– Может, так и лучше? А их души… Раскрепостим, дай только время. А что насчет Робинзона думает Фиона?
– Сказала только, что его методы перенимать не собирается, пусть живет, сколько сможет. Но если решит повеситься – останавливать не станет. Но это вряд ли, не повесится. Он не в себе. Никого не узнает. Бормочет что-то бессвязное.
– Меня это не удивляет. Он все потерял, и старые порядки уже не вернутся. Желающих уйти в метро много?
– Да нет их, желающих, – досадливо покачал головой Фёдор. – Совсем. Видимо, последними такими были Грешник с семьей, а остальных Паша Храмовой вывел как класс. И теперь мы плавно переходим к другому вопросу, который меня сейчас волнует больше всего: как я теперь доберусь домой, Димон? Мне же идти не с кем. Соленый решил остаться с тобой, пока рука не заживет. Кирпич тоже не торопится обратно на Новокузнецкую, запал на Фиону, как кошка на валерьянку…
– На Фиону? Не на Наташу?
– Очередная любовь с первого взгляда. Млеет при одном упоминании ее имени. Краснеет как рак и заикается. Может, его после Охотника так перемкнуло? Или контузия сказалась? Башкой-то он крепко приложился, когда с квадра вверх тормашками летел…
– Как удивительно быстро могут меняться привязанности, – Дмитрий хмыкнул. – А может, все гораздо проще, Федь? Наташка уже занята, а Фиона – нет.
– А может, просто жалелка включилась, учитывая ее травмы. Слушай, ты от темы не отвлекайся. Могу понять, почему ты с Наташкой решил остаться здесь, но мне-то как быть? Мой дом – на Бауманке. Меня жена ждет.
– Что-нибудь придумаем. Пока Наташа не поправится, я ее одну не оставлю. Да и сам я не в форме для путешествий. Но я тоже заинтересован в твоем скорейшем возвращении, Федь. Оружие и боеприпасы нам понадобятся, и очень скоро. Думаю наше предложение Каданцева заинтересует. Знаю, что с людьми у него негусто, но территорию затворников необходимо как можно быстрее закрепить за Бауманским Альянсом. Сам понимаешь, пока убежище не принадлежит ни к одной из группировок метро, оно будет считаться нейтральным, и немало желающих найдется хапнуть его богатства раньше других. Право на собственную жизнь придется доказывать еще неоднократно – и силой убеждения, и силой оружия. Кстати, бродяги обещали вернуться через несколько дней. Вот с ними в метро и уйдешь, если раньше ничего не придумаем.
– Ты сам говорил, что они никого с собой не берут.
– Не переживай, я умею убеждать, договорюсь. А пока отдохнешь и подлечишься. Нам всем это не помешает. Кроме того, думаю, что по твоему профилю тут работы еще найдется немало.
– Да я, в принципе, не против. Я же не говорил, что хочу уйти с концами. Мне и самому интересно, что тут у вас получится. Но мне Дарью нужно повидать. Димон… Ты точно уверен, что теперь на Бауманке рулит Каданцев?
Дмитрий пропустил вопрос Фёдора мимо ушей. Не хотел касаться больной темы. Раз он видел душу главы Бауманского Альянса в мире мертвых – значит, человек покинул мир живых. И точка. Не о чем разговаривать.
Он порывисто поднялся. Сколько ни откладывай, а пора уже двигать вниз.
– Ты идешь?
– Нет, посижу еще, – Кротов покачал головой, покосился на мертвецов. – Подышу свежим воздухом. Компания тут спокойная, никакой суеты. Не меньше твоего обдумать надо.
– Ах да, вот еще что. – Сотников вытащил из кармана плоскую пластиковую коробку, протянул Фёдору. – Люди нашли в куртке Грешника, когда обыскивали погибших. Кирпич говорит, что у него одежка с плеча Хомута, а тот любил жечь диски с компьютерными игрушками и не упускал возможности прихватить с поверхности очередной приз. Да видимо, в этот раз провести ритуал не успел.
– Странно, что Грешник его не выкинул, так и протаскал с собой, – челнок недоуменно повертел коробку в руках, разглядывая надпись. – Да мне-то эта хрень на что?
– Ноутбук у тебя есть. Будет чем заняться до возвращения бродяг.
– Не вижу смысла возвращаться к прошлому. – Фёдор еще раз взглянул на коробку, а затем без малейшего сожаления швырнул ее в снег. – Меня больше беспокоит другое, Димон. Когда я думаю о вас с Наташкой, и о том, кем вы становитесь, меня не оставляет мысль, что человеческой расе, похоже, приходит конец. Не знаешь, почему мне так кажется?
Сотников пожал плечами. Так и не ответив, отвернулся и двинулся по вытоптанной в снегу тропинке в сторону убежища.
Добравшись по подземным коридорам до нужного жилища, искатель шагнул внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь. Несмотря на мрак в комнате, он видел вполне сносно – тепловые контуры отчетливо показывали расположение предметов. Не зажигая света, Дмитрий поставил возле стены автомат, потихоньку стянул с себя куртку, накинул на вешалку, туда же отправил шапку. После холода поверхности, где пришлось проторчать почти всю ночь, в хорошо прогретом помещении сразу бросило в жар. Поколебавшись секунду, он стянул обувь и уже в носках бесшумно прошел к столу. Стул тихо скрипнул под его весом, Сотников напрягся, но вроде обошлось. Не разбудил. Он откинулся на спинку, закрыл глаза и постарался расслабиться.
– Рассказывай, что нового.
Голос Наташи – негромкий, с хрипотцой, заставил вздрогнуть. Искатель чертыхнулся под нос, повернул голову. Невольно улыбнулся своим предосторожностям, разглядев алевшие в темноте глаза девушки. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом по подбородок, и пристально смотрела в его сторону.
Вот тебе и вернулся незаметно. С ее слухом и мышь незаметно не проскочит.
В этой комнате они были только вдвоем, Фиона находилась в соседней – там, где раньше спали ее родители. Сейчас сон для дочери Грешника – лучшее лекарство. В роскошном кабинете Робинзона она отказалась жить наотрез, по ее словам, очень уж там разило смертью. И Димка ее отлично понимал.
– Если проголодался, то на столе ужин, – сообщила Наташа. – Или завтрак, если учесть, что скоро утро. Женщины принесли. Правда, остыло все уже. Свет, кстати, можешь зажечь.
– Мне и так нормально.
– Закончили заделывать брешь?
– Да. Отправил всех по домам. Не сказать, что забор теперь как новенький, но постоит. Следующей ночью доделаем, укрепим, как следует. Толково, кстати, тут у них с «пугачами» устроено.
– Фёдору нашему спасибо скажи, – Наташа слабо усмехнулась. – Это он мужик толковый, с полуслова понял, что сделать и как.
– Без знаний Фионы мы бы так быстро не разобрались. Она молодец, продержалась, сколько потребовалось… Как ее состояние?
– Уже стабилизировалось. Фазы прервались. С ней все будет в порядке.
Димка кивнул, глубоко задумавшись. Почувствовав его настроение, умолкла и девушка.
Про возможные последствия Фионе объяснили, и очень подобно, но она не сомневалась ни секунды, приняла их предложение сразу. Времени у нее и в самом деле оставалось мало. Да и ее горе от потери отца было так сильно, что ей хотелось забыться любым способом. Даже таким радикальным. Они не знали, что случится, когда дочь Полякова откроет глаза. Но на этот раз предчувствия не были гибельными. Не требовали вмешательства. На этот раз все должно получиться – не так, как с Грешником.