий шум, толкотня, массы народа – Андрей моментально потерял натовца из виду, бросился вперед, ввинчиваясь в толпу, подпрыгнул – рядом возмущенно завопил какой-то толстяк в засаленной безрукавке, на ногу которого Ростовцева угораздило приземлиться всем весом. Тратить время еще и на него было никак нельзя, поэтому спецназовец коротко, без замаха – где уж размахнуться в такой толчее, – ударил его «клювом орла». Толстяк вмиг осекся, начал оседать, но Андрея это уже не интересовало – он рванулся вперед еще раз, проскочил под какими-то веревками, едва не обрушив себе на голову шатер, который они держали, ужом просочился между прилавками, выскочил из-за палаточного ряда – и замер, едва не налетев сразу на четырех натовцев.