- Спасибо, мужики, и будьте готовы, - погрозил он пальцем, - на третью ночь нагрянут.
Гость ушел. Церемония с самогонкой дала Фролу время на то, чтобы он успел придумать оправдание своим действиям. Все молча ждали. Мелкий поднялся из-за стола и с преисполненной собственного достоинства интонацией начал декламировать:
- Я ни капли в рот не брал.
Его тут же перебил Ануфриев:
- Куда ж ты дел целый литр, козлина?
- Мужики, я свинью дрессировал, честное слово, все ему скормил. Хлеб в самогонке мочил.
- То-то, я гляжу, у нас совсем сухарей нет, - тут же подметил Простаков, любящий погрызть в перерывах между работой, да и на обед с ужином, немножко сухариков, которых они одно время понаделали, пользуясь большим количеством дармового хлеба.
- Мы целыми днями пашем, а он тут свинью дрессирует. - Сизов подошел к стоявшему Валетову и ударил его кулаком в лоб. - Ты чего, совсем потерялся? Пусть этот свин все время стоит в загоне. Будешь работать вместе с нами.
- Это верно, - согласился Ануфриев. - Теперь давайте, - он посмотрел на бутыль, - чего уж здесь осталось, подавайте кружки.
Мужики загудели.
Фрол, оставленный в карауле на большую часть ночи, добросовестно развалился на кирпичах, тем самым закрывая их собственным телом от возможных грабителей. Остальные спали по лежакам, заглушая своим храпом возню Терминатора.
* * *
В наказание за профуканный самогон на следующий день Фрол стоял у ванны и замешивал раствор. Это оказалось весьма нелегким делом, но возражать дембелю он не решался.
- Будешь теперь у нас штатной бетономешалкой, - напутствовал его перед началом работ Ануфриев, - и гляди, найду хоть один комок или непромес, будешь всю ночь этот раствор мешать.
Валетов был склонен верить Ануфриеву, но Простаков не сдержался - все-таки они с Фролом друзья, что ли.
- Это жестоко, - отметил он.
- А ты, гора, молчи.
- Чего? - Алексей набычился.
- Ладно, ладно, пошли. Хавку надо домашнюю отрабатывать. Не просто так тебе жрачку-то дают, здоровый.
* * *
Свина в этот день вообще на воздух не выводили, он все время провел в стойле, и Валетову, который навестил Терминатора в обед, показалось, что хряк выражает заметное беспокойство тем, что его не вывели на природу, а еще, видимо, отсутствием коньяка в шоколаде.
Пожалев свина, Фрол отрезал ломоть черного хлеба и, еще не успев подойти с этим куском к нему, был вынужден отшатнуться, потому как здоровая туша, навалившись на хлипкую загородку, рванула к нему.
Перепугавшись за загон, Валетов бросил кусок в стоящее перед свином корыто и увидел, как за мгновение хлеб исчез в его утробе. Терминатор глядел на Фрола, как Фролу казалось, насупившись. Понятное дело. Он не ощущал на языке знакомого вкуса. Но пока он еще надеется получать в каждом куске черного хлеба немного алкоголя.
До двух часов благородным и справедливым Ануфриевым был объявлен перерыв. У Фрола оказалось достаточно времени для проведения новой дрессировки. Когда он показался на улице с хряком, Сизов посоветовал ему убраться куда-нибудь с глаз подальше.
Фрол не стал слушать и на глазах у пораженных пацанов забрался на спину Терминатору.
- Оп-ля, - вскинул он вверх руки, как цирковой наездник.
Все скривили морды. Никто и подумать не мог, что эту животину можно приучить терпеть на спине человека.
- А ну-ка покатайся на нем, - заинтересовался Ануфриев.
- Да ни фига идти он не хочет, - оправдывался Фрол. - Вы взяли и всю его приманку выпили вчера.
- Ты тоже пил, - заметил Резинкин. - Не меньше остальных, между прочим.
- А ты знаешь, - воодушевился Ануфриев идеей заставить борова двигаться, - как ленивого ишака заставляют идти вперед? Берут на палку что-нибудь вкусное, привязывают и впереди морды у него держат, а наездник на спинке ишака сидит. Ишак думает, что он сейчас два-три шага сделает и достанет лакомство, но приблизиться к заветному куску не может. Так и идет.
Валетов тут же спрыгнул, нашел какой-то шест, кусок веревки, привязал к нему черный хлеб и снова запрыгнул на Терминатора. Вытянул вперед палку перед мордой животного так, чтобы он смог видеть кусок хлеба.
Рот производителя наполнился слюной в сладком предвкушении лакомого кусочка. Как хрестоматийный ишак, свин сделал несколько шагов вперед, но, к его сожалению, так и не приблизился к лакомству ни на сантиметр. Народ, рассевшись за столом, довольно заржал:
- О, получается!
Тем временем свин продолжал делать безуспешные попытки дотянуться до куска хлеба.
- Гляди-ка, получается! - орал Резинкин. - Давай, ходи кругами.
Но Фрола замкнуло. Он сидел на хряке и не мог пошевелиться. Здоровая туша, перемещающаяся в пространстве, заставила его на мгновение оцепенеть. Тем временем хряк ускорял свой ход и направлялся не куда-нибудь, а прямо на стол, за которым сидели невольные зрители. Через несколько секунд солдат со своих мест как ветром сдуло. Они бросились врассыпную. Каждый орал Фролу, чтобы тот повел палкой куда-нибудь в сторону, чтобы заставить хряка развернуться. Но Валетов не подавал признаков того, что он находится в здравом уме и твердой памяти. Он несся на сделанный своими же руками стол.
- Брось палку, придурок! - выкрикнул, подбежав к нему не больше чем на метр, Простаков.
Да так громко, что если бы эта палка была и у Терминатора, он бы ее тоже выкинул.
Валетов свалился, дурилка выпала из его рук, свинья тут же подошла и съела хлеб, а все остальные замерли. До стола оставалось всего несколько сантиметров.
- Ну ты и идиот! Дурной! - ругался Ануфриев. - Хорош сидеть, пошли работать.
Уходя, все невольно оборачивались на спокойно стоящего на месте Терминатора, пережевывающего все же доставшийся ему хлебушек.
Фрол сел на деревянный чурбан и закурил. Он хотел хоть немного унять дрожь.
Подъехавший к стройке грузовик, груженный кирпичом, возвестил о предстоящей интенсивной разгрузке. Всем пришлось побросать свои строительные дела и заняться тупым перетаскиванием тяжестей. Еще не успел водитель вылезти из кабины, а уже во двор вбежал Михаил Афанасьевич, перебирая своими цыплячьими кривыми ногами и радостно потирая руки. Длинномер привез пятнадцать тысяч штук. И все красный кирпич. Поздоровавшись с водителем, он заглянул в кузов, смерил взглядом аккуратно стоящие упаковки, удовлетворенно хмыкнул и посоветовал солдатам побыстрее начать разгрузку, чтобы к вечеру отпустить машину.
Фрол приглядывался к водителю, который, как ему казалось, все время прятался от солдат. Он предпочитал сидеть не на свежем воздухе, а возиться в кабине, несмотря на довольно-таки жаркий день. Видать, ему приходилось несладко, несмотря на открытые дверцы кабины, так как изредка он все-таки появлялся на улице, смачивал водой лицо и шею, а затем снова забирался к себе, продолжая греметь каким-то инструментом.