– Очень, – толстые губы все в жиру. Сидит чавкает.
Девушка заерзала.
– Что-то не так?
«Наконец он вспомнил про меня».
– Нет, все нормально, – она отпила минералки.
– Извините, я, кажется, задумался, – признался Хорин. – Дума была не простая, но я решился. – Никитин перестал жевать. Если босс хочет что-то сказать, надо его выслушать, даже если ты уже отдал приказ убить его. – Женя, – обращение было отеческим, так что теперь уже и дамы перестали заниматься чревоугодием, – я много работал и думаю, что мне пора на покой. – «Дядя Женя» не верил своим ушам. Он не знал, что последует дальше, но вовсе не жалел, что зашел сегодня поужинать именно в «Барский». Динозавр признается в том, что больше не будет выходить на охоту. Такое не каждый день случается. – Организация у меня, как ты знаешь, большая, и сил надо много. Ты, Женя, выделяешься из общей массы умом и хваткой. Я думаю передать тебе управление всем моим бизнесом.
Взгляд старика был открытым, а сам Никитин уткнулся носом в тарелку.
«Он сдал все сам! Не будет войн, не будет лишней крови. Теперь осталось только сделать самую малость: остановить киллера, и жизнь станет прекрасна и удивительна. Именно в это время некто Серега, может быть, сидит и чистит свою снайперскую винтовку».
Беда в том, что он не знает, как они, а точнее он, Саня – это просто баранка да колеса, но никак не мозги, собирается прикончить старикашку.
Дарья очень жалела, что не рассказала об опасности, которая грозила Хорину. Она как-то завертелась, разволновалась, не могла сосредоточиться, то платье, то это навязчивое желание съездить в ресторан. Она ведь ни разу не была в ресторанах. И здесь действительно здорово. Теперь старик сложил с себя все полномочия, и по идее теперь-то надо убивать этого Никитина. Он ведь теперь главный.
Скорее бы они ушли отсюда. Она обязательно скажет ему на обратном пути. Он должен знать. Она просто обязана сообщить своему воздыхателю, что не кто-нибудь, а собственный сосед поджидает его. Может быть, с ножом, стоя прямо за входной дверью. Она чувствовала, как осознание надвигающейся трагедии заставляет ее нервничать. Но сказать надо обязательно наедине и как можно быстрее.
В принципе, она была рада за него. Он сдаст какие-то свои дела и уйдет на пенсию, а денег у него куча. Какой-нибудь кусочек и обломится. Она будет жить у него. Купит маме новую квартиру или обставит эту…
– Дарья, мы идем домой?
Когда она очнулась от собственных мыслей, за столом остался только Вячеслав Вениаминович.
– Я, наверное, сильно устала сегодня.
– Ты не поверишь: заснула, сидя с бокалом в руке, да еще и глаза открыты. Много прожил, но все равно в первый раз такое вижу.
* * *
Лимузин выехал на ровную дорогу за городом и набрал скорость. Еще несколько минут, и они вновь окажутся в небольшом дворце, скрывающемся за зеленью банальных яблонь и вишен.
Дарья смотрит сквозь затемненное окно на строящиеся коттеджи и думает о деньгах и о том, сколько все это может стоить. В голове туман от влитого внутрь под порося вина.
Наконец она вновь вспоминает о том, что хотела сказать Хорину. Она берет его за руку. Он воспринимает это как жест нежности и накрывает ее руку сильной ладонью.
– Ты устала? – в его голосе забота и одновременно умиротворенность.
– Я должна сказать тебе… – она произнесла фразу без тени тревоги, и он подумал, что речь идет об их отношениях.
– Что? Я слишком стар и надоел тебе?
– Нет, подожди, – она резко сорвала его руку с плеча. – Тебя хотят убить.
Дарья не могла не удивиться тому спокойствию, с которым он принял это известие.
– Суть моей работы такова, что кто-то постоянно желает этого.
– И тебе не страшно? – ей и в голову не приходило, что этот старик привык к мысли о возможности собственной неестественной кончины.
– Страшно. Но размер страха зависит от того, откуда у тебя эта информация.
Дарья понимала, что ей придется рассказать о том, что ее снова насиловали в доме у Сергея, но ей на это было наплевать.
– Сергей, твой сосед, который меня уже однажды изнасиловал со своими дружками, снова привез меня к себе… – Старик смотрел прямо перед собой и никак не реагировал. – Потом он стал шантажировать меня фотографиями. На них я занималась с этими… Они говорили, что покажут это моей маме, если я не приду к тебе и не смешаю какой-то порошок с шампанским.
– И что же ты?
– Я не стала, – в голосе появились плаксивые нотки, – мне было страшно, но я не стала. Тогда они отпустили меня и пригрозили, чтобы я никому не смела об этом говорить.
– Странно, что они так уверены в тебе, – Хорин смотрел в глаза этой девочке и думал о существовании небольшой кучки людей на земле, которые не боятся собственной смерти.
– Мне заплатили тысячу долларов, – призналась Дарья.
– Это хорошо, – встрепенулся Хорин, – оставь их себе.
– Что ты теперь будешь делать?
Он пожал плечами.
– Тебе не надо ни о чем волноваться. Такое случается уже не в первый раз.
– Может, лучше не надо ехать туда?
– Перестань, – казалось, он даже не волнуется, – я выстроил себе жилище на все случаи жизни. Придется усилить охрану и некоторое время пожить в моем кабинете, там нет окон. Несколько неприятно, но не более.
– А что будет с Сергеем?
– Его профессия предполагает определенный риск, – ответ не содержал ничего конкретного. – Самое обидное, что до этого времени я считал Никитина своим человеком. Бедняга немного поторопился. Всего на несколько часов. Он стоит над Сергеем и всей кодлой, с которой ты уже успела познакомиться. А я стою над Никитиным. Вот такой пирог.
– У нас будет все хорошо?
– Обещаю.
Они въехали во двор. Хорин связался с водителем и попросил его спуститься сразу же в гараж.
В дом вошли через дверь, разделяющую гараж и подсобку.
Хозяин поручил Филиппу проводить даму в свой кабинет, не забыв извиниться перед Дарьей, что на некоторое время оставит ее одну.
* * *
В тот самый момент, когда Никитин собирался заняться секретаршей Ирочкой напрямую, заверещал сотовый.
Звонил Хорин.
«Жив еще старикашка. А что я могу сделать? Я честно позвонил Сергею, никто не отвечает, не ехать же к нему? Нежелательно, конечно, чтобы дедка убивали, но я сейчас просто не в состоянии остановить киллера».
– Чем занимаешься, Женя?
Никитин посмотрел на голый зад возлежащей на шелковых простынях Иры и честно признался:
– Собирался сексом.