Он прекрасно умел открывать холодильник и таскать оттуда разнообразные продукты.
Владимир поехал на свою вторую квартиру. Вернее, она была у него первой, но он жил в ней куда как реже, чем в квартире брата. Он подумал, что со смертью Лунькова ему придется искать нового надежного риэлтера, который мог бы, не метя языком на манер метлы, с течением времени снова поменять ему место жительства.
Даже если бы он не находил в том своеобразного удовольствия, это все равно пришлось бы делать — из соображений безопасности.
Он позвонил Ане и сказал, что за деньгами может подъехать послезавтра в ресторан «Белая акула». Там же он скажет ей, что будет дальше.
После этого лег на диван, взял в руки свой любимый пневматический пистолет, с которым никогда не расставался во время нахождения в этой квартире, и стал стрелять в стены и потолок, на которых были наклеены портреты политических деятелей с концентрическими кругами мишеней на сытых лицах — он выдергивал их из Интернета и, подработав картинку на компьютере, распечатывал на принтере. Тут же были постеры различных футбольных команд и отдельных игроков, которые становились мишенями по мере изменения его футбольных пристрастий.
Он прицелился в мило ухмыляющееся личико лидера «Демвыбора России» Егора Гайдара и, почти не целясь, выбил «десятку».
Ничего личного, Егор Тимурович. В реальной жизни я, если уж на то пошло, лучше выпалил бы в откормленный сияющий лик народного радетеля Зюганова Геннадия Андреевича или пламенного трибуна Виктора Анпилова.
Просто ваше, Егор Тимурыч, лицо оказалось наиболее широким и оттого самым уязвимым.
* * *
На второе свидание с Аней он пришел, опоздав ровно на минуту. Впрочем, она не могла быть на него в претензии, потому как сама опоздала на две.
— Добрый вечер, Анечка, — добродушно кивнул он и пододвинул ей порцию мороженого. — А мы тут, знаете ли, плюшками балуемся.
— Хорошие плюшки, Володя, — бесцветно сказала она и набрала полную горку мороженого. — Бахтин наелся досыта. Ты оказался еще лучше, чем я предполагала.
— Ну, пока что ты можешь судить только о моей работе, но не обо мне самом, — он качнул головой и продолжил смаковать любимое мороженое.
Их встреча была назначена на девять вечера, поэтому зал «Белой акулы» уже достаточно наполнился, а в прохладном воздухе, насыщенном мягким рассеянным светом, плыли звуки усиленно раскручиваемой по MTV композиции группы «Гости из будущего» «Танцуй, танцуй»: «…Беги от меня, пока не поздно.., кончились наши дни, знаешь.., кончились наши сны, знаешь.., в огненное море манят, губят мои глаза…»
Свиридов сразу ощутил, что Аня, мягко говоря, несколько не в себе. Что-то безусловно давило на ее психику и угнетало…
А его глаза инстинктивно выхватывали из ее глаз тяжелую, тоскливую тревогу. Сложно обмануть бывшего «музыканта» «Капеллы».
Еще сложнее обмануть себя.
— И что же дальше? — спросила она.
— Дальше.., дальше я позвоню тебе, когда закончу вторую часть работы, — уклончиво ответил он. — А может, бог даст, и всю.
— Ты говоришь о боге? — бросила она с деланной небрежностью.
— Я говорю о работе. — Он искоса взглянул на нее, пристально разглядывая эту непонятную девушку так, как будто видел ее в первый раз. Впрочем, так оно и было, потому что это была совсем другая Аня, нежели во время их первой встречи.
Разговор определенно не клеился, да и трудно заподозрить общность интересов или способность непринужденно общаться у людей, которых разделяла и одновременно связывала одной цепью уничтоженная человеческая жизнь.
Свиридов внезапно почувствовал, что Кто-то напряженно смотрит ему в спину.
Это ощущение всегда было безошибочным, потому что вырабатывалось годами труда и натянутых нервов, а особенно теми мгновениями, когда на тебя смотрит смерть, и ты не знаешь откуда, и у тебя есть только миг, чтобы угадать и отвести удар…
Он медленно обернулся и увидел равнодушный зал, двигающий челюстями и совершающий глотательные движения. Чуть поодаль все под ту же композицию «Гостей из будущего» танцевали несколько пар, и он подумал, что мог бы точно также танцевать там с Аней.
Если бы все повернулось иначе. Впрочем, о чем это он: разве что-то могло быть иначе?
Он повернулся к девушке и успел заметить, что она что-то быстро дописывает на бумаге, в которую завернута пачка денег.
— Вот вся сумма, — негромко произнесла она и положила сверток на стол между приборами. — К сожалению, я не могу поужинать с тобой. До свидания.
Влад проводил Аню несколько озадаченным взглядом и взял в руки сверток. Разумеется, он молча положил бы его во внутренний карман пиджака и за весь вечер больше и не вспомнил бы о нем, если бы не прочитал на обертке пачки: «Беги от меня…» — и потом длинная корявая линия, чуть надорвавшая тонкую бумагу…
Вот что она написала, когда он обернулся. Замечательно лаконичную цитату из крутившейся в этот момент композиции.
Можно дать голову на отсечение, что только самое губительное отчаяние и тревога могли толкнуть ее на подобный шаг.
Потому что так не шутят.
Значит, ее все-таки ведут, и она опасается за жизнь.., не столько за свою, сколько за его, Свиридова. Она знает, на что он способен, и все равно… Это может означать только одно.
Что у него есть очень серьезный соперник. Аня не врала, когда нанимала его с целью отомстить убийцам своей семьи. Бахтин и братья Страдзе не могут не быть преступниками. Но этот неизвестный.., возможно, что перечисленная троица вкупе с Аней были и есть только приманка.
Приманка для него, Влада.
Впрочем, недаром древние римляне мудро говорили: praemonitus praemunitus, что означает: кто предупрежден, тот вооружен.
Что и говорить, весьма злободневное изречение, несмотря на его древность.
Влад спокойно доужинал, поднялся из-за столика и окинул беглым взглядом зал.
В этот момент снова зазвучала знакомая мелодия, и он в который раз за вечер услышал звонкие и разящие — как тот свинец, что прошил череп Бахтина, — слова: беги от меня, пока не поздно.
Аню ведут, и это совершенно очевидно, подумал он, чисто машинально поворачивая руль мчащегося по загородному шоссе под двести километров «БМВ». Но кто — спецслужбы, милиция или какие-то частные недоброжелатели? Последнее казалось наиболее вероятным, особенно если увязывать со всем этим убийство Лунькова, трехдневное следствие по которому, естественно, не обнаружило ничего такого, что могло бы пролить свет на это преступление.
В любом случае — заказ принят, деньги получены, и он должен завершить свою миссию. А на случай возможных осложнений он передислоцируется. Туда, где его никто не найдет.