– А я-то что же? – с напряженным лицом спросила женщина.
Отец Василий отметил про себя, что лицо Дарьи было именно напряженным, а не удивленным. Какое, мол, мне дело до вашего Гусева и вашего преступника. Я женщина одинокая, знать ничего не знаю. Видно было невооруженным глазом, что знает.
– А то, Дарьюшка, – мягко, отеческим тоном пояснил отец Василий, – что у тебя в последние дни жил ведь кто-то или частенько приходил. И не из наших, не из верхнеленских. Ведь так?
– Да что ж вы такое говорите, отец Василий? – попыталась возразить женщина, но на ее глаза навернулись слезы, и только махнув рукой, она уткнулась лицом в свой платок.
– Не знаю, что он тебе о себе наговорил, Дарья, – продолжал говорить священник, – только он и есть тот самый преступник. Он с дружками несколько охранников при побеге убили, в лесу еще одного солдатика. А молоденького паренька, который с ними из самой колонии шел, они в тайге убили. Убили, а потом его мясом несколько дней питались. Вот такой он, твой дружок-то сердечный.
Дарья в ужасе вскрикнула и уставилась на священника широко раскрытыми от ужаса глазами. Потом она перевела вопросительный взгляд на участкового, но тот в ответ только молча кивнул. Слезы на глазах женщины моментально высохли, и в них появилась обида обманутой женщины, которая рассчитывала, что вот оно, пришло и ее счастье.
– А еще он украл ружье у Гусева, – добавил Белоусов, – стрелял ночью в отца Василия. И самого Гусева он убил, когда тот его узнал. А отец Василий давно с этим парнем знаком, уже много лет. Он и помог его несколько лет назад задержать с поличным и надолго посадить. Только вот видишь, как все получилось. Теперь он за отцом Василием охотится, а потом скрыться попытается.
– Все так, Дарьюшка, – подтвердил священник. – Он очень опасный и жестокий человек, и хитрый, как зверь. Евгением его зовут, Евгением Чичеровым. Тебе он как представился?
– Так и представился, – ответила Дарья со злостью, которая сменила испуг на обиду. – Я еще подумала, какое имя редкое, городское. Геологом он назвался из Якутска. Говорил, что в лесу заблудился, оборудование пришлось бросить. Но по радио он якобы сообщил своим и за ним вот-вот вертолет пришлют. В любви все клялся, жениться хотел.
– Как же ты поверила-то? – удивился отец Василий. – Разве нормальные люди прячутся от других людей?
– Так женатый он! – почти криком начала оправдываться женщина, потом спохватилась, что все оказалось обманом, и продолжила уже обычным тоном: – Сказал, что женатый, но живут они давно и плохо. Не хотел, чтобы пересуды по селу про меня и про него пошли. Говорил, что знакомых много, могут жене рассказать. А собирался все по-людски сделать. С женой в городе развестись и за мной приехать. А оно вот, значит, как! Попользовался, как гулящей девкой, и бежать дальше. Ну пусть теперь только сунется!
– Стоп, Дарья! – остановил женщину участковый. – Он что же, обещал вернуться? Или совсем ушел?
– Сказал, что надоело ему ждать. Решил по реке с рыбаками. Там, говорит, часто водная милиция на катерах ходит, вот, мол, они его до района и подбросят. А мне наказывал про него до поры до времени молчать.
– Когда он ушел? – коротко спросил Белоусов.
– Вчера утром и ушел. Рано, еще рассветало только.
– В чем он одет?
– Одежда такая пятнистая, походная, сапоги кирзовые утепленные, на них еще ремешки в верхней части. Куртка теплая, тоже пятнистая.
– Ясно, камуфляж. Тот, что у военных на стрельбище отобрали, – кивнул Белоусов. – А в доме ничего не пропало?
– Чего ему у меня брать-то! Еды я ему на дорогу собрала. Консервы, тушенки в магазине купила, хлеба дала. Да! У него же пистолет есть, я видела. Он сказал, что геологам всем выдают, когда в тайгу ходят. На всякий случай от хищников защищаться. Я еще тогда подумала, что начальство у геологов какое глупое. С ружьем надо в тайгу ходить, а не с пистолетом.
– Вот что, Дарья, – сказал отец Василий, доверительно положив ладонь на руку женщины, – запомни. Крови на этом парне очень много и зла много. А будет еще больше, если не поймают. Так что смотри. Если он каким-то образом вдруг объявится опять, то ты вида не подавай, а беги прямо к Павлу Борисовичу. Не верь ему и смотри не выдай себя, что знаешь о нем все. Убьет и глазом не моргнет. А еще лучше уехала бы ты на несколько дней куда-нибудь к родственникам. Родственники у тебя в округе есть?
– Тетка у меня в Каменке живет да сестра двоюродная в райцентре. Только у нее муж начальник большой, по торговле. Не очень он любит с родственниками жены встречаться.
– Вот и поезжай в Каменку, Дарьюшка. Сегодня же и поезжай.
Заручившись обещанием Дарьи уехать из села на несколько дней, отец Василий и участковый вышли на улицу.
– Давай разделимся, участковый, – непререкаемым тоном не столько предложил, сколько приказал отец Василий. – Одному тебе не успеть. Пробеги по селу и оповести всех охотников, прямо по адресам, на ком оружие числится. А я в правление забегу, предупрежу Прокопенко. Попрошу, чтобы на Выселки съездил и к Овчарову на ферму. И к рыбакам спущусь, узнаю, может, он правда к ним обращался. Если нет, то тоже строго-настрого предупрежу.
– На вечерней службе неплохо было бы вам народ предупредить, кто в церковь придет, – предложил Белоусов.
– Придется, – вздохнул священник. – Не место, конечно, в храме такие объявления делать, но да ситуация у нас с тобой слишком серьезная. Ты начальству-то своему докладывать когда будешь, все как есть рассказывай, а народу про Дарью – ни-ни. Понимаешь?
– Конечно, – согласился лейтенант, – она баба хоть и вздорная, но в данном случае ни в чем не виновата. Ладно, я побежал.
– Погоди, Паша, – остановил отец Василий участкового. – Ты, главное, не суетись, виду не подавай. Если каким-то образом Чичер за нами наблюдает или где еще в селе прячется, то по поведению может разгадать наш замысел. Пусть думает, что мы поверили в то, что он ушел, и не ждем его назад. Заподозрит, что мы Дарью «раскололи», – исчезнет с концами. Давай с народом говорить так, как будто возможно появление беглого преступника, а не то что он уже в нашем селе несколько дней живет. Понимаешь, чем отличается информация, если до Чичера дойдет?
– Да понял я, – заверил лейтенант. – Главное – не вспугнуть его, не подтолкнуть к бегству.
* * *
На репетицию хора отец Василий все же опоздал. Когда священник почти вбежал в клуб, Кузьмич занимался с хором распевкой. Заменить священника завклубом в полной мере не мог, потому что не знал досконально церковного пения. Но вдвоем с образованным музыкантом и к тому же еще и дирижером дело у них шло быстро. Через месяц отец Василий планировал привести хор в храм и порепетировать в условиях храмовой акустики.
Когда уже стемнело и репетиция закончилась, отец Василий остался посидеть с Кузьмичом за чаем. Ему было приятно смотреть на фактически переродившегося человека. Опустившийся, начавший терять человеческий облик пьяница теперь, казалось, даже помолодел. Разгладились скорбные брезгливые морщины около рта, взгляд стал яснее. Кузьмич мог теперь часами говорить о музыке, о хоре, о том, как проходят у него занятия в воскресной школе. Отец Василий с удовольствием смотрел на Кузьмича, но мысли его понемногу стали возвращаться к событиям сегодняшнего утра.