Снова затрещал автомат – уже в руках подоспевшего Кирпича. Молодец пацан, не подвел.
Крылатый зверь замотал головой, отмахиваясь от пуль, как от назойливых насекомых, массивной громадой приподнялся на мощных лапах, нависая над людьми и готовясь к атаке. Внося свою лепту, рявкнула «Сайга». Еще раз. И еще. Два заряда картечи до кости содрали кожу и мышцы на башке вичухи, третий ушел в глаз, расплескав мозг внутри черепа.
И тяжелое тело с шумом рухнуло обратно в гнездо, дергаясь в конвульсиях.
Оспа любил свою «Сайгу» – сколько раз это простое и надежное ружье спасало ему жизнь – уже не подсчитать. Патрон двенадцатого калибра мог снаряжаться как пулей, так и картечью, а последняя – в самый раз для борьбы против зверья в замкнутых пространствах зданий. Да и против двуногих нелюдей, как показывала практика – то, что доктор прописал.
С чувством исполненного долга старшой отступил в сторону, хрипло бросил в коридор:
– Хомут, ты как там, цел?
– Да цел, – сдавленно отозвался следопыт, поднимаясь. – Только пару ребер, кажись, на больничку попросятся…
– Отдыхай. За входом присмотри. Кирпич, дуй сюда. Пока вторая сучара не вернется, нужно успеть.
«Да и про вой из подъезда забывать не стоит», – мысленно напомнил себе старшой.
Вдвоем с пацаном насилу сдернули тело твари с гнезда, перевернули на спину, распластав на полу. Оспа уже потянулся за ножом, чтобы вскрыть «птичке» грудную клетку, когда Кирпич с удивленным возгласом схватил его за руку:
– Смотри! В гнезде!
Посветив фонариком, Оспа озадачено хмыкнул.
Оказывается, для бестии охота тоже удалась. Среди проволоки и веток изломанной куклой валялось человеческое тело. Старшой шагнул ближе, внимательно присмотрелся к снаряжению. Добротная зимняя одежда, карманы разгрузки выпукло выпирают на груди. Полны коробочки. Куртка, конечно, после когтей вичухи кое-где порвана и заляпана кровью, но залатать можно, все лучше, чем заношенное рванье Оспы. А если пошарить по карманам, то наверняка найдется немало ценного добра – такие богатенькие сталкеры порожняком не ходят. Лицо незнакомца защищено панорамной маской, корпус фильтра окрашен в оранжевый – с защитой от радиоактивных частиц. Интересно, откуда чел? Неплохо экипирован. Только ему это не помогло. Ничего, в хороших руках запас не пропадет.
– Что, еще один подарочек на Новый год? – морщась и прижимая ладонь к ребрам на правом боку, через силу усмехнулся Хомут, тоже заглядывая в гнездо. – А хорошо мы прибарахлились, старшой. Вот уж не ожидал.
Перегнувшись через край гнезда, Хомут выдернул из крепившихся к бедру незнакомца ножен трофей, подбросил в ладони. Широкий клинок лепестковой формы с двухсторонней заточкой, двусторонняя гарда, удобная прямая рукоять. Металл лезвия почти не отражал свет, лишь острая режущая кромка блеснула в луче. Изделие определенно не кустарное, в самый раз для ночных операций.
– Давно о таком мечтал! – восхищенно выдохнул Хомут.
И тут «подарок» шевельнулся. Судорожно выгнулся всем телом. Что-то захрипел в маску. Кирпич изумленно охнул. Оспа недоверчиво покачал головой. Выжить после такого… Это, как говорят, даже не в «рубашке» надо родиться, а сразу в бронепоезде…
– А вот это зря. Не хочет, баклан, делиться. – Хомут ловко перехватил нож удобнее, свободной рукой ухватил человека за подбородок и резко потянул на себя, обнажая горло над воротником полушубка. – Ничего, это поправимо.
Бродяги прибыли вовремя, как их и ожидали – в полночь.
