* * *
Война с Сатаровым развернулась стремительно и так же быстро закончилась.
В тот же день, когда Сатаров посетил Полунина и между ними состоялся не очень вежливый разговор, в кабинете главного инженера завода «Нефтьоргсинтеза» Григория Соловейчика появились двое визитеров.
Секретарша Григория – Анастасия Павловна, полная сороколетняя женщина, сообщила своему шефу по селектору, что к нему пришли двое рабочих по поводу акций.
Григорий попросил их войти и, поднявшись, направился к сейфу, где у него хранились деньги и купленные акции, доставая на ходу связку ключей.
Однако, увидев гостей, Григорий насторожился, поскольку оба вошедших никак на рабочих не походили.
Оба визитера хотя и были одеты в рабочие спецовки, но их откормленные рожи и накачанные мышцы явно не вязались с полуголодной жизнью заводчан. Оба были под два метра ростом и очень коротко стрижены.
– Ребята, вы из какого цеха? – начал было Гриша, пряча ключи от сейфа в карман брюк.
В следующий момент его самые дурные предчувствия оправдались. Один из вошедших молча взял стоящий рядом стул и, просунув его ножку через дверную ручку, заблокировал дверь.
Гриша интуитивно попятился назад и онемевшими от страха губами бессвязно залепетал:
– Ребята, вы чего… Я это… Вы же не будете меня…
– Мы из сатаровского цеха, – усмехнулся один из бандитов. – Пришли тебя проведать, узнать, много ли акций ты скупил?
Соловейчик, быстро семеня тумбовидными ногами, ловко забежал за свой рабочий стол и, выставив вперед руки, произнес:
– Ребята, ребята, давайте поговорим.
– Конечно, мы с тобой поговорим, толстожопый, – заверил его один из бандитов, обходя стол. – Но по-своему.
Когда Соловейчик был уже в непосредственной досягаемости бандитов, он с пафосом провозгласил:
– Я работаю на Самбиста.
– А теперь будешь работать на аптеку, – парировал один из бандитов и правым боковым ударом двинул ему кулаком в челюсть.
Одновременно второй бандит ткнул его ногой в живот.
От такой мощной атаки грузного Григория моментально отбросило назад.
Он плюхнулся в стоящее сзади него кресло, но инерция была столь велика, что кресло перевернулось и Григорий рухнул вместе с ним на пол, устроив такой шум, что его услышала даже секретарша в приемной.
Подбежавшие к лежащему Григорию бандиты стали избивать его ногами. Соловейчик, находясь в полусознательном состоянии, интуитивно закрывал одной рукой лицо, второй защищал гениталии.
От серьезных увечий его спасла Анастасия Павловна. Обеспокоенная грохотом в кабинете шефа, она попыталась заглянуть туда. Обнаружив, что дверь кабинета закрыта изнутри, Анастасия Павловна обеспокоилась еще больше и принялась громко барабанить в дверь кабинета.
Бандиты поняли, что дело сделано и им пора сваливать.
На прощание пнув еще раз свою жертву носком ботинком в пах, отчего Соловейчик заверещал так, что его услышало все заводоуправление, один из бандитов произнес:
– Если ты еще хотя бы один фантик купишь, мы тебе твои кишки на твою жирную шею намотаем.
Дверь перед Анастасией Павловной открылась так неожиданно, что она обомлела, замерев на месте и вытаращив глаза на стоящего перед ней мордоворота.
Последний схватил ее железной рукой за лицо и, отстранив от дверей, тихо произнес:
– Что разоралась, как корова недоенная?
– Сиди здесь тихо, а то мы тебя вмиг подоим, – заявил второй, больно хлопнув секретаршу по ягодицам.
От этих слов и действий Анастасия Павловна пришла в такой ужас, что не двинулась с места, пока бандиты не скрылись из глаз.
Когда же они наконец ушли, секретарша зашла в кабинет Соловейчика и застала его там лежащим на полу с залитым кровью лицом.
– Господи, что же они с вами сделали, – пролепетала Анастасия Павловна, склоняясь над Соловейчиком и вынимая из кармана блузки носовой платок.
В ответ Григорий тихо и жалобно застонал. Он с большим усилием приподнялся на локте, затем сел, прислонившись к стене.
– Господи, как больно, – пролепетал Гриша и тут же, похлопав себя по карману, добавил: – Слава богу, что ключи от сейфа на месте.
Пока Анастасия Павловна аккуратно убирала платком кровь с лица, Григорий, совершенно не стесняясь, массировал свою паховую область.
– Может быть, милицию позвать? – предложила Анастасия Павловна.
– Не надо, – раздраженно отмахнулся Гриша. – Менты их все равно не найдут. Позовите лучше медсестру из санчасти и дайте мне телефон. Боюсь, что я сам еще не скоро буду ходить.
Когда секретарша вышла из кабинета, Григорий набрал номер Самбиста.
– Антоша, – жалобно простонал в трубку Соловейчик, – на меня напали и избили… Да, я весь в крови… Нет, нет, акции я этим козлам не отдал… Сегодня, кстати, была неплохая выручка, – при последних словах голос Соловейчика заметно окреп.
Однако в следующий момент Гриша снова заплакал и запричитал:
– Господи, ты бы знал, как все болит…
* * *
Вечером того же дня Полунин и Самбист навестили Григория дома.
Соловейчик встречал гостей, лежа на кожаном диване и обложившись подушками. Лицо его было в нескольких местах залеплено пластырем, голова перевязана бинтом так, как будто бы на него была надета белая шапочка.
Над ним колдовала уже знакомая массажистка из спортклуба «Зенит» – Ксения.
– Как же ты так обосрался, Гришаня? – без обиняков спросил Антон, едва гости уселись в кресла напротив Соловейчика. – Ты зачем свою охрану оставил за воротами завода?
– Так все тихо было, Антоша, до сегодняшнего дня. Мне Иваныч только утром позвонил и сказал, чтобы я на стреме был, а они через два часа пришли и избили меня, – после этих слов лицо Гриши скривилось, из его больших темных глаз катились крупные слезы, при этом рука рефлекторно легла на гениталии.
– Ну, гугусик, ну, маленький, успокойся, – запричитала сидевшая на подлокотнике кресла Ксения.
Она погладила безвольно опущенные плечи своими тонкими изящными руками и, склонившись над Гришей, чмокнула Соловейчика в перебинтованную макушку.
– Маленькому сделали бобо. Ну, успокойся, не плачь, до свадьбы заживет.
Гриша, не переставая кукситься, нервно дернул плечами, а хмуро наблюдавший за этой сценой Самбист раздраженно воскликнул:
– Да иди ты на хер, Ксюха, со своими телячьими нежностями. Отстань от него, дай нам поговорить.
Ксения обиженно вскинула голову и удалилась на кухню.
– Что они еще тебе сказали? – спросил у Григория Самбист.