– Слушай, ты бы поработал, пока мы отдыхаем, – устало посоветовал Резинкин. – Глядишь, быстрее дело пойдет, а то мало ли что – может, еще в другом месте ковыряться надо. Вон, бери «карандашик» и подолби немножко над кабелем, а мы потом подберем.
– Да ты что! – ужаснулся Фрол, глядя на лом, как осужденный – на топор палача. – Он же больше меня!
– Это в длину, а по весу ты на-амного тяжелее! – успокоил друга Простаков. – Раза в два, наверное, а то и все три. Так что давай, давай, не отлынивай.
Под внимательными взглядами товарищей-палачей Валетову пришлось спускаться в траншею и брать в руки такой непривычный инструмент. Первые удары показались не очень тяжелыми, но достаточно неудобными. Потом неудобство значительно возросло. Впрочем, и проклятый лом начал тяжелеть. Фрол даже посмотрел на его кончик – не налипает ли чего? Нет, земля была сухой и пыльной, жало при желтоватом свете фонаря блестело, как золотая коронка в пасти уркагана. – Сачкуем? – раздался над головой насмешливый голос старлея Волкова. – Маши, маши, развивай мускулатуру. Что-то ты у нас хиленький. Как тебя только в армию призвали? Надо было перед этим год откармливать... Или денег не хватило отмазаться?
– Я сам попросился, – проворчал Валетов, ковыряясь ненавистной железякой в плотном, спрессованном и засохшем до каменной твердости суглинке.
– Ну-у, раз такой герой, тогда конечно, – покивал головой Волков. – Тогда давай, руби веселей! Раз сам напросился, тебе такое развлечение в радость должно быть. Или ты пострелять хотел? Тогда тебе надо было в танкисты проситься, с твоим ростом – самое то, что им нужно. Правда, «карандашик» и у них на вооружении. А еще кувалда и много чего такого же. Один снаряд пуд весит, в танке сорок штук – никакого тренажера не нужно. Ну, чего застыл? Не вижу радостной улыбки!
– Инструмент неудобный, товарищ старший лейтенант. – Валетов обиделся, но пытался не подать вида. «С твоим ростом», надо же! Сам-то, можно подумать, великан – у любого в своем взводе под рукой пробежать может и берет не потерять... И как только его в спецназ взяли, такого злобного карлика? – И не по росту, и в руках скользит. Видите, какая железка гладкая? Тут хотя бы рукавицы нужны. И по правилам они положены, кстати!
– Скользит, говоришь? – Старлей ухватил лом за торчащий из ямы конец и легко, без усилия выдернул. Подкинул в одной руке, присмотрелся. – Точно, гладкий. Знаешь почему? Потому как поколения, многие поколения российских солдат его отполировали, и причем, заметь, без всяких рукавиц. Ничего, сейчас я тебе помогу. Ты, кажись, сантиметров на пять пониже будешь?
Спецназовец примерился, ткнул ломом в землю. Перехватил чуть пониже, удовлетворенно кивнул. Приподнял инструмент на уровень груди, напрягся. Послышался жуткий скрип, и толстый стальной стержень начал сгибаться, сгибаться... В разинутый рот Валетова полетели мелкие крошки окалины, но он этого не замечал. Он смотрел, как низенький старлей завязывает точно в выбранном месте изящный узелок.
– Вот, теперь скользить будет меньше. – Волков все-таки слегка запыхался, но рука не дрожала. – Давай работай, не сачкуй! Думаешь, нам тут ночевать много радости?
Потрясенный Фрол ухватил орудие труда и начал вгрызаться в Приволжскую возвышенность. Действительно, работать стало намного удобнее. Настолько удобно, что Валетов не выпускал лом из рук даже тогда, когда у него попробовали его отобрать отдохнувшие приятели. Он долбил и долбил, рушил и подковыривал, выбивал из земли облака пыли и потоки сыпучего грунта, прерываясь только на то короткое время, которое требовалось Простакову на пару взмахов лопаты.
Они прокопали почти десять метров и ничего не нашли. Подъехал капитан-связист, предложил повести траншею в противоположном направлении. Простаков вяло попробовал возразить, но Валетов молча подхватил «карандашик» и начал долбить с каким-то мрачным фанатизмом, словно оголодавший дятел. Не напрасны были его труды – не прошло и получаса, как на ржавой витой броне обозначилось отчетливое вздутие. Осторожный скрежет лопаты – и показались ошметки старой изоленты.
– Она самая, муфта! – радостно подтвердил Волков. Кивнул одному из своих бойцов, тот умчался в ночь, придерживая локтем автомат. – Пока проверят, у вас законный отдых. Разрешаю прилечь на травке. Если что, разбудим.
Никаких возражений не последовало. Резинкин тут же свернулся калачиком, Простаков рухнул, раскинув руки. Валетов долго возился, но все-таки пристроился и уснул, обвившись вокруг лома, который он так и не выпустил из рук.
Проснулся Валетов от того, что поднявшееся над холмами солнце принялось щекотать ему лицо теплыми лучами.
– Доброе утро! – услышал он и повернул голову на звук. Рядом сидел старший лейтенант Волков и сосредоточенно протирал ботинки пучком травы. Чуть подальше махали лопатами Простаков и Резинкин, закидывая землей вырытую ночью траншею.
– Доброе утро, товарищ старший лейтенант! – Валетов вскочил на ноги. Что-то беспокоило, чего-то ему не хватало. Наконец вспомнил, чего именно, нагнулся, поднял лом и бережно стер с него капли росы. Потом еще и рукавом просушил: не дай бог, заржавеет... – Как вы думаете, разрешат мне этот «карандашик» с собой забрать?
– А зачем он тебе? – хмыкнул старлей и на мгновение оторвался от чистки обуви. – Что, удобный инструмент вышел? Как раз по руке?
– И это тоже, – согласился Фрол. – Вообще-то я его думал на память оставить. Сувенир, понимаете ли, на память о Шиханах, к дембельскому альбому дополнение. Вот буду кому рассказывать о нынешней ночи – не поверят ведь, а так – я им доказательство под нос!
– Заодно сказав, что это ты сам завязал? – уточнил Волков и вырвал новый пучок полыни.
– Нет, это перебор будет, – задумчиво ответил Валетов. – Еще попросят второй узелок завязать... Товарищ старший лейтенант, а дальше мы куда? Чего тут связисты нашли?
– Да ничего не нашли, но все исправили. Так что приказано все засыпать, травку на место повтыкать – и можно обратно на «губу» отправляться. Вот, кстати, как раз тебе задание по росту и силе: провести маскировку на месте земляных работ. А то, знаешь, тут начальство ездить будет, увидит, что все перекопано, начнет интересоваться отдельными недостатками... Кому это надо? Взгляд высшего командования должен скользить по местности без задержек, плавно и не задумываясь. Так что вставай, поднимайся, рабочий народ. Утаптываешь закопанное до общего уровня, потом украшаешь, не нарушая общего рисунка окрестностей. Траву для маскировки дергать с умом, чтобы проплешин не было, понял?
– Это-то как раз понятно, я другого не понял, товарищ старший лейтенант. Как это – ничего не нашли, но все исправили?
– Да как всегда у нас бывает. – Волков пожал плечами. – Разобрали, прозвонили, ничего не нашли, собрали, все заработало. Где что было – неясно, но все прошло. Запомни, солдат: сборка-разборка – уже половина ремонта! А теперь пошел, пошел, работай, не то на завтрак опоздаем. Нам до восьми надо отсюда исчезнуть.
И они успели бы до восьми, но начальство в этот день проснулось пораньше и встало не с той ноги. А может, и специально решило нагрянуть пораньше, пока подчиненные спросонок соображают похуже и не могут объяснить ничего из того, в чем они не виноваты. Тоже, если вдуматься, подвиг ревизора. В общем, когда на дорогу выскочила кавалькада из пары «Волг» в сопровождении свиты почтительно отставших «уазиков», арестанты как раз втыкали последние травинки и насыпали на свежевскопанную землю последние горсточки серой пыли.