– Давайте выпьем, Владимир Иванович, – предложил Лобников, протягивая тому стакан.
– За что будем пить? – спросил Полунин.
– За то, что все так хорошо закончилось.
– Еще ничего не закончено, – усмехнулся Полунин. – Во всяком случае, для меня.
– Я имел в виду то, что моя семья осталась жива и невредима. Я только сегодня понял, как это для меня важно.
Он осушил стакан, сильно сморщившись при этом, и, дождавшись, когда Полунин выпьет свой джин, продолжил:
– Но сегодня я понял и другое. Я теперь знаю, как тяжело было вам полтора года назад, когда вы потеряли свою жену и были разлучены с сыном. И еще я вам благодарен за то, что вы все же не застрелили этого мерзавца, дав ему уйти, и тем самым спасли мою дочь.
– К чему ты все это говоришь? Я не нуждаюсь в твоей благодарности, – с хмурым видом грубовато ответил Полунин.
Но Лобникова это нисколько не задело.
– Я хочу сказать вам, – произнес он, тяжело вздохнув, – что я принял решение и дам показания против Сатарова на судебном процессе. Если, конечно, таковой состоится. Кроме этого, у меня есть еще папка с секретными документами, которые хранятся в депозитарии одного из городских банков. Я отдам вам эту папку вместе с теми документами, которые вы сегодня забрали.
– Ну что ж, спасибо, – пожав плечами, сказал Полунин. – Если вы вместе с Петровым выступите как свидетели, Сатарову уже не отвертеться. Потому что один свидетель – это очень мало. В свою очередь, могу гарантировать вам вашу безопасность и безопасность вашей семьи.
– Это мое единственное условие, – ответил Лобников.
Через полчаса к дому подъехал Николай. Он вошел в гостиную и, бросив на Полунина вопросительный взгляд, спросил:
– Ну, что будем делать дальше?
– Валерий едет с нами. Он собирается переговорить со следователями из московской бригады.
Николай криво усмехнулся и сказал:
– Ну тогда погнали. Не будем терять времени.
– Ты останешься здесь до приезда охраны, – приказал ему Полунин и, поднявшись, пошел к выходу.
Однако в этот момент в кармане Лобникова зазвонил сотовый телефон. Он поднес трубку к уху и через секунду изумленно протянул ее Полунину:
– Это вас… Сатаров…
Полунин медленно взял трубку.
– Здравствуй, Иваныч, – послышался знакомый голос Сатарова.
– Я тебя слушаю, Олег, – сухо ответил Полунин.
– Не ждал, что я тебе позвоню? – спросил Сатаров с иронией в голосе.
– Я жду от тебя любых пакостей, – ответил Владимир. – Так что давай, говори. Не тяни.
– Говорят, что ты собрал немало компромата против меня благодаря моим бывшим приятелям, Лобникову и Петрову, – заявил Сатаров.
– Все это так и есть, – твердо заявил Полунин. – Завтра я отдам прокурору из Москвы большую бомбу, которая, взорвавшись, похоронит тебя и твоих дружков.
– Вместе с твоим сыном, – прервал Полунина Сатаров. – Ты забыл об этом слабом звене твоей обороны?
Лицо Полунина побледнело, глаза сузились от ярости.
– Ты что же, урод, решил в нашем споре детей использовать? – хрипло вскричал он.
– У нас, Иваныч, не спор, а война на выживание, и я не хочу в ней проиграть. Не знаю, как ты это будешь делать, но мне нужны все эти документы в ближайшее время. Да, и захвати с собой Петрова и Лобникова, если сам не можешь с ними разобраться. Шустри, Иваныч. У тебя очень мало времени. Я жду тебя в своем особняке, на улице Глинской…
Когда Сатаров отключил связь, Полунин вернул Лобникову мобильник и, тяжело вздохнув, произнес:
– Эти козлы взялись за моего сына.
* * *
У металлических ворот, ограждающих вместе с забором трехэтажное кирпичное здание Савеловского детского дома, остановился черный джип «Гранд-Чероки». Из машины вылезли двое крепких парней, одетых в темные костюмы, и подошли к калитке.
Шедший первым светловолосый парень с бульдожьим лицом что есть силы стал колошматить кулаком по калитке, не обращая никакого внимания на кнопку звонка, вмонтированную в стену.
Через минуту после того, как ночная тишина огласилась грохотом кулака о калитку, небольшое окошечко в калитке открылось, и на ночных визитеров уставился сторож.
Это был пожилой мужчина, лет шестидесяти. Его широкое, заросшее бородой лицо явно не помещалось в окошечко калитки, зато хорошо были видны внимательные глаза, с интересом и удивлением взирающие на хорошо одетых парней и дорогой джип за их спинами.
– Вам чего, ребятки? – спросил сторож хриплым голосом. – Детдом на сегодня закрыт, больше никого не принимаем. Если вы сироты, приходите завтра. Вас оформят.
Белобрысый посмотрел на своего спутника, высокого рыжеволосого детину, и произнес тихим голосом:
– Ах ты, гнида старая!
Он быстро просунул руку в окошечко и схватился за бороду сторожа, который от боли заверещал:
– Ой-ой! Она же не приклеенная…
Но белобрысому этого оказалось недостаточно. Он вынул пистолет из заплечной кобуры и, сунув дуло в окошечко, скомандовал:
– А ну, открывай ворота, старый козел!
– А может, калитки достаточно? – деловито переспросил сторож.
Бандиты снова переглянулись, и белобрысый согласно кивнул:
– Можно и калитку.
Через секунду щелкнул замок, и белобрысый, отпустив сторожа, переступил порог. Следом за ним вошел его приятель.
Сторож стоял перед ними почти навытяжку, зачем-то держа в руке метлу, рукоятка которой была толстой и блестела от многократного употребления.
Сам сторож был высокий, здоровый мужик, одетый в рабочую спецовку, с повязанным спереди фартуком. На голове у него красовалась вязаная шапочка, а большая часть лица была скрыта окладистой бородой, по форме напоминающей штыковую лопату.
– Тебя как зовут, дядя? – спросил у сторожа белобрысый.
– Дети зовут меня дядя Эльдар.
– Вот что, дядя Эльдар. Если ты не хочешь, чтобы мы сейчас из тебя тетю Элю сделали, отведи нас к одному пацану, которого мы заберем.
– Не положено. Мы детей только родителям отдаем или родственникам, если есть, конечно, – заявил сторож.
– Я тебе сейчас эту твою метлу в ж… забью! – осклабившись, произнес белобрысый, глядя на старика.
– Понял, – ответил тот. – А какой мальчик вам нужен?
– Полунин Антон Владимирович, – ответил бандит.
– Знаю такого, – нахмурившись, произнес сторож. – Тихий мальчик, молчаливый. А вы что, его родственники?
– Мы ему больше чем родственники, – заявил белобрысый. – Мы друзья его папы. Ну давай, не стой здесь как пень, веди нас.