Заслышав скрипящие на снегу шаги, Грешник распахнул дверь проходной, загудевшую заиндевевшим металлом. Отступил в сторону. Шестеро человек, нагруженных увесистыми мешками, неторопливо, друг за другом, втянулись в просторный двор, огороженный глухим забором из гофрированного железа в три метра высотой – вполне надежная защита против незваных гостей, мечтающих полакомиться человечиной. Сверху двор перекрывала проволочная сетка, опираясь на каркас из сваренных металлических труб – преграда для летающих тварей. Только снег попадал внутрь беспрепятственно. Забор отсекал ветер, и снежинки неспешно вальсировали в лучах двух неярких прожекторов, свет которых резко выхватывал из клубившейся за воротами тьмы фигуры входящих. Потрепанное временем, но добротное снаряжение, в руках автоматическое оружие, лица защищены панорамными масками.
Бродяги щурились, прикрывались ладонями в теплых перчатках, отворачивали головы: после ночного путешествия свет был нестерпимо ярким для их глаз. Но как ни закрывайся, самое главное начальник охраны Бункера успевал разглядеть – все знакомцы, не один раз сюда хаживали, это успокаивало. В силу своей должности Грешник, а в миру – Сергей Поляков, не любил неприятные сюрпризы.
Впустив гостей, он захлопнул дверь, задвинул мощные засовы. Перехватив поудобнее карабин «Вепрь», немного понаблюдал, как бродяги снимают со спин мешки и с глухим стуком сваливают на грубо сваренный из металлических обрезков стол, где уже лежали приготовленные для обмена свертки.
Возле ворот его работа пока закончена, поэтому Поляков отправился на свой пост, скрипя ботинками по морозному снегу. От проходной до входа в бункер вела узкая дорожка, напоминая формой неглубокую траншею – зима в этом году выдалась щедрой на снегопады, и приходилось шуровать лопатой всякий раз перед приходом гостей. Добравшись до входа, он остановился рядом со своей неизменной помощницей – Фионой. Родная дочь. Теплая зимняя одежда – пестрой расцветки охотничьи куртка и штаны, скрадывала очертания и без того худощавой фигурки девушки, заставляя ее выглядеть низкорослым подростком. Голову Фионы защищала двойная вязаная шапка. На ременной петле, перекинутой через плечо и шею – пистолет-пулемет «Витязь». Дочь хмуро, с изрядной долей неприязни смотрела на гостей сквозь пластик панорамной маски.
Уже несколько лет подряд подобные визиты проходили по одной и той же схеме. Затворники заранее минут на двадцать врубали «пугачи» – направленные инфразвуковые генераторы кустарной сборки, чтобы расчистить территорию вокруг места встречи от случайного зверья. Затем впускали гостей. Упаковав во вместительные рюкзаки приготовленный для них товар, бродяги устраивались на отдых здесь же, во дворе. Вот и сейчас все шестеро расселись спинами к прожекторам, оберегая глаза от слепящего света. Короткие облачка пара, вырываясь из клапанов масок, взвивались в морозный воздух. Преодолев опасный многочасовой путь, эти люди вели себя спокойно, уверенно, не выказывая заметных признаков усталости или спешки. Крепкие, тертые жизнью мужики, но их внешнее миролюбие весьма обманчиво, учитывая, с какими опасностями им приходится постоянно сталкиваться в пути. Пока ведешь дела более-менее прилично, и они ведут себя ровно. Но отпор, в случае чего, готовы дать всегда.
Грешник криво усмехнулся, невольно завидуя выносливости и выдержке этих людей. Вскоре ему предстояло влезть в их шкуру и проверить на деле, чего стоит он сам. Ну а пока они с Фионой просто охраняли двор. Работа несложная, разве что зябко стоять без движения, ведь мороз, стервец, потихоньку достает сквозь одежду, студит суставы и холодит кровь. Да и чертов возраст дает о себе знать. Казалось бы, ерунда – всего сорок четыре, а пальцы теперь мерзнут даже в перчатках. В двадцать Поляков перчаток не признавал, хватало «батареек» собственного тела. Но все меняется, и не всегда это к лучшему, вопреки расхожей в прошлом, а теперь звучавшей весьма издевательски поговорке.