Наутро девушек забрали, а отец Велимир, бледно-зеленый с перепоя и передвигающийся с большими усилиями — сей факт, очевидно, следует отнести на совесть переусердствовавшей Саши — заявил Владу:
— Воистину дщерь дьявола выпала мне, сын мой. Мало того, что сия язычница…
— Язычница — это, конечно, от слова «язык», пресвятой отец? — бесцеремонно перебил его Влад. — Ну, чем порадуешь?
— А тем, что я теперь неделю на баб смотреть не буду, — прохрипел тот — Что ты там ей подсунул, экспериментатор хренов?
— Здра-а-авствуй, жопа. Новый Год, приходи на елку! — удивленно протянул Свиридов. — Как это что? Любимое зелье полковника Платонова, «Мечта-21» называется. Или тебе от пьянства совсем мозги переклинило?
— А, ну да. Только я сам ничего не помню. Помню, эта нимфоманка чертова сравнивала меня с каким-то рыжим импотентом, который у них на днях чудил. А больше хоть убей…
— Зачем тебя убивать? — спросил Влад. — Ты все сделал правильно. А акт умерщвления плоти и духа по совместительству с тобой проведут бешеные старушки из твоего прихода, если ты там появишься с такой запойно-абстинентной рожей. В общем, иди спать, пресвятой отец.
Придя домой, Владимир позвонил Ане.
Трубку сняли сразу, и он почему-то удивился, услышав знакомый голос:
— Я слушаю.
— Здравствуйте, Анна Михайловна, — сухо сказал он, — что это вы вчера так поспешно ретировались, как Фантомас от Луи де Фюнеса?
— Простите, Владимир Антонович, — в тон ему ответила она. — Просто так получилось. Я понимаю, что у вас вполне обоснованно могли зародиться какие-то подозрения, но поверьте.., мне это было необходимо.
— Почему?
— Вы понимаете, есть такие вещи, которые женщина не может сказать мужчине.
— Если это вещи из числа сходить там в заведение под литерой «Жо» на почве скоропостижно нахлынувших надобностей, это еще ничего, — со злым цинизмом сказал он. — Но если у тебя припасено нечто вроде «я думала, что ты захочешь продолжения банкета и пригласишь на сабантуй с последующим романтическим ужином при свечах, а я не смогу отказать.., но я не хотела форсировать отношения, чтобы они перерастали из чисто деловых…», и все таким образом по такому графику, то у меня была одна подобная клиентка, потом она едва не пришибла меня с помощью своего внезапно нарисовавшегося мужа.
Аня молчала.
— Извини, — сказал Влад, подумав, что этого более чем достаточно и что он вел себя как полный ублюдок и хам, хотя по его профилю деятельности такая вещь, как галантность, и вообще какое бы то ни было поведение в отношении клиента — если он не вызывает подозрений — не предусматривалась.
Аня подозрений не вызывала. Представив ее лицо в эту минуту, он почему-то вспомнил сегодняшнюю ночь и содрогнулся от отвращения. Судорожного, лавинного, почти животного.
Нет, его точно отчислили бы из «Капеллы». Что-то — в полном несоответствии с природой — с возрастом он становится все более чувствительным и неадекватно реагирующим на действительность. В голове мелькнуло название фильма «Плачущий убийца», и подумалось, что ведь ему еще нет и тридцати двух, а для многих в этом возрасте жизнь только начинается.
— Извини, — повторил он. — Я подготовил первый пункт нашей программы. Позвоню, как будет сделано.
… А еще он почему-то подумал, что, наверное, хорошо, что по номеру телефона нельзя определить его адрес…
— Это будет в счет задатка, — холодно произнесла Аня. — Еще десять после твоего звонка. А если сделаешь все, рассчитаемся окончательно.
* * *
Аня положила трубку и медленно подняла взгляд на стоявшего у журнального столика человека. Он с ироничной улыбкой на тонких губах протянул ей радиотелефон, по которому слушал разговор Ани с Владом.
Человек этот был высокого роста, статный, с высокомерной посадкой головы и легкими, отточенными плавными движениями.
Такими, какие Аня подметила у Свиридова.
— Вот теперь я не поставлю за жизнь Бахтина и ломаного рубля, даже послекризисного, — высоким надтреснутым голосом выговорил он и пригладил свои густые темно-каштановые волосы с легким рыжеватым отливом.
— Ну что, ты доволен, Олег? — хмуро спросила она.
— Все идет строго по задуманному, — усмехнувшись, ответил он. — А ты у меня умная девочка.
— Зачем ты подослал ко мне своих бритых идиотов? Они чуть не испортили все дело.
— Во-первых, эти идиоты вовсе не мои.
А во-вторых, я нанял их, чтобы инсценировать нападение на тебя. Кажется, это не повредило в плане доверия к тебе Свиридова?
Он всегда доверял обижаемым нехорошими криминальными дядями девушкам, особенно таким красивым, как ты.
— Но почему ты не предупредил меня?
— Потому что ты испортила бы все дело.
Эти дегенераты искренне считали, что похищают тебя, ты тоже думала, что это настоящее нападение. Так посчитал и Свиридов.
Кроме того, это было для меня таким удовольствием наблюдать, как легендарный «Стрелец» из «Капеллы» защищает мою девушку от этих трех остолопов. Он по-прежнему в прекрасной форме. Расправиться с ними двумя касаниями — это признак высокого класса.
— Так ты еще и наблюдал за этим? — воскликнула Аня, и на тонком лице ее проступили бледные пятна гнева.
— А как же. Все-таки я заплатил за этот спектакль полторы тысячи «зеленых» и имел полное право сидеть на VIP-местах.
Вот только под занавес ты все чуть не испортила. Кто просил тебя убегать из церкви?
Она посмотрела на него коротко и пронизывающе и, только опустив глаза, медленно проговорила:
— Тебе все равно не понять, Олег.
— Понятно. Владу всегда везло с женским вниманием.
Он подошел к девушке вплотную, резким движением приподнял ее подбородок и заглянул в ее тоскливо стекленеющие глаза.
— Тогда ты, правильно поступила. Но если я узнаю, что ты… — Он" сделал выразительную паузу и докончил:
— Не забывай, Анечка, что ты играешь по моим правилам и в моей игре. На моей стороне. Ты девочка умная, так что…
— Конечно, Олег, — тихо сказала она и села на диван. — Только объясни мне одну вещь: кто убил Лунькова?
* * *
…Она прекрасно помнила тот майский день, оборвавшийся для нее на излучине шоссе, по которому ехала машина с ее отцом и братом. Невероятно.., поистине неисповедимы пути господни, но ведь что-то привело ее сюда, на окраину Москвы, наивную шестнадцатилетнюю девочку, которая случайно подслушала телефонный разговор своего отца.