Она уже поняла, что ввязалась в нечто непонятное. И возможно – страшное. У нее был такой опыт – в Париже она делала репортаж об организованной проституции в городе. Проще всего было бы предположить, что и здесь происходит что-то подобное, сексуальная оргия в непривычной обстановке. Но Крис кожей чувствовала – здесь что-то другое. Злое…
Несмотря на то, что она видела человека с оружием, она все же решилась. Видя, что он смотрит в другую сторону, она быстро перебежала открытое пространство, прижалась к выщербленной, увитой благородным плющом стене. Охранник ничего не заметил. Осторожно, на цыпочках, она начала продвигаться вдоль стены, чтобы найти окно…
Сначала послушник не понял, что происходит, на какой-то момент ему показалось, что жертва, намеченная к принесению Баал-Зебубу, пришла в себя и сбежала из рук ее палачей. Потом он понял, что это невозможно, но там кто-то был. Кто-то, кто пришел из леса… Ему показалось, что это женщина. Он не знал, почему ему так показалось, но инстинкт подсказывал ему – это женщина.
Кто она такая? Что ей здесь надо? Зачем она пришла сюда? Что с ней сделают, если обнаружат…
У него не было никаких инструкций на сей счет. Его специально предупредили, чтобы он не смел делать никаких попыток к спасению жертвы, обреченной на заклание: что должно произойти, то произойдет, а если они уничтожат все гнездо, то спасут десятки, сотни, может, тысячи невинных жизней и хоть ненадолго отодвинут дату конца света. Но никто ему не говорил насчет того, что делать, если появится кто-то еще.
Он приготовил винтовку… стрелять было еще можно… но сразу же он передумал. Если он убьет эту женщину, ее все равно обнаружат, после чего эти существа впадут в панику и поймут, что о них кто-то знает. Если он попытается ей помочь, ее обнаружат и его тоже.
И так плохо, и этак. Оставалось только ждать. И молиться Господу.
Она нашла-таки место, откуда было видно то, что происходило внутри заброшенной церкви. Раньше здесь, видимо, был один из тех уникальных наборных витражей, которыми славны итальянские мастера: разноцветное стекло, собранное на свинце. Но теперь витража не было, осталась только высокая и узкая дыра в стене, смотрящая на лес. Крис осторожно заглянула внутрь – и обомлела.
Здесь было богослужение, но такое, какого она никогда не видела. На алтаре вместо креста висела пятиконечная звезда [6] , послушники были одеты в монашеские черные балахоны, виднелись кресты, но какие-то неправильные. Дрожа от ужаса, она поняла, что эти кресты перевернуты сверху вниз, являя тем самым символ отречения от Господа и поклонения Сатане.
Девушка в белом, которую привели сюда, была привязана к камню, который имел пять зубцов, та же самая звезда. Послушники стояли полукругом перед ней и что-то бормотали. Во многих местах горели свечи и еще что-то, дававшее сладковатый и удушливый дымок. Чем-то это напоминало марихуану, которую и она покуривала с подружками, но это была не марихуана.
Понимая, что отступать уже поздно, она нашарила камеру и включила ее на запись, направив на сие неблагочестивое сборище. Лица участвующих были скрыты капюшонами, но она уже сняла машины, которые были припаркованы тут же – вполне возможно, ей удастся потом идентифицировать кого-то.
И тут – кто-то со всей силы рванул ее за плечо…
В отличие от Крис и послушника Виктора офицер двадцать второго полка специальной авиадесантной службы, лейтенант, граф Сноудон проявил куда большую осторожность…
Поняв, что машина объекта свернула куда-то не туда, и недоумевая, что британской журналистке делать в лесу в такое время, он тем не менее промчался мимо на своем «Нортоне» и притормозил чуть дальше. Через некоторое время рядом притормозила черная «Альфа-Ромео»…
– Что тут происходит, босс? – высунулся из машины Рик.
– Если бы я знал… – сказал лейтенант. – Сдай немного назад, контролируй выезд на трассу. Я пойду туда…
– Без оружия, босс?
В ответ лейтенант только махнул рукой.
Спрятать мотоцикл гораздо проще, чем маленький «Фиат» и тем более фургон – лейтенант просто скатил его с дороги и положил на бок: мотоцикл был черного цвета, ночью не найдешь, пока не споткнешься. Черная мотоциклетная куртка и джинсы прекрасно подходят для прогулки по ночному лесу, мотоциклетные сапоги не прокусит даже змея, которых в таких вот местах, увы, много. Он только снял шлем и оставил у мотоцикла. Шлем глушил звуки и закрывал обзор – а это было недопустимо…
Еще раз посмотрев на экран своего коммуникатора, он выключил его – не дай бог сообщение какое придет – и поспешил углубиться в лес…
– Пусти… бастард!
Ее сильно ударили, потом кто-то повалил ее, и ее прострелило такой мучительной болью, отчего руки и ноги стали как ватные. Она догадалась, что это что-то вроде стрекала для скота или шокер, каким оглушают животных перед тем, как убить на бойне. Двое подхватили ее под руки и потащили…
Навстречу им из «Рейндж-Ровера» выскочил третий, они обменялись несколькими фразами на каком-то языке, который она не смогла понять, как ни старалась. Она не знала, что это калабрийский диалект итальянского, он отличается от итальянского настолько сильно, что калабриец итальянца вряд ли поймет, равно как и итальянец – калабрийца [7] . Двое прислонили ее к машине, третий побежал куда-то.
Вернулся он еще с одним мужчиной. Тем самым, в черном, который привел девушку в белом на заклание. Только сейчас на нем не было головного убора – черной шляпы «борсалино», и Крис увидела, что этому мужчине больше сорока, худое, белое лицо человека, почти не бывающего на солнце, и глаза фанатика, отдающего приказы сжигать книги и ведьм.
Он рассмотрел Крис, потом отдал команду на том же языке, на котором говорили эти трое. Ее грубо обыскали, нашли и видеокамеру, и фотоаппарат, и прибор ночного видения. Выложили все это на капот. Мужчина, очевидно распорядитель всего этого, посмотрел на изъятое, потом дважды наотмашь хлестнул Крис по щекам…
– Очнись! Очнись!!! Кто ты такая?
Он говорил на практически совершенном английском.
– Да… пошел ты…
Если было нужно, Крис моментально переходила на язык лондонского дна и школы герлскаутов, где нужно было драться за свое место.
– Как интересно. – Мужчина скривил губы в некоем подобии улыбки. – И куда же прикажешь мне идти? К черту?
Он ударил Крис в живот. Это было очень больно.
– Боюсь, что черт может и сам прийти к тебе. Кто тебя сюда послал? На кого ты работаешь? На этих попов?