В углу негромко калякал по-туркменски включенный телевизор – «Сони», пусть не самой последней модели, но вполне, вполне. Никто из троих за стол не садился и уж тем более трапезу не начинал, хотя манили салаты, посыпанное зеленью холодное мясо в необъятном блюде, сыры, колбасы, соусы, что-то похожее на ватрушки с мясом… Разумеется, присутствовали черная и красная икра в плошках с воткнутыми в зернистую массу ложками.
– Похоже на съезд компартии, – сказал Гриневский, кивнув в сторону экрана.
По телевизору показывали зал тысячи на три зрителей, которые стоя аплодировали кому-то, рук не жалея. Потом картинка сменилась: на трибуне распинался круглолицый оратор, который то и дело прикладывал ладонь к груди, кланялся и поворачивался к сидящему в первом ряду президиума Его Превосходительству Ниязову. В общем, ни дать ни взять, очередное историческое заседание очередного судьбоносного Пленума ЦК КПСС… А потом замелькали новые кадры, и стало ясно, что всем пленумам вместе взятым далеко до происходящего: все тот же круглолицый оратор, только теперь не на трибуне, а в зале, к которому вполне применим эпитет «тронный», ступал, едва не маршируя, по красно-желтой ковровой дорожке, пока не добрался до стоящего на специальном коврике президента Ниязова. Президент что-то сказал ему, барственно похлопал по плечу и повесил на шею золотую цепь. Облагодетельствованный немедля упал на колени, принялся целовать ноги и руки Туркменбаши. Экран на несколько секунд закрыла заставка на туркменском и русском языках – информационная программа «Ватан».
– Скорее похоже на конкурс придворных льстецов с раздачей слонов за лучшую лесть, – сказал Карташ. – Восточные сказки живы. Я не удивлюсь, если узнаю, что Туркменбаши, как Гарун-аль-Рашид, изменяя внешность, иногда по ночам покидает дворец и бродит по Ашхабаду. Подслушивает, что думают о нем его подданные.
– Ты лучше скажи, чему ты удивишься! – раздраженно бросила Маша от окна. – Если что-то случится со мной, тебя это не удивит точно!
Эт-то уже, пожалуй, перебор. Мы, конечно, понимаем – длинный тяжелый путь, переживания, треволнения и все такое. Кого хошь подкосит и измотает. Но всему есть место и время, всему есть мера. На первый раз Карташ смолчал и, чтобы не заводиться, сосредоточил внимание на телевизионной картинке. Гриневский же благоразумно помалкивал, хотя тоже, судя по недоумению на лице, не мог взять в толк, какая муха вдруг укусила дочь Хозяина.
В комнату вошел Дангатар, покосился на экран, счел нужным объяснить.
– Это Халк Маслахаты, Народный Совет. Высший представительный орган народной власти, собирается раз в год, преимущественно в августе, – он подошел к телевизору, встал рядом, не заслоняя экран. – Обратите внимание, сейчас я вам кое-кого покажу. Сейчас он обязательно попадет в кадр...
Туркменское телевещание снова демонстрировало зал заседания, камера двигалась вдоль президиума.
– Вот! – Дангатар приложил палец к экрану и обвел им вокруг одного из заседающих. – Запомните этого человека.
Тот, кого следовало запомнить, восседал в президиуме вблизи Ниязова, сидел, сложив руки на столе, как прилежный ученик. Лет пятидесяти, на славу упитанный, с реденькими волосами, с большими щеками и двумя тонкими штрихами вместо глаз. Рядовая внешность бюро-крата в летах с поправкой на восточную специфику.
– Зовут его Гурбанберды Саидов. А еще запомните, как близко он сидит от нашего Сердара.
– Саидов? – переспросил Алексей. – Стойте-ка… Не у него ли служил один вредный старикашка по имена Ханджар в хитром халате?
– Именно. Джумагуль мне уже рассказала о ваших приключениях… Впрочем, все по порядку. Прошу к столу. Садитесь, садитесь.
Они, последовав приглашению, стали рассаживаться, Дангатар же подошел к антикварного вида буфету, отвел в стороны пошарпанные створки, за которыми обнаружился стеклянный бар с приличным ассортиментом бутылок.
– Перефразируя классика: какие напитки вы предпочитаете в это время суток? Шариатской полиции в Туркмении нет, в отличие, скажем, от Египта. Поэтому никто не ворвется, бить бутылки о стены не начнет. Ты, Гавана, насколько я помню, уважал русскую водку?
– И уважения не растерял, – сообщил Гриневский. Карташ сказал, что присоединяется к выбору Таксиста.
– А девушка под чудесным русским именем Маша? Лимонад или просто воду? Конечно, можно. На столе в графине минеральная вода из Копетдага. Вас устроит? Замечательно.
Ловко управляясь одной здоровой рукой, Дангатар выставил на стол две граненые рюмки и пиалу.
– Сам я буду чай. Вера и доктора не велят ничего другого. Вам нашегочая не предлагаю. А то еще подумаете, что я вас хочу отравить. С непривычки и в самом деле может стать нехорошо.
– Зеленый чай и у нас пьют, – угрюмо возразила Маша.
Дангатар удивленно поднял брови.
– Вот как? Значит, я отстал от жизни. Неужели у вас в России тоже стали добавлять в зеленый чай растопленный бараний жир?
– Я, пожалуй, ограничусь минералкой, – сказала Маша.
Дангатар усмехнулся и продолжал:
– Будь у нас шариатская полиция, как в Египте, не одобрила бы она и женщину за мужским столом. Впрочем, и сам стол не одобрила бы: Западу подражаете, на Запад смотрите! Есть достархан – вот и расстилай его, усаживай за него гостей, – Дангатар сел за стол, отдал Гриневскому бутылку «Столичной». После чего пододвинул к себе блюдо, накрытое металлическим колпаком. Под колпаком обнаружился фаянсовый чайник, белый в крупный красный горошек, из него туркмен налил себе в пиалу дымящуюся жидкость зеленоватого цвета. – Но мы не в Египте... – Взгляд Дангатара омрачился. – Зато в Египте сейчас моя семья. Хорошо, вовремя отправить успел. Заранее почувствовал, что назревают события, хотя и не представлял, во что это выльется...
«А ведь врет! – вдруг понял Карташ. – То-то я сразу почуял какую-то нарочитость в этих пассажах про Египет. Голову готов прозакладывать, что его семья как раз таки и не в Египте. А он элементарно гонит. На всякий случай. Так же, как отступающая разведгруппа натягивает поперек тропы растяжку – вдруг преследователи не заметят и подорвутся. Если кто-то из нас вдруг, тьфу-тьфу, попадет в лапы врага, хитровану Дангатару от этого перепадет какая-никакая польза – пустит врагов по ложному следу, в сторону от семьи. Допустим, кто-то из нас сломается и выдаст информацию про Египет – она прозвучит для врагов как правда. Любой детектор покажет правду. Ладно, нормальный профессионализм – ненавязчиво заряжать каждого информацией и дезинформацией, которая работает на тебя…»
Двадцать пятое арп-арслана 200* года, 16.44
– Ну, обо всем поговорим по порядку, – пообещал Дангатар и отхлебнул дымящуюся жидкость. Блаженства на лице не выступило от такой вкуснотищи, как зеленый чай с бараньим жиром, равно как и гримасы отвращения. Обыденный повседневный напиток.