- Что у тебя?
- Бежать пришлось от этого гада прямо по стеклу.
- Извини, что пришлось тебя так.
- А где вы научились?
Саша засмеялся.
- Леля у нас каратистка. Не я ее охраняю, она меня.
Врач промыла ему раны спиртом и перевязала. Бинта не жалела.
- Оставьте мне телефон, Леля, я позвоню вам. Не хочу только «спасибами» расходиться с вами.
Долго уговаривать ее не пришлось.
Фрол, счастливый, вылезал из «Скорой».
- Я обязательно позвоню!
Она! Она такая! И в кармане номер ее телефона. И ухо саднит от удара ее ножки, и обработанные порезы жгут, какая же Леля лапочка. Ой, какая, ну, о, какая. О!
* * *
Катя - двоюродная сестра - застыла столбом в коридоре.
- Фрол, только не говори мне, что ты спустил в казино все до последнего.
- Казино - фигня, - отшутился Валетов. - Я из концлагеря убежал.
- Что с тобой приключилось?
Он рассказал Катьке все как на духу. Она была старше его, пережила два развода, и знала жизнь. Больше идти ему не к кому. Катька у него временами вместо матери. Как бы он жил со своими родителями, если бы они тихо не погибли в далеком Вьетнаме, Фрол не знал, но с Катькой, двоюродной сестрой, они ладили. Всегда. И это несмотря на то что она первая стерва на деревне, о чем свидетельствуют разводы, работа в охране военного завода, способность откровенно и громко выражаться, при необходимости, разумеется.
Затушив четвертую сигарету, Катя стала натужно чесать лоб. В молчаливом поскрябывании прошла минута. Потом она налила себе и Фролу еще кофе.
- Братишка, ты меня послушай, - начала она осторожно, - может, я и плохой совет тебе дам, но другого на ум ничего не приходит.
- Я весь тебе внимаю. - Фрол немного отогрелся и даже чуть повеселел. Менты его вряд ли в ближайшие часы вычислят. Да и что ему могут предъявить? Подумаешь, убежал. Кокаин сгорел.
Другое дело - Парной. За потерю товара, а на сколько там было, только Сева и знает, могут последовать санкции.
И вот их-то Фрол боялся больше, чем возможного наказания по закону.
- Иди в армию, братишка.
Фрол закрыл лицо руками.
- Ты предлагаешь мне выкинуть два года из жизни?!
- За это время все уляжется.
- Парной не забудет. Еще и счетчик включит.
- Надеешься с ним договориться?
* * *
- …Вот так я и оказался в зеленых джинсах и черных кроссовках. И я еще пока не решил, стоит ли мне возвращаться в родные Чебоксары.
- Да-а-а! - протянул Витек.
- Надо выпить, - подытожил Леха.
Все посмотрели на лейтенанта.
* * *
Вьюжило. Снежинки быстро наносило на плац, уничтожая утреннюю работу Простакова и остальных химиков, каждое утро вычищавших святое армейское место. Если бы сейчас Леха видел, как на нет сводится его работа, он был бы очень зол.
Не видел того, как снежок закрывает расчищенную поутру территорию воинской части, и комбат. Вместе со своей женой он встречал новогодних гостей. Мероприятие вышло несколько сумбурным, так как он собирался вместе с супругой поехать в Самару, где Шпындрюк вместе с элитой города и области провожал старый год и встречал Новый. Но в последний момент Протопоп Архипович объяснил Стойлохрякову, что ему показываться нежелательно. Так, в мягкой форме - мол, кто ты есть - простой подполковник. А там контингент более солидный, и нечего простым служакам похабить собственным присутствием сливки общества.
Петр Валерьевич долго переваривал то, что он не вышел рылом для участия в светском бомонде, но в конечном счете нашел в себе силы улыбаться Шпындрюку в ответ и не наговорить ему гадостей, потому как он не хотел оказаться в далеком далеке на точке, окруженной сплошной тайгой, откуда до ближайшей деревни сотни верст, не меньше. Перспектива сидеть в глуши подполковника не прельщала, и поэтому он по-тихому снес обиду, организовав в противовес самарским гуляньям небольшой сабантуй в собственном доме. На встречу Нового года были приглашены майор Холодец со своей супругой Леночкой, маленькой толстой блондинкой, а также прапорщик Евздрихин со своей женой Александрой. Кроме супружеских пар, к столу позвали и высокую, толстопопую медсестру Лизу, еще не нашедшую себе среди холостых офицеров пару. Миловидная дама с удовольствием приняла приглашение, тем более что на празднике по инициативе подполковника намечались некоторые сказочные мероприятия.
С тридцатого на тридцать первое декабря Стойлохряков забыл про жену и всю ночь просидел за письменным столом, сочиняя новогоднюю пьесу, где должны были быть и Снегурочка, и Дедушка Мороз, и Серый Волк, и Кощей Бессмертный, и Баба-Яга, и Красная Шапочка с Царевичем.
За окнами дома комбата разыгралась настоящая пурга, а в теплой кухне вперемежку со строганием салатиков актеры учили собственные роли, для того чтобы разыграть сценку прямо около праздничного стола. Участвовали все приглашенные, а Холодцу, начальнику штаба, досталось сразу две роли - Серого Волка и Кощея Бессмертного, чем он был очень горд. Даже Серый Волк говорил по ходу действия несколько фраз, что странно. Но, немного поспорив со Стойлохряковым, он все-таки был вынужден согласиться, что животные в сказках могут говорить. Хотя в армии это не положено.
Первое действие развернулось сразу же после тоста, которым проводили старый Новый год. Дедушка Мороз в исполнении прапорщика Евздрихина взял в руки вещмешок, раскрыл его, взобрался на стоящего на четвереньках Холодца и поехал на нем вокруг стола собирать подарки. Первым Дедушка подъехал к супруге комбата и протянул раскрытую котомку. В этот момент Серый Волк заржал, что вызвало общий смех.
- Ты же не конь! - крикнула Лиза. - Ты же волк!
Вера посмотрела на стол, не зная, что бы такое предложить Дедушке Морозу, и в конечном счете отдала ему маленькую чайную ложечку.
Дальше Дед подъехал к самому Стойлохрякову и снова протянул мешок. Подполковник поглядел на прапорщика и, зная, чем его пронять, налил ему стопку водки и подал. Дед возразил, что он на работе не пьет, но подполковник, когда протянул ему еще и бутерброд с красной рыбой, развеял этим все сомнения Дедушки Мороза, и последний пропустил внутрь стопку. После чего Стойлохряков потрепал его по щеке, поддал под зад Серому Волку, и Дедулька поехал собирать подарки дальше.
Подъехав к Лене, жене Серого Волка, Дед Мороз получил от нее дорогой подарок - часы с собственной руки. Животное, стоящее на четвереньках, покосилось на свою жену и намекнуло, что, мол, не сошла ли она с ума, делая столь дорогие подношения этому старому проходимцу.
Евздрихин пнул в бока «скотину» и погнал ее дальше, к высокой и полной Лизочке, мило улыбающейся и всей широтой своего большого сердца воспринимающей происходящее. Когда же ей протянули вещмешок, она не знала, что ей делать. Взяла и вытащила из волос собственную шелковую ленту и протянула Деду Морозу. Если бы в этот момент жена Дедушки, Александра, увидела, как вспыхнули глаза у этого старого хрыча, она была бы настороже. Волосы рассыпались по плечам Лизы, и она, довольная, опустила ленточку в мешок.