Рыбак-пенсионер бросил взгляд на Сакурцева. Теперь они оба были в заложниках.
И не пытаясь геройствовать, Егорыч медленно вынул из рукава нож.
– Ты че, дед, охренел? – увидев остро отточенную сталь, бандит завелся. От осознания того, что, будь старикан порасторопнее, он мог бы пропороть ему горло, Воробок стал сам не свой. – Ну-ка брось его.
Нож выпал, звякнув лезвием о бетон дорожки.
– Молодец, теперь заходи в дом.
Увидев, насколько их предводитель расторопен, Нюня пришел в восторг. Ловко же ему удалось захомутать этого старикана, который, выходит, совсем не так прост, как могло показаