А спустя какие-то секунды на карусели прогромыхал гранатный взрыв – и до борющихся взрывной волной донесло труху, щепу, шелуху старой краски. Карташ не гадал, что там с Таксистом. Не до гаданий – самому бы выкрутиться.
Алексей медленно, но неуклонно освобождал правую ногу, потом выбросил ее вверх, сковал врага захватом, и завалил духа на бок. Лезвие рыскнуло вбок, клинок на мгновение повернулся острием к груди противника – Алексей поймалэтот миг, извернулся и надавил на нож всей массой тела...
И – сперва он ощутил под собой податливость, потом словно ток пробежал между ним и тем, в кого вонзился нож... А потом Карташ увидел лицо своего врага, закаменевшее и… неуловимо успокоенное...
Алексей поднял автомат (еще один столь любимый духами «калаш», немудрено, что здешний народ отдает предпочтение «калашникову» – грязь, а главное песок «калашу» не страшен, эту машинку сложно вывести из строя, оттого так и любима она во всем мире), пробежал разделявшее аттракционы расстояние, запрыгнул на карусель.
– Все, начальник, здесь нормалек, – услышал он голос Гриневского. Голос раздался снизу.
Вслед за этим Таксист тоже забрался наверх. Странная, сюрреалистическая картина: два мужика с автоматами и с заросшими щетиной лицами проводят время на неработающей карусели – один сидит на обломках детской машинки, другой присаживается на конька-горбунка с оторванной взрывом головой – а вокруг метет песок.
– Вижу, и твой готов, – сказал Гриневский.
– А граната? – спросил Алексей. На более пространный вопрос он не нашел в себе сил. Не отдышался пока как следует.
Гриневский понял, что имеет в виду начальник.
– Евоная граната его и сгубила.
– Как это?
– Я ж тоже не пальцем деланный и не капустой вскормленный. Когда граната покатилась меж карусельных зверушек, я сиганул вниз, прижался к основанию этой балды, дождался буха и под прикрытием разлетевшейся трухи попер вперед. Я ж вкуривал, что этот бес не стоит памятником, скрестив руки на груди, а тоже вжался в землицу, чтоб собственным осколком не зацепило. А когда он отлепил от землицы буйну голову, первое, что он увидал, был я. Это кстати и последнее, что он увидал.
– Надеюсь, следующим, кого они оба увидят, будет гостеприимно улыбающийся им шайтан, – Алексей почувствовал, что наконец отошел от скоротечной, но крайне утомившей его схватки.
– Если я что-то секу в арифметике, то аллахакбаровцев осталось четверо. И что делаем по этому поводу, начальник?
– Давай сверим наши мысли, – сказал Карташ. – Поставим себя на их место. Итак...
– Рации замолчали у четверых... – продолжил Гриневский.
– Никто из них больше на вылазку не отважится.
– Чтоб я пидером стал, они засели у колодца. И от товара и не отлипнут.
– Но и всей толпой на одном пятаке сидеть не будут.
– Мы, конечно, можем пересидеть бурю рядышком с женским полом и дать аладдинам преспокойно уйти...
– Но это означает, что не испить нам более водички из колодца. И еще это означает, что идти придется пешком – когда есть верблюды...
– В конце концов, благое дело делаем – хоть один караван с отравой не дойдет до российских детишек.
Вкруг свистел, завывал, бесновался и плясал спятивший песок.
– Значит, договорились, – резюмировал Карташ.
– По рукам, начальник, – подтвердил Гриневский. – Давай тянуть спички, кому на разведку ползти.
Длинную спичку вытянул Таксист. Прежде чем ему отправиться на разведку, они вместе припомнили, как выглядят и чем богаты окрестности колодца. Потом вместе же выдвинулись к постаменту, лишенному неизвестно кем и когда своего памятника, возле которого Карташ, сунув нос под воротник, чтобы не наглотаться летучего песка, остался дожидаться возвращения Таксиста.
Гриневский вернулся через четырнадцать минут.
– Короче, начальник, все ништяк, – начал он свой отчет. – Один засел там, где мы и прикидывали, за автобусной остановкой. Второй...
– Второго, учитывая местоположение первого, я бы лично разместил на той трехметровой хреновине, где раньше, должно быть, стоял бак с водой.
– Верно, там. Знаешь, как я его засек? Он курил...
– Курил?! – искренне изумился Карташ. Офицерская составляющая его души возмутилась – как можно курить на посту, тем более зная, что противник где-то поблизости?! Не-ет, конечно, продолжим и дальше звать их душманами, однако однозначно – не у всех этих парней за плечами боевой опыт. Блин, ну надо же, курить на посту!
– Правда, не табачок смолил, – пояснил Гриневский. – Ветрюга донес до меня анашовый дымок. Нервы, видать, успокаивает, али-баба фигов. Расшалились нервишки у него от злобных приключений. Придется сходить подлечить. Эх, а курить, кстати, охота – спасу нет. Но я ж не он, когда нельзя – тогда нельзя, а когда можно – тогда и завсегда, со всем нашим...
– Хоре балагурить, не на арене.
– Тогда слушай, начальник, про верблюдов. Они смирнехонько лежат между деревом чинарой и домиком, который ты называл руинами барыжной администрации. Но мешков при верблюдах йок. Мешки, видать, отволокли в эту самую барыжную хибару. Один басмач верняком остался с верблюдами и товаром. Будем надеяться, что и последний из этой великолепной четверки тоже пасется где-то у верблюдов. Ясно дело, мы неусыпно зыркаем по сторонам и вверх. А то еще спрыгнет с дерева, как Тарзан.
– Первый этап понятен. Работаем гранатами. Ты берешь того, кто за остановкой, я – того, который вместо бака с водой. Дальше, как говорят командиры на постановке задач, действуйте, сынки, по ситуации...
К появлению Алексея Карташа возле опоры для бака часовой-курильщик выкурил уже свою последнюю косячину, и огонек его наводящим маяком сквозь бурю не светил. Старлей подобрался к объекту с подветренной стороны. Расчет простой: человек не будет постоянно стоять лицом к летящему песку, будет лишь изредка оглядываться. А уж тот, кто дымит на посту, лишний раз точно не обернется.
За те полторы секунды, что граната катилась по площадке для бака с водой, у опытного бойца включились бы чутье и рефлексы, он успел бы спрыгнуть вниз. Три метра – не высота. Правда, Алексей был готов к такому повороту... какового не случилось.
Взрыв разметал площадку, предназначенную для бака. Черная фигура полетела вниз, мельтеша руками и подвывая в тон песчаной буре. Впрочем, крик прервался еще до того, как анашист кулем рухнул на землю.
Минуло пять секунд, и со стороны автобусной остановки донесся гранатный разрыв, а спустя еще четыре секунды – автоматная очередь. Видимо, не все у Таксиста получилось с одной гранаты, пришлось наводить глянец стрелковым оружием…
Теперь – к руинам бывшей администрации рынка, к верблюдам, оставленным под чинарой.