– Когда ты приедешь к нам на дачу? – спросила Анна.
– Как только смогу, – ответил Владимир. – Мне не очень нравится спать одному, да еще в кресле, – добавил он, улыбнувшись.
Анна поцеловала Владимира и села на переднее сиденье джипа. На заднем уже вовсю резвился маленький Антон.
– Пока, Иваныч, увидимся, – деловито попрощался Самбист.
Полунин, закурив, несколько секунд стоял, провожая взглядом отъезжающий со двора джип.
На самом деле он давно мог и хотел сменить автомобиль, пересев на внедорожник, но ему мешало странное чувство неловкости перед Самбистом.
Владимир давно заметил, что Синицын неравнодушен к Анне. Он также понимал, что та не может ответить ему взаимностью, поскольку не испытывала к нему ничего, кроме дружеских чувств. Сегодня он убедился в этом еще раз.
Не мог не понимать этого и сам Синицын, поэтому проявления его чувств ограничивались дружеской заботой об Анне и ее сыне.
Синицын был горд тем, что маленькому Антошке доставляет удовольствие ездить в его большой дорогой иномарке, и Полунин, понимая, что это значит для самого Синицына, не мог лишать его этой радости.
Владимир отбросил в сторону окурок, открыл дверь автомобиля и уже собирался сесть в него, как вдруг до его слуха донесся град резких, разрывающих утреннюю тишину хлопков.
От этих звуков, доносившихся с улицы, Полунина мгновенно бросило в пот. На секунду он замер, глядя в сторону арки двора, за которой только что скрылся джип.
Однако в следующий момент он, распахнув дверь, протянул руку к аудиоколонке, вмонтированной в переднюю дверь «БМВ».
Одним движением оторвав ее, он просунул руку в образовавшийся паз и выхватил оттуда пистолет, после чего кинулся бежать к арке двора.
* * *
Малеев взял лежащий рядом на сиденье автомат Калашникова и, передернув затвор, положил его к себе на колени. Сидевший впереди него на пассажирском сиденье «девятки» Гриня повернулся к шефу и спросил:
– Ты что, уже готовишься к встрече гостей?
– Я всегда к ней готов, – хмуро ответил Малей, пристально глядя на подъезд жилого дома.
– Рановато еще, – произнес Гриня, – время только семь.
– Те, кого мы ждем, ранние птички, – заметил Малей. – Они и в шесть могут сорваться по делам.
Сидевший за рулем серой «девятки» Костыль, повернувшись к Малееву, спросил:
– Может, мне и движок запустить?
– Успеешь, – ответил тот. – Машина хорошая, движок запускается легко. Сейчас это может привлечь внимание.
Гриня, поставив автомат на пол и зажав его дуло между колен, нервно хлопнул пальцами по дулу.
– Черт, курить хочется, – произнес он. – Малей, давай по одной.
– Нет, – твердо отрезал Малеев, – терпи, накуришься еще после дела. Я тоже хотел бы сейчас послушать музыку, но, как видишь, не делаю этого.
– Не нравится мне это дело, – вдруг резко сменил тему Гриня, – чувствую я во всем этом большую подставу.
– Не волнуйся, – спокойно ответил Малеев. – Все подставы с нами уже произошли.
– Я говорю, сваливать надо из этого городишки, нечистая здесь игра ведется, – сказал Гриня.
Малей пригладил толстыми пальцами левой руки свою аккуратно подстриженную бородку:
– Мочиловка, Гриня, это почти всегда нечестная игра. Нормальные люди не стреляют друг в друга. Это мое глубокое убеждение.
– Странно от тебя это слышать, – заметил Гриня, – ты ведь давно этим себе на жизнь зарабатываешь, а считаешь это ненормальным делом.
– Я живу в ненормальной стране, – ответил Малей. – Поэтому мой ненормальный бизнес является здесь вполне обычным делом. И я всегда буду востребован.
– Ты хочешь сказать, – подал голос Костыль, – что работы тут нам до старости хватит?
– До старости, Костыль, люди нашей профессии редко доживают, – холодно ответил Малей. – Надо уметь вовремя завязать.
Малей помолчал, на секунду прищурив свои маленькие глазки, и добавил:
– И уехать жить в нормальную страну к нормальным людям.
– Что же ты до сих пор не уехал? – спросил Гриня.
– Не заработал еще на это. Здесь я уважаемый человек, потому что хорошо владею своей профессией. А поскольку там я этим заниматься не собираюсь, значит, я должен быть уважаемым за что-то другое, например за то, что у меня много бабок.
– Нормальная страна – это где? – спросил Гриня.
– Где угодно, только не здесь, – ответил Малей. – Лично мне нравится Европа, например Франция. И рано или поздно я туда уеду.
– Что-то ты раньше не говорил нам об этом, Малей.
– А я и не обязан был вам ничего говорить. У каждого свои планы, мы все свободные люди. Но задумывался я об этом всегда. А на днях решил это для себя окончательно.
– А ты уверен, что нас здесь не кинут? – снова спросил Гриня, нервно озираясь по сторонам.
– Я взял задаток почти семьдесят процентов, при таком задатке, как правило, не кидают.
– Ну что ж, поживем – увидим, – произнес Гриня.
На какое-то время в машине воцарилось молчание. Мимо прошел одинокий прохожий, почти не обращая внимания на припаркованную «девятку» с тонированными стеклами. Неожиданно дверь подъезда, на который были обращены взгляды киллеров, открылась, и во дворе показались Самбист, Полунин и Анна с сыном.
Все четверо направились к автостоянке, расположенной недалеко от подъезда.
– Заводи, – спокойным, ровным тоном скомандовал Малеев.
Через несколько секунд «девятка», заурчав мотором, плавно выехала со двора, припарковавшись на противоположной от арки стороне улицы.
В напряженном ожидании прошла еще минута-другая, прежде чем из арки выехал малиновый джип Самбиста, который, плавно развернувшись, поехал по улице в сторону ближайшего перекрестка.
– Вот он, вот он, – быстро произнес Гриня, от напряжения покусывая себе губы.
Костыль тронулся вслед за джипом, а Малей и Гриня почти автоматически нажали на кнопки стеклоподъемников, открывая боковые окна машины. Через несколько секунд, завидев, что джип остановился на перекрестке, Малей скомандовал:
– Костыль, красный свет, заходи сбоку.
– Вижу, – спокойно произнес Костыль и, нажав педаль акселератора, резко увеличил скорость, взяв левее, и выехал на встречную полосу движения.
«Девятка» затормозила рядом с джипом на расстоянии полутора метров от него. Малей и Гриня высунули в окна стволы автоматов и почти одновременно нажали на спусковые крючки.
Раздался оглушительный треск автоматных очередей, пули начали впиваться в автомобиль Самбиста с такой частотой и плотностью, что через несколько секунд от его бокового стекла ничего не осталось, а передняя боковая дверца стала походить на решето.