– Надеюсь, не в могилу? – безжалостно произнесла Марина.
– Типун тебе на язык! – обиделся я. – Сегодня мне не повезло, потому что я действовал в одиночку. Завтра я возьму с собой Чехова, и все будет как в аптеке! Понимаешь, я никак не привыкну работать в паре.
– Да, это я заметила, – невинно сказала Марина. – Ты из тех людей, которые любят наступать на одни и те же грабли… Ладно, даю тебе один день! Но если ты опять набьешь на лбу шишку, я сама отправлюсь в милицию!
– Договорились, – облегченно сказал я. – Я сам попрошу тебя об этом. Но только после того, как главная подозреваемая будет у меня в руках…
– Не волнуйтесь, Марина! – Голос Чехова звучал уверенно и обнадеживающе. – Сегодня он будет под присмотром! А кроме того, я попросил своих старых коллег немного прижать ребят, которые развели вокруг нас канитель. Сегодня у нас с Володей будет просто увеселительная прогулка.
Интересное дело – он говорил примерно то же самое, что и я, но звучало это куда убедительнее и ярче. Сказывалась, видимо, профессиональная жилка – за время совей долгой карьеры Юрий Николаевич насобачился убеждать самых закоренелых преступников. Глядя на его суровое, жесткое лицо, хотелось верить в торжество правды и закона.
Марина тоже в это поверила – во всяком случае, так мне показалось, – вчерашняя тревога в ее глазах уже растаяла. Мы поцеловались на прощание, и я с легким сердцем отправился вслед за Чеховым, который уже поторапливал меня.
– Сначала заскочи домой, – напомнила мне Марина. – Надень какую-нибудь куртку.
– Разумеется, я это сделаю, – пообещал я. – Если у Юрия Николаевича «Москвич» дотянет до Смоленской.
– Не слушайте его, Марина, – откликнулся Чехов. – Моя колымага опять на ходу. Я даже включу печку, чтобы наш друг не замерз.
Как ни странно, печка в машине действительно работала. Да и мотор завелся с полоборота. Видимо, вчера Юрий Николаевич не терял времени даром. Мы выехали на проспект и помчались к центру.
– Значит, вчера тебя опять чуть не пристукнули? – спросил, усмехаясь, Чехов.
– Чуть-чуть не считается, – смущенно сказал я.
– Как же было дело? – поинтересовался Юрий Николаевич, делаясь серьезным.
– Меня подставил коллега Груздев, – объяснил я. – Тот, что любит горячительные напитки. Видимо, он специально караулил меня в районе метро. Хотя сначала я думал, что встретились мы случайно. Он уговорил меня выпить, а затем пообещал свести с Малиновской. Как он меня заверил, она часто бывает в одной забегаловке на Дегтярной.
– И ты туда поперся? – с осуждением сказал Чехов.
– Я думал застать ее врасплох, – пояснил я.
– И все получилось с точностью до наоборот? – подхватил Чехов. – Понятно!
– Да. Меня бросили в машину и отвезли на стройку в районе Марьиной Рощи, – продолжал я. – Это оказались люди Грека, ее двоюродного брата. Один раз я с ними уже сталкивался, ты помнишь… В недостроенном доме они устроили мне допрос. Интересовались в основном твоей персоной. По-моему, нас опять приняли за шантажистов. Если бы они посчитали, что ты тоже в их руках, меня бы, наверное, просто сбросили в шахту лифта… Не зря мы забрались аж на седьмой этаж!
– Но? – насмешливо подсказал Чехов.
– Вот именно! – кивнул я. – Но, оказывается, за мной довольно плотно ходили щукинские молодцы…
– А я тебя предупреждал! – с укоризной сказал Чехов. – Хотя в данном случае это был, как я понимаю, приятный сюрприз! Наверное, Щука рассчитывал найти на этой стройке самого Бухгалтера…
– Не знаю, кого он рассчитывал там найти, но одного из сутенеров они пристрелили! – с досадой сообщил я. – Виноват в этом, конечно, Грек. Нервный субъект. Не знаю, что он вообразил, но эти гангстеры свалились ему как снег на голову, и он сразу открыл стрельбу. В общем, я дал деру, а их повязали. Меня же особенно и не искали.
– Правильно! На кой ляд ты им нужен. Они ищут Бухгалтера, – заметил Чехов. – У них это уже превратилось в манию.
– Да, как у нас – Малиновская, – согласился я. – Мне кажется, нужно срочно брать за горло Заболоцкого, иначе мы ее упустим.
Юрий Николаевич кивнул с важным видом.
– Это верно. Ради любовницы мужики идут на все. Он из кожи вон вылезет, но постарается ее спрятать. Не удивлюсь, если он действительно отправит ее в круиз по Европе. Ищи тогда ветра в поле. Как ты думаешь, это он предупредил Малиновскую, что ты ее разыскиваешь?
– Вполне возможно. Поэтому нужно ехать к нему в первую очередь.
– В первую очередь мы заедем к тебе домой, – сурово сказал Чехов. – Тебе нужно приодеться – не май месяц.
Мы завернули на Смоленскую, и я отыскал свою старую кожаную куртку, у которой был один существенный недостаток – незастегивающаяся «молния». Я несколько компенсировал этот дефект теплым шарфом, и мы поехали дальше – на Петровский бульвар.
– Разговаривать буду я! – категорически заявил Чехов, когда мы поднимались по ступеням особняка. – Когда врач разговаривает с врачом, получается консилиум и никакого результата.
Я решил пропустить мимо ушей этот очередной выпад в сторону отечественной медицины, тем более что, как уже говорилось раньше, признавал за Юрием Николаевичем умение говорить особенно убедительно и конкретно.
Мы позвонили и некоторое время ждали, пока нам откроют. Я почему-то ужасно нервничал, и по мне это было хорошо заметно – во всяком случае, Чехов косился на меня весьма неодобрительно. Зато его лицо приобрело такое официальное и неприступное выражение, точно в кармане у него лежал, по крайней мере, ордер на обыск.
На домработницу Заболоцкого, однако, не подействовали ни суровость Чехова, ни мое смятение. Она с одинаковым недовольством оглядела наши фигуры и сказала, как отрезала:
– Доктора нет дома!
Посчитав свой долг выполненным, она попыталась тут же захлопнуть дверь, но Чехов успел поставить ногу.
– Минутку, уважаемая! – сказал он металлическим голосом. – Что значит доктора дома нет? Надеюсь, он не переквалифицировался в участковые?
Однако здесь, несомненно, нашла коса на камень – домработница, ничуть не смутившись, отчеканила:
– Раз вам говорят, что нет дома, значит, так оно и есть! И не пытайтесь здесь безобразничать, иначе я вызову милицию!
По моему мнению, дискуссия заходила в тупик. Но Чехов думал иначе. Надавив на дверь плечом, он оттеснил хранительницу докторского очага в прихожую и следом вломился сам, для пущей убедительности эффектным жестом выхватив из-за пазухи пистолет.
Я давно обратил внимание на эту забавную особенность – даже самые стервозные и несгибаемые леди при виде огнестрельного оружия становятся кроткими и послушными, как овечки. Примерно такой же священный трепет они испытывают перед приборами, работающими на электричестве, но только когда те начинают искрить и бить током. Огнестрельное оружие они почитают всегда.