«Ну и что? – подумал Щукин, закуривая новую сигарету. – Зато ментов здесь нет. Да и вряд ли они тут будут меня искать. Какая-то заброшенная лодочная станция… Интересно, здесь хоть кто-нибудь есть?»
– Тут есть кто-нибудь? – спросил он у Ляжечки.
Ляжечка, сопя, выбрался из машины и направился к главному строению станции – одноэтажному дому, подошел к закрытому ставней окну и негромко постучал замысловатым и явно условным стуком.
Потом прислушался, кивнул Щукину и, шепотом бросив ему: «Погоди минутку», – пошел к двери, едва передвигая ноги в непролазной грязи.
Дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы Ляжечка мог проскользнуть туда, и тут же закрылась за его спиной.
«Конспираторы хреновы, – хмыкнул Николай, – они бы еще пароль у него спросили».
Через несколько минут дверь, скрипнув, приотворилась.
– Колян! – крикнул возникший на пороге Ляжечка и махнул Щукину рукой. – Все нормально! Заходи!
Бросив сигарету, Щукин направился к двери.
* * *
В маленьком помещении, где едва хватало места для грубо отесанного стола, трех стульев и лежанки, покрытой бараньим тулупом, источавшим редкое зловоние, находился неприметный человек средних лет в спортивном костюме. Когда Щукин вошел в помещение, неприметный поморщился и отвернулся от окна – единственного источника света. Николай посмотрел на Ляжечку, ожидая, что тот представит ему своего подельника, но Ляжечка только подмигнул Щукину, неприметный же, боком проскользнув мимо Щукина, словно стараясь не показать ему своего лица, вышел за дверь.
– Это кто? – спросил Щукин, когда они с Ляжечкой остались одни.
– Не обращай внимания, – махнул рукой Ляжечка, – он мне помогает. Посредник между мною и… теми, кто мне дело заказывал. Заказчиками…
Николай пожал плечами.
– Помогает так помогает, – сказал он. – А где?..
– Кто? – не понял Ляжечка.
– Девчонка.
Ляжечка кивнул на дверь, которую Щукин сразу и не заметил в полумраке комнаты. Дверь была намного массивнее, чем та, через которую Щукин попал в эту комнату, и заперта на металлическую щеколду. Николай шагнул к двери, с лязгом отодвинул щеколду и открыл дверь.
Когда он заглянул в комнату, то ничего не увидел. Понял только, что комната совсем крохотная – вроде чулана или сельского нужника.
«Последнее – скорее всего, – подумал Щукин, невольно отступив на шаг назад, – судя по запаху… Как тут кто-нибудь может находиться? В такой вони даже тараканы передохнут».
Щукин подождал немного, надеясь, что его глаза привыкнут к темноте, но и через минуту он, кроме смутных очертаний, ничего не увидел.
– Где свет включается? – спросил он у Ляжечки.
– А нигде, – ответил тот.
Николай достал из кармана зажигалку.
– Ничего себе, – негромко проговорил он, – прямо как в гестапо у вас. Тебя бы, Толик, в такой антисанитарии держать, да еще без света – посмотрим, что бы ты запел.
– Да ничего не запел, – зевнув, ответил Ляжечка, – девчонке-то все равно. Она давно не обращает внимания на такие неудобства…
Щукин чиркнул зажигалкой, и на мгновение комната осветилась зыбким оранжевым пламенем. В неровном свете стала видна лежанка – такая же, как и в первой комнате, на лежанке сидела хрупкая девушка лет двадцати и, не двигаясь, смотрела в темное пространство. Щукин вздрогнул и поморщился от такой картины.
– Эй! – позвал он. – Как тебя зовут?
Девушка не ответила. Лицо ее было довольно привлекательным, несмотря на сильную бледность, многочисленные потеки грязи и всклокоченные волосы. Щукин снова окликнул ее, но она даже не шевельнулась.
Порядком нагревшаяся зажигалка начинала жечь Николаю пальцы, но он шагнул вперед, чтобы в освещенный участок комнаты попала девушка целиком, а не только лицо.
Одета девушка была в спортивный костюм, кажется, точно такой же, какой был и на неприметном человеке, но на ней он сидел мешковато, хотя и не скрывал неких довольно приятных выпуклостей изящной фигуры.
«А она ничего, – невольно подумал Щукин, – если ее отмыть да приодеть… Да накормить… С такой я бы отдохнул пару недель в Сочи… Или еще где… Только вот почему она молчит и вообще – почему так странно себя ведет? Перепугалась? Или ушла в себя – так бывает от сильных переживаний у людей с особенно чувствительной психикой, к которым я, слава богу, не принадлежу…»
– Эй! – громче проговорил Николай. – Как тебя там?.. Посмотри на меня!
Девушка вздрогнула и повернула к Николаю бледное лицо. Он всмотрелся в ее мутные, ничего не выражающие глаза и спросил снова:
– Как тебя зовут?
– Лиля, – ответила она, медленно выговаривая каждый звук.
Щукин помедлил, думая, что бы такое ему еще спросить у странной девушки. Ему казалось, что если он поговорит с ней, то причины ее необычного состояния хоть немного разъяснятся.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Двадцать… лет.
– Ты откуда?
Девушка Лиля открыла было рот, видимо, чтобы ответить, но тут ее лицо перекосила судорога, и с губ ее сорвалось только хриплое нечленораздельное восклицание. Она передернула плечами, будто ее внезапно пронзил ледяной могильный холод, и рванулась, словно хотела подняться, но осталась сидеть на месте.
– Не понял… – нахмурился Щукин.
Позади него скрипнула дверь. Щукин обернулся и увидел неприметного человека, входящего в комнату. Под мышкой у него был какой-то небольшой предмет, завернутый в темную ткань.
Заметив, что Щукин стоит на пороге комнаты, где содержалась пленница, неприметный поморщился и как-то странно посмотрел на Ляжечку.
Ляжечка тотчас вскочил и, колыхая налитым пузцом, подбежал к Щукину.
– Чего она такая? – спросил Николай.
– Потом, потом, – засуетился Ляжечка, – сейчас некогда… Надо готовиться к отъезду, а то времени совсем мало осталось, время поджимает, а мои заказчики, ты понимаешь, не любят ждать, а ведь мы опаздываем, а они не терпят, когда кто-нибудь опаздывает…
Бормоча подобную чепуху, Ляжечка мягко, но настойчиво вытеснил Щукина с порога темной комнаты и запер массивную дверь.
– Потом все по порядку объясню, – пообещал Ляжечка, – а пока надо приготовиться к фотографированию…
– Какому фото?.. – удивился Николай. – Кого фотографировать-то собрался?
– Тебя, – сказал Ляжечка и кивнул на неприметного человека, который, достав откуда-то треногу, располагал на ней предмет, принесенный с собой, оказавшийся фотоаппаратом.
– Мы так не договаривались, – быстро сказал Щукин, – херня какая… С какой стати мне фотографироваться?
– На документы, – объяснил Ляжечка, – мои заказчики люди серьезные. Поедешь с новыми документами – под полным прикрытием, понял?