В этой бытовке заживо сгорела его жена в обнимку с подстилкой Храмового – его стервой сестрой. Странно, но эта мысль уже не вызвала прежних эмоций – горечи, гнева, чувства утраты. Что-то в сознании Грешника уже крепко изменилось. Сейчас он думал только о Фионе, и по-хозяйски приценивался, что будет делать с самим убежищем и его немощным населением.
Закончив изучать стены, Поляков перевел взгляд на охранников.
Знакомые лица, чего ж тут удивительного. Сколько лет бок о бок. И каждого из них презирал. Не люди – огрызки. Достойная замена Головину, Жердяю и Увальню. Хотел скосить обоих очередью, но в последний момент передумал. Преждевременный шум привлечет внимание. Да и Толян только что невольно поделился с ним информацией, сообщив, что чуть дальше находится еще один пост. И сейчас там – десяток вооруженных рыл. Почти весь запас бойцов, которых могло выставить убежище против непрошеных гостей. Остальные – бабы, дети и калеки, заперты по своим комнатушкам под присмотром еще пары человек, дежуривших в коридорах. Теперь без ведома Храмового даже дышать нельзя.
Преломляясь через затуманенное сознание носителя заразы, донеслись голоса:
– Ты чего, Толян? Чего столбом встал? Нехорошо, что ли? Чего за ствол хватаешься?
– Кажись, дверь неплотно прикрыта, – обронил Толян, перебив Геныча. – Схожу, проверю.
– У тебя глюки, что ли? Говорил же, не пей эту гадость, только Боров и мог нормальное пойло гнать. Я и отсюда вижу, что заперта, как обычно, так что успокойся.
– Да тут минутное дело, проверить-то, пусть сходит, успокоится.
– И ты туда же, Миха. Ну вы и ссыкуны, оба, блин! Навоображали про Грешника невесть что, словно он какое чудовище, способное доставать прямо сквозь стены! Хватит уже трястись, сгинул он давно, забудьте уже! Толян, да куда ты пошел, фишку кидай!
– Щас, Геныч, щас…
Лязгнули засовы, заскрипела отворяемая дверь.
– Толян, ты чего творишь?! – заполошно заорал Геныч, вскакивая. – Миха, держи его, он наружу пошел, совсем с ума двинулся!
Они нагнали товарища уже у второй двери, когда он отодвинул последний засов. Схватили его за руки, оттащили. Толян и не сопротивлялся, позволил себя увести. А потом до их слуха донесся скрип наружной двери, потянуло холодом, и охранники одновременно повернулись. От представшей перед глазами картины волосы у обоих встали дыбом, а глаза полезли из орбит.
Дверь шлюзовой распахнулась настежь.
За ней, выстроившись в ряд и вскинув автоматы, стояли и целились в них пятеро незнакомых мужиков с совершенно равнодушными лицами и мертвыми взглядами. А сбоку, подпирая дверь плечом, обретался Грешник собственной персоной и презрительно улыбался, глядя на затворников.
– Толян, сука, ты что же наделал…
Резко обернувшись, Геныч осекся – на лице Толяна змеилась точно такая же усмешка, как и у мифического Грешника. Осознать, что происходит, у него времени не хватило – предательский удар прикладом в висок, нанесенный бывшим приятелем, заставил безвольно рухнуть на грязный бетонный пол. Лишившись от ужаса всякого соображения, второй охранник не сопротивлялся, когда Поляков, с отеческой улыбкой глядя ему в глаза, забрал у него автомат, а свой карабин передал послушно принявшему Толяну. Через минуту, бросив связанных по рукам и ногам неудачников в бытовку, а Толяна прихватив с собой, чтобы использовать в качестве наживки, Грешник повел свой молчаливый отряд мстителей дальше.
Люди ему еще могли понадобиться, не стоит пока уничтожать всех подряд. По возможности.
Он знал, что увидит за следующим поворотом, когда свернет на длинный, почти в три десятка метров отрезок коридорной кишки. Память Толяна уже доложила ему все необходимое. Знакомый расклад. Во время памятной войнушки с Печатниками Грешник сам предложил Храмовому оборудовать из парочки подсобных помещений поближе к выходу казарму и загнать туда бойцов, чтобы в случае чего оперативно закрыть брешь. Стервятники с Печатников тогда так и не прорвались, но Паша не забыл, воспользовался проверенной схемой. Но с чего Робинзону именно сейчас взбрело в голову устроить там самую настоящую баррикаду из мешков с песком? Мера на случай проникновения зверья с поверхности? Да уж, с головой у мужика явные проблемы – проникнуть сквозь стальные двери способен не каждый зверь, таких можно по пальцам пересчитать. Упырям, клыканам, стигматам – не по зубам. Вичухи тесных подземелий избегают по вполне понятным причинам – негде крыльям развернуться, их охотничья угодья – открытая поверхность. Разве что мифический Охотник, о котором не утихают ничем не проверенные слухи. Но судя по описываемым размерам, тот сюда просто не протиснется. Харибда? Видеть не приходилось, но бродяги в одно из посещений Убежища как-то обмолвились, что подобная тварь наделала шуму в самом метро: ее бронированный костяной панцирь не всякая пуля возьмет, а дури хватит и железо вскрыть.
Нет, вряд ли.
В этом районе таких опасных зверюг не водилось, и Паша опасался отнюдь не зверья. Да и «пугачи» в свое время были установлены не для отпугивания живности, а в качестве избавления от самых пронырливых, хитрых, изобретательных врагов – людей. Получается, старый друг готовился именно к его приходу? А может, он тоже… Нет. Грешник бы уже почувствовал. Как почувствовал, что, кроме Толяна, среди затворников есть еще не меньше двух… нет, трех «батареек». Храмовой этой участи избежал, а жаль. Было бы гораздо проще…
Грешник досадливо встряхнул головой и тут же крупно пожалел об этом: в висках и затылке будто полыхнуло, боль раскаленной иглой впилась в позвоночник, пробила до копчика. Твою же мать…
Поляков злобно покосился на свой отряд, шаркающий подошвами за ним по пятам.
Вот же уроды, шумят, как стадо шилоклювов! Увы. С потерей человеческих качеств его зомби растеряли и все необходимые навыки для скрытного проникновения. Гремели каблуками, бряцали оружием, сопели. Толян тоже плелся вместе со всеми, не сводя с Грешника выпученных в животном испуге глаз. Поляков невольно усмехнулся. Все осознавать, но не в силах сопротивляться – это, пожалуй, чертовски неприятно, понять этого заморыша можно. Но гладить по головке он его не собирался. Ведь сам Грешник на сочувствие обитателей убежища рассчитывать не мог.
Словно ледяной ветерок прошел по затхлому воздуху коридора.
Дохнул в лицо, стягивая кожу.
Грешник зло шикнул на своих подопечных, заставив замереть.
Он упустил момент, когда это началось, но что-то явно пошло не так. Вроде и не слышно звуков тревоги, но и напряженная тишина, сгустившая там, где сейчас находилась баррикада, крайне подозрительна. Вот именно – тишина. Его зомби шумели больше, чем десяток вооруженных мужиков. Он попытался прощупать, что там, впереди – так, как недавно научился. Не вышло. Головная боль тут же ввинтилась в мозг ржавым сверлом. Грешник застонал, хватаясь дрожащей рукой за мгновенно взмокший лоб. Черт, от этой затеи лучше отказаться. Что-то дороговато ему обходится новый опыт. Организм после всех этих экспериментов пошел вразнос. Похоже, перестарался на поверхности, когда разгонял шилоклювов, но ведь получилось это спонтанно, черт побери…