– А здесь, неподалеку от вас, есть другие люди?
– Морбах, Карлсруэ, Гамбург… - пивовар задумался. - Много людей. Смотря кого считать людьми, не так ли, герр бургомистр? Пойдемте, мне хотелось поговорить с вами наедине.
– Только говорите помедленнее! - взмолился Коваль. - Я немецкий учил сто лет назад.
– Так это правда? - стрельнул взглядом охотник. - Два года назад я был за песком и встречался с травниками из Берлина. Они сказали, что к ним ходят караваны от человека, который проспал в хрустальном гробу сто двадцать лет.
– Отчасти они правы.
Борк распахнул перед Ковалем дверцу, за которой начиналась крутая лестница вверх. Они миновали вытянутое помещение хлебопекарни, где носились женщины, измазанные мукой, как громадные пельмени. На следующем этаже трое юношей-альбиносов пересыпали из ведра в плоский чан с водой невзрачную серую кашу.
– Здесь мы делаем бумагу, - небрежно кивнул охотник. - В таком случае, я не ошибся. Герр Станислав сообщил мне, что вы и ваши люди сопровождают его в поисках Великого посольства. Едва взглянув на вас, я сразу понял, что вы едва ли нанялись к святому отцу за деньги. Могу я спросить, какова ваша истинная цель? Почему шестеро человек из России торопятся расстаться с жизнью, и один уже расстался?
– У меня есть другая цель, - уклончиво ответил Артур. - Скажем так, один дом в Париже, где могут жить добрые знакомые…
Борк отодвинул засов на очередной двери, и в лицо Артуру ударил свежий ночной ветер. Солнце наконец-то закатилось, небосклон стремительно темнел, окрашиваясь в глубокие фиолетовые тона. Гость и хозяин находились на плоской площадке башни, стилизованной под средневековое укрепление. Между зубцами была прибита полустершаяся табличка с предостережением на четырех европейских языках, что за край вылезать опасно. Башня не являлась самой высокой точкой города, но обзор с нее открывался прекрасный. Пожары не пощадили районы бывших новостроек, добрая половина улиц лежала в руинах. Почти нетронутым сохранился лишь средневековый центр. Ветры и дожди сорвали крыши, обнажили внутренности верхних этажей, однако средневековые камни выдержали век безумных катаклизмов…
На ближайших площадях вовсю полыхали костры, за окраинами различались пустоши с горящей сиреневой кукурузой, а дальше царил непроглядный мрак. Лишь на западе ядовитым пурпурным заревом полыхали кудрявые облака.
– Допустим, я вам поверил, - кивнул коротышка. - Вы ищете знакомых в стане людоедов, а Станислав ищет две тысячи человек. Я лишь хотел предупредить вас, что ксендз ослеплен своей идеей, так же как были слепы те, кто шел за кардиналом. За три года здесь побывали как минимум шесть экспедиций, и все они стремились добраться до Парижа. Не только поляки, но и германцы. Станислав умолчал об этом, не так ли? Все они утверждали, что идут тропой веры: вразумлять язычников и заодно спасти заблудившийся караван Жмыховича.
И был среди них один человек, сын воеводы. Его ранил ахар, и отец попросил нас приютить ребенка… Когда стало ясно, что в теле юноши отрава и даже знахарка Хельга не может спасти его, мы спросили, не хочет ли он открыть сердце перед смертью. Ему было всего семнадцать…
Юноша поцеловал Крест и рассказал такую историю, что даже я принял ее вначале за бред, вызванный ядом ахара. А я слышал немало предсмертных историй, герр бургомистр.
Все спутники воеводы давали клятву, что никому не раскроют секрет. Но настоящую тайну знали только сын и отец. И она заключалась в том, что остальных наемников, если те разыщут пропавших, надлежало потом отравить. Никто не должен был спастись, кроме отца и сына. Мальчишка говорил об этом очень спокойно, ни единой слезинки жалости не выпало из его глаз… Даже умирая, он остался тверд, как камень, и очень напугал меня этим.
Мы не любим тех, кто во имя веры несет смерть другим, герр Кузнец.
Люди в посольстве верили, что идут обустраивать общину вокруг святого престола. Они верили, что разгонят дикарей, проложат надежную дорогу через Мертвые земли и соберут святош. Всего несколько человек в Польше знали тайную правду о хрустальных гробах и могучем имаме Карамаз-паше из города Двух Башен, из страны Турции…
– Что вы сказали? - Артур всё это время следил за странными атмосферными явлениями на западе. Там с разной периодичностью полыхали разноцветные зарницы, будто небесный электрик скреб голым проводом по крышке трамблера. Небо то темнело, то раскалывалось пополам цветастой молнией. Последние слова пивовара подействовали на ослабевшего от пива губернатора как ушат ледяной воды. - Извините, герр Борк. Ваш напиток оказался слишком хмельным для меня. Вы говорили о хрустальных гробах.
– Я никогда бы не открыл тайну исповеди первому встречному, герр бургомистр. Воевода, отец юноши, не вернулся из Ползущих гор. Он не остался с умирающим сыном, так велико было его желание опередить других. А я сказал себе, что историю о хрустальных гробах можно передать лишь одному человеку - тому, кто сам восстал из гроба. И вот, проходит два года - и вы сами приходите ко мне. Что это, как не знамение свыше?
Мне было тридцать два года, когда песок снова дрогнул и покатился на север. Теперь наш город отодвинулся от края Мертвой земли вглубь на два дня караванного пути.
Один за другим взрывались древние заводы, а некоторые не взрывались, но отравляли реки на сотни километров. Я помню, как опять начала светиться земля. Первый раз она светилась на западе, когда я был совсем ребенком. Позже, когда я вырос, научился читать и вместе с прорицательницей Хельгой сравнил карты, я узнал, что это взорвалась ядерная станция в долине Мозеля. Нам повезло, герр бургомистр, что в библиотеке Кайзерслаутена не сгорели энциклопедии. Эти книги открыли нам древние названия и объяснили их смысл.
Второй раз земля дрогнула, когда начал выходить подземный газ на севере от Кельна и запылали угольные шахты. А в среднем течении Мозеля обрушились подземные склады для снарядов с ядерными грибами. Их начинка потекла в почву, песок дрогнул и захватил весь север римской земли до города Венеция. С тех пор он продолжает наступать на Италию. Потому что древняя грязь выплескивается наружу каждый год. За песком тянется полоса Мертвой земли, на которой мы живем. Это не значит, что дальше вы пойдете по сплошным Мертвым землям; там встречаются чистые районы и люди, не боящиеся света…
Мертвая земля родила Ползущие горы и Желтые туманы. Мой сын ходил в Париж. Я не хотел говорить об этом при Станиславе, ибо он ослеплен идеей и не видит истинных знамений. Так вот, мой сын Клаус ходил в Париж и южнее. Он видел много такого, что тяжело представить человеку. Он видел, как на людей нападают машины, но не видел тех, кто управляет ими. Он видел, как твердая земля засасывает человека за одну минуту…
Ты прав, герр бургомистр, когда говорил о рое. Металл не рождается и не умнеет сам по себе. Его даже нельзя научить, как существо из плоти и крови…
…Тридцать с лишним лет назад отправилась горстка отчаянных храбрецов на юг, через снежные горы Альпы. Они сумели выжить и вернулись в родной Гамбург с товарами от южных племен. Те говорили на непонятных языках, но были дружелюбны и щедро платили золотом, отдавая за оружие втрое больше, чем на севере Европы. Там, на юге, еще не было больших рынков и собственной монеты.