– Перезаряжаю, – бросил майор и присел за рельсы. Я заметил, как шевельнулась тень, и понял, что охранник таки жив.
Озеров опять встал. Бугор последним броском добрался до ближайшей к лестнице опоры. Его автомат замолчал. Здоровяк подбежал к лестнице, и я увидел охранника. Крупный всклокоченный мужик отбил удар прикладом, и они с Бугром схватились врукопашную.
– Снайпер! – скомандовал майор, поднимая ствол. Я повторил его движение: Бугор теперь был открыт для стрелка.
Подняв взгляд, я понял, чего удумал Пригоршня. Он быстро и ловко карабкался по наклоненному обломку крановой стрелы вверх, к площадке. Я опустил ствол.
– Огонь! – с раздражением велел Озеров.
– Да погоди ты! – сказал я.
Вдруг снайпер решит отползти подальше от наших пуль и заметит Никиту? Но если прекратим стрельбу, под удар стрелка попадет Бугор. Юлу мы уже потеряли, не хочется еще жертв. Но если выбирать между человеком Озерова и моим напарником…
– Химик! Перезаряжаю! – прошипел майор.
– Там Никита! – возразил я.
Выстрела никто не услышал, но мы с майором одновременно увидели, как пошатнулся сержант. До нас долетел глухой стон, полный боли. Схватившись за грудь, Керзон медленно осел, исчезая за бочками. Вверху мелькнула голова снайпера. Озеров вскинул автомат и дал очередь.
Бугру встретился достойный противник – сцепившись, они катались по бетону, нанося удары, доносилось яростное рычание.
Пригоршни больше не было видно, он исчез за краем площадки. Добрался или нет?
– Прикрой! – велел майор. Делать нечего, я поднял ствол, наугад стреляя одиночными по скрывшемуся снайперу. Озеров побежал к дерущимся. Когда могучая спина бугровского противника оказалась сверху, майор без промедления всадил ему нож под лопатку. Затем помог здоровяку выбраться из-под обмякшего тела.
Я методично обстреливал площадку, кладя одиночные то с одной стороны, то с другой, чтобы держать снайпера в тонусе. Заметил мелькнувшую у края площадки ковбойскую шляпу.
Озеров уже начал карабкаться по лестнице, Бугор за ним, но тут сверху высунулся Пригоршня. Он подтащил тело к краю площадки и сбросил. Труп упал возле лестницы. Майор остановился, задрал голову. Никита, широко ухмыляясь, как ни в чем не бывало помахал ему. Я видел, как шевелятся губы Озерова, но не слышал ни слова, хотя был уверен, что майор выражается отнюдь не шепотом – оглох слегка от стрельбы и взрывов Пригоршня стал спускаться. Озеров спрыгнул, отряхнул руки от ржавчины и вместе с Бугром бегом направился к бочкам. Я махнул Никите и поспешил за майором.
Сержант сидел, прислонившись спиной к бочкам, прижав окровавленную ладонь к груди. Лицо у него было задумчиво-печальное, глаза закрыты.
– Керзон! – Озеров схватил его за плечо, тряханул. Веки сержанта дрогнули. Керзон открыл глаза, устремил на командира полный боли взгляд.
– Марочный портвейн, – горько сказал он. Поднял ладонь и, понюхав, лизнул красную жидкость на пальцах. – Фляга стальная, двойной слой, из самого дома нес.
– Твою мать! – Озеров отпустил плечо сержанта. – Вставай!
– Эй, глядите! – заорал Пригоршня.
Мы обернулись. Стоя на лестнице, он указывал куда-то в сторону Котла и кораблей в нем. Мы посмотрели туда. На старой барже, видневшейся сбоку от большого сухогруза, мелькали фигуры. Озеров щелкнул карманом на разгрузке и поднял бинокль.
– Мародер.
Я молча глядел в ту же сторону. Ох, и многое недоговаривает наш майор… Зачем Мародер стремится в ту же сторону, что и мы? Ему нужно Око? Для чего? Ну то есть ответ очевиден, есть второй слой, которого я не знаю… Ладно, разберемся.
Но эти мысли, вихрем пронесшись в голове, исчезли, уступив место картине: темная комната, быстрые силуэты в ней… Дьявол! А я думал, что навязчивое видение оставило меня. Но стоило появиться этому человеку, старые чувства поднялись в душе с прежней силой. Накатила холодная ярость. Этот урод не имеет права топтать эту землю после всего, что натворил!
– Эй, Химик, меня хоть подожди! – голос Пригоршни донесся словно издалека. Крепкая рука потрясла меня за плечо. – Ты вообще что, вниз прыгать собрался? Спуск не здесь!
Наваждение отступило. Я выпустил поручень и отошел от ограды. Бугор спускался с крана, за плечом у него была трофейная СВД и болталась чужая разгрузка. Сидящий на корточках возле мертвого Юлы майор Озеров поднялся.
– Только патроны, – предупредил он Бурова. Тот с сожалением бросил винтовку. Сержант ходил от трупа к трупу, собирая боеприпасы.
Из портала стали один за другим вылетать наши рюкзаки, а потом появился Серж. Оглядевшись, скривил губы еще сильнее, чем раньше, отчего с виду стал каким-то совсем уж мрачным, и вдруг выдал:
– Все умрем.
– Чего-о?! – обозлился Бугров. – Не каркай тут!
Снайпер, не обратив на него никакого внимания, добавил:
– И я первый.
– Откуда знаешь? – заинтересовался мой напарник.
Снайпер глухо стукнул себя кулаком по груди.
– Чуйка, здесь.
– У-у… тяжелый случай, – хмыкнул Пригоршня.
– Тут ты прав, Никита, – согласился я. – А когда ты прав – так ты прав.
– Отставить разговоры, – приказал Озеров. – Спускаемся, быстро. Курс пока что на баржу за тем сухогрузом.
Тело Юлы положили между железных бочек, быстро прошли к более пологой части берега и поспешили вниз. Нас с напарником Озеров поставил в конце, и Пригоршня, наклонившись ко мне, на бегу зашептал:
– А майор наш зверь, а? Равнодушная фээсбэшная сволота. Бойца у него завалили – ему хоть бы хны, рожа кирпичом.
Я молчал, но Пригоршня не отставал:
– Растолкуй мне, я правильно расклад вижу: и Мародер, и спецы в одно место стремятся – то, что за Оком спрятано. Так?
– Никита, это и мутанту понятно, – сказал я.
– Ага!
– Вот только – что там за место? У тебя хоть какие-то догадки есть?
– Ну, телепорты вроде как между различными Зонами могут перебрасывать. Может, через тот, что на АЭС, прямиком в Любеч можно попасть, или там на Тунгуску… Что? Почему нет?
Я мотнул головой.
– Да просто потому, что тогда бы они туда и не стремились так. Нет, оно куда-то в другое место ведет… В то, откуда лешие пришли. Поэтому они его и охраняют.
– В то самое место, откуда они притаскивают это свое оружие необычное и шмотье? – он повел подбородком на мое плечо.
Я промолчал. «Шмотье» было секретом, про который знал только напарник. С курткой, снятой в свое время с мертвого лешего, расставаться было жалко. В то же время – слишком она была приметной. Тот же Чуров со своими отморозками ради такой куртки (а слухи о подобной одежде уже пошли по Зоне) завалить мог, не моргнув глазом. Так что я сделал финт ушами: забив на камуфляжные свойства куртки, вшил ее в другую – брезентовую, мешковатую и ничем не примечательную, превратив, по сути, в подкладку. Получившаяся вещь оказалась тяжеловатой и жарковатой, но уж точно куда легче настоящего бронежилета – и при этом не хуже его защищала от пуль. Даже лучше, потому что имела удобные рукава.