Уже в лифте я начал распутывать бечевку на картине. Закрыв за собой дверь квартиры, я, не снимая плаща, прошел в комнату и развернул бумагу.
В моей захламленной сумрачной комнате вдруг словно сверкнул луч чистого осеннего солнца и прорезалась прозрачная небесная синева. Мягкие звенящие краски сентября притягивали взгляд. Все остальное будто растворилось в танце золотых листьев, в бликах золотого церковного купола.
Я почти почувствовал дыхание ветра, царившего на полотне, и почти услышал стук каблучков девушки в синем плаще, идущей мне навстречу по тихой улице. Лохматый художник оказался прав – моя громоздкая фигура была бы на картине абсолютно неуместной. В таком же виде она оставляла ощущение негромкого волшебства, которое не отпускало ни на минуту.
И я не слишком удивился, когда в прихожей зазвенел звонок. Когда я открыл дверь, на пороге стояла Марина.
– А я чувствовал, что ты придешь! – с улыбкой сказал я.