Хлыст все-таки прошелся по спине. Кажется, они порвали ему кожу. Мужчина с темным лицом… Артур совсем близко увидел круглые, очень широко поставленные глаза, крючковатый совиный нос и низкий лоб, заросший пестрыми серовато-белыми перьями. Человек-сова засмеялся, схватил горло Артура еще крепче, выдернул кляп и стал вливать ему в рот самогон из бурдюка. Алкоголь был плохо очищен, от него разило сивухой, но президент решил не отплевываться. Согреться было необходимо, и согреться любой ценой. Он мог бы затеять драку, но непременно проиграл бы поединок даже с единственным соперником…
Лишь когда Коваля выволокли на свет, он догадался, что в самогон что-то подмешано. В голове гудело необычно, окружающее казалось приятным и веселым, и с каждой минутой – все приятнее и веселее.
Здесь вообще оказалось очень забавное и любопытное место. Сквозь дурман, упорно заполняющий последние уголки трезвого сознания, Артур успел разглядеть блеклое небо, пыльную равнину, покрытую тусклой, пожухлой травой, и точечки пасущихся лошадей на горизонте. Это на юге, если судить по косматому солнцу, которое здесь, кстати, пригревало гораздо сильнее. В северном направлении, чтобы поймать взглядом горизонт, пришлось бы карабкаться по крутому каменистому склону. В трещинах серого гранита проросли редкие деревца еловых пород, густой мох покрывал ложбины и овраги. С севера непрерывно дул промозглый сырой ветер.
Серый выцветший шатер стоял на склоне пологого холма, в ряду таких же серых шатров. У подножия холма валялись груды подозрительно одинаковых камней, ровно отесанных когда-то, будто их извлекли из остатков разрушенной изгороди. Бородатые изможденные мужики выкапывали камни из глубокой длинной траншеи, передавали на руках вверх и сбрасывали вниз, к подножию холма. Ноги землекопов были скованы цепью, а поверх голов, по краям траншеи, прогуливались с бичами два надсмотрщика в долгополых халатах и треугольных шапках. Такие шапки Коваль когда-то видел в музее этнографии, кажется, в них наряжались в древности монгольские степняки.
Вокруг траншеи полоскались на ветру цветастые ленточки с подвешенными к ним костяными и глиняными игрушками, чадили костры, терпкие запахи забивали носоглотку, мешали вдохнуть полной грудью.
Костры… Штук восемь больших костров.
На какое-то время Артур потерял ориентацию, а когда очнулся, его опять насильно поили самогоном. Зажимали нос и вливали тонкой струйкой в рот вонючую огненную жидкость. Но тело уже отогрелось, проснулось окончательно и в ответ отзывалось рвотными спазмами.
– Артур… слышь, царь ты эдакий…
Коваль не без труда вывернул шею влево. Варвару привязали неподалеку, так же, как его, спиной к вбитому между камнями колышку. Руки позади, а ноги вытянуты вперед и крепко привязаны к другому колышку. Выглядела атаманша ужасно, опухшая, с кровоподтеками под глазами и на скуле, в разорванной почти до пояса куртке. Варвара шмыгнула разбитым носом, покачала языком расколотый зуб.
– Ну, чего уставился? Разонравилась?
Артур попробовал улыбнуться, но растянулась только правая половина лица. Слева, от носа до уха, кожа превратилась в замерзший целлофан. За Варварой, скрючившись, сидел Бродяга, еще дальше к столбу привязали Луку и Бубу. Буба был без сознания, что-то невнятно лепетал, вздрагивал, иногда плакал. Его ноги чудовищно почернели, кости все так же торчали из-под кожи, заражение добралось до середины бедер. Лечить пленника, похоже, никто не намеревался.
– Не… не ра-о… тьфу! – Артур пытался ответить, что не разонравилась, язык предательски запутался во рту. – Кк…к…как там Бо-яга?
– Бродяга? – Варвара покосилась на дремлющего старца. Тот клевал носом, изо рта у него тянулась струйка слюны, связанные сзади руки почти вывернулись в суставах. Глаза мортуса были завязаны плотной повязкой. – Пьяный он, ага. Не видишь, опоили его. Чтобы лыка не вязал, чтобы иродов усыпить не мог. И глаза закрыли, вишь, сволочи!
До Коваля начало доходить. Бродягу напоили сильнее всех, поскольку он был единственный, кто мог поднять восстание. Кто еще, кроме старца, мог подчинить сторожей?
За оструганным столбиком, к которому прикрутили обмякшего Бубу, Артур увидел дюжину связанных пленных. Все люди незнакомые, мужчины и женщины, славяне, китайцы, еще какие-то чумазые личности, принадлежащие к неведомым народностям. Артур подергал ногами, затем руками, затем начал плавные вращательные движения. Так учил его когда-то выбираться из пут Хранитель силы, покойный Бердер. Нужно вдыхать и выдыхать, напрягать мышцы и расслаблять, чтобы постепенно ослабить веревки.
– Ничего не выйдет, – Варвара цыкнула сквозь дырку от выбитого зуба. – Я ж не слабее тебя, Кузнец. Уж и так и сяк дрыгалась, ага.
– Так что же, будем ждать, пока нас сожрут? Ты Бродягу можешь разбудить? Покричи ему, что ли!
– Уже и кричала, и плюнула в ухо ему раза три. Спит, опоили бедненького.
– Ты была здесь когда-нибудь?
– Не-а. От Читы шибко далеко. А ты не чуешь, как травой тянет, табунами? Кажись, к монголам завезли.
– Продадут нас? – Коваль почти успокоился. Плен, рабство, затем побег или выкуп – ситуация неприятная, но поддающаяся прогнозу. По крайней мере происходящее поддается объяснению, пусть и с некоторой натяжкой. – И почем у них человечина, не слыхала?
– Кого продали, тому уж о ценах не докладали, – отозвался вместо Варвары Лука. – Зато я слыхал, что ихние шаманы прикормили Большого скотника, чтоб он, для них, значит, вот так мяско человечье таскал.
Артур следил за передвижениями «рудокопов». Замызганные мужики оформили яму в виде сильно вытянутого прямоугольника и принялись вгрызаться в глубину. Таким образом, получилось, что они оставляли после себя ступеньку высотой полметра, затем отрывали следующую ступеньку, глубже, и копали еще ниже. И на каждой ступеньке им встречался слой камней.
– Большой скотник? Кто это такой?
– Так он и был, собака, – сплюнул Лука. – Заморозил нас, чтоб ему в аду жариться.
– Больше некому, – авторитетно подтвердила Варвара. – Ихний, монгольский Дедушка Мороз, еще Большим скотником или скотоводом кличут. У энтих-то, степняков, все шиворот-навыворот. Новый год у них – когда отел идет или когда стада с пастбищ, нагулявшие вес, возвертаются, ага.
– Вы что, всерьез верите, что нас заморозил Дед Мороз? – осведомился Коваль.
– А кто же еще? – удивился Лука. – Он и есть, дух холода, собака такая. Не думал вот, что столкнуся с ним… Сам-то не бродит по тайге, это тебе не шатун какой. Его камланиями накликают. Когда разом сильные шаманы в круг станут, могут накликать… ненадолго вроде бы… Эх-ма, ноги отнялись почти.
Артур собрался было поспорить на тему потусторонних сил, открыл рот, набрал воздуха в грудь и… передумал. Если людям нравится верить в монгольского Деда Мороза, который собирает стада, а дыханием замораживает бедных путников, что ж… Он не в силах победить суеверия. И не время с ними бороться. Время срочно придумать, как уцелеть и вернуться.