Потом сдернул с головы фуражку и, взъерошив пятерней короткие седоватые волосы, смущенно улыбнулся.
– А вообще надоело все, Юра! – мечтательно сказал он. – Бросить бы все сейчас и, как ты, – на речку, с удочкой...
– Ты чего-то путаешь, Аркадий! – проворчал Чехов. – Я в жизни этих удочек терпеть не мог! Черта ли мне в них, в твоих удочках!
Подполковник ничуть не обиделся.
– Ну все равно! – покладисто сказал он. – Не с удочкой, так хоть с внучкой по проспекту пройтись... Солнышко сверкает, никто тебя не кантует... Внучке мороженого купил, себе – пивка... Хорошо!
– Не трави душу, – сказал Чехов. – У нас дети – один в Мурманске, другой в Благовещенске. Я внучков уже лет пять не видел...
– Какой-то ты, Николаич, безысходный человек! – удивился подполковник. – Не за что тебе в жизни уцепиться! Выходит, что зря ты со службы ушел!
Чехов ответить не успел – в дверь постучали, и вошел лейтенант Лоськов. Он не очень старательно козырнул и сказал:
– Здравия желаю! Вызывали, товарищ подполковник? Здравствуйте, Юрий Николаевич!
Чехов протянул ему руку.
– Садись, Лоськов! – сказал подполковник и, насупившись, посмотрел на лейтенанта. – Вот что, Лоськов, дело есть одно – не шибко опасное, но неприятное. Приказать тебе не могу, но попросить хочу... Возьмешься?
– Какой разговор? – пожал плечами лейтенант. – Для вас – всегда пожалуйста!
– Ну вот и молодец! – одобрительно произнес подполковник. – Значит, форма одежды гражданская, из оружия возьмешь «АКС» семьдесят четвертый – чтобы страшнее было. А остальное тебе Чехов объяснит... Не забыл еще такого? – И он насмешливо посмотрел на товарища. – А я к вам вечерком подъеду. Ты, кстати, Юра, адресок-то черкни! А то получится, что вы у меня как без вести пропавшие...
– Типун тебе на язык! – сердито сказал Чехов, царапая адрес Ксении Георгиевны на листке из записной книжки. – Ну так я пошел, пожалуй! Ты, Лоськов, бери, чего надо, и спускайся. Ты мой лимузин сразу узнаешь – такой оранжевый «Москвич», самый раздолбанный.
Он положил листок перед подполковником на стекло, покрывавшее стол, и веско добавил:
– Ты к восьми подгребай, не задерживайся! Я картошки нажарю, так чтобы не остывала!
– Так к картошке чего-то надо же, а? – с озабоченным видом высказался подполковник.
– А это уже как подскажет тебе твоя совесть! – развел руками Юрий Николаевич и пошел к дверям. На пороге он обернулся и напомнил: – Ты сам-то камуфляж не забудь снять! А то весь дом перепугаешь...
– Не учи ученого! – с угрозой бросил ему вслед приятель. – И смотрите не переловите там без меня всех бандитов!
– Ладно, не будем! – пообещал Чехов, выходя из кабинета.
Дожидаться Лоськова ему пришлось минут пятнадцать. Вскоре тот появился – длинный, жилистый, одетый в простые черные брюки и голубую рубашку с короткими рукавами. С собой он нес большую сумку с длинными ручками. Подойдя к «Москвичу», он открыл дверцу и сунул сумку на заднее сиденье. Потом уселся рядом с Чеховым и почтительно спросил:
– Куда поедем, Юрий Николаевич?
Тот посмотрел на часы и ответил:
– Заскочим сейчас в магазин – пожрать чего-нибудь купим... Кто знает, сколько ждать придется? А потом на Смоленскую. Ты что с собой взял, Леша?
Лоськов повернул к нему свою курчавую голову.
– «АКС» взял, Юрий Николаевич, – начал перечислять он, – табельный пистолет, обоймы запасные, конечно... Ну и «браслетов» парочку... Да еще вот диктофон...
– Ага, молодец! – сказал одобрительно Чехов. – Ну а теперь слушай, какая у нас получается на сегодняшний день диспозиция.
За время поездки Чехов успел посвятить лейтенанта во все подробности предстоящего дела. По скуластому, резко очерченному лицу Лоськова невозможно было понять, что он обо всем этом думает. Но Чехов знал, что может положиться на Лоськова полностью – если этот парень за что-то брался, то доводил дело до конца.
Закупив продуктов, они поехали на Смоленскую. Чехов начинал слегка нервничать – ему казалось, что он задержался безобразно долго и преступники могли опередить его.
К счастью, эти опасения не оправдались – Ксения Георгиевна была жива и здорова. После процедуры опознания она открыла многочисленные запоры и запустила Чехова с Лоськовым в квартиру. Внутри у двери опять стоял кухонный стол, выполнявший роль баррикады.
– Он тут больше не понадобится, Ксения Георгиевна! – решительно объявил Чехов. – Лоськов, берем!
Они подхватили стол и отволокли его на кухню, дверь которой выходила прямо в прихожую. Чехов распорядился, чтобы Лоськов выложил из сумки продукты и поместил их в холодильник.
– Местечко-то у вас там, наверное, найдется, Ксения Георгиевна? – добродушно поинтересовался он.
– Ясное дело, найдется! – радостно ответила старуха, весьма воодушевленная появлением в ее келье мужчин. – Какие у меня там запасы!
– Володя, часом, не появлялся? – деловито осведомился Чехов.
– Не появлялся. Да ему рано! – ответила Ксения Георгиевна. – Он с работы самое раннее в третьем часу приходит... А вы еду-то принесли? – с тревогой спросила она. – Значит, надолго ко мне? Не бросите старуху?
– Ни в коем случае, – пообещал Чехов. – Будем сидеть до самого упора. Никто, кстати, не появлялся?
– Абсолютно никто, – таинственно прошептала Ксения Георгиевна. – А я балкон по вашему приказанию так и не открываю... Сижу тут одна, как шпион, вся на нервах!
– Политику ведете правильную, Ксения Георгиевна! – одобрительно кивнул Чехов. – А вот нервничать вам больше ни к чему – теперь пусть враги нервничают. Чует мое сердце, что скоро мы им прищемим хвост!
Лоськов раскладывал по полкам холодильника заготовленную провизию. Делал он это аккуратно и споро, точно вставлял в магазины обоймы.
– Так что же вы! – спохватилась Ксения Георгиевна. – Заодно бы уж и пообедали!
– Рано! – покачал головой Чехов. – Не нагуляли еще аппетит.
– Тогда, может, чайку?
Чехов задумался.
– Ты как, Лоськов? Чайку выпьем?
– Да, конечно, попейте! – оживилась старуха. – Все веселее будет!
Был вскипячен чайник, выставлено варенье, и мужчины сели за стол – Чехов, как у себя дома, с шутками и прибаутками, а Лоськов – тихо и вежливо, словно стараясь не обнаруживать своего присутствия.
Чехов уже было настроился на длинный разговор со старухой о житье-бытье, потому что чувствовал в ней предрасположенность к задушевным разговорам и своеобразное мироощущение, но в этот самый момент в дверь позвонили.
Этот звонок прозвучал как гром среди ясного неба. Чехов бесшумно вскочил и приложил палец к губам. Ксения Георгиевна посмотрела на него расширенными от ужаса глазами. Лоськов неторопливо оглянулся на свою сумку, которая стояла совсем рядом, у стены. Быстрым шепотом Чехов сказал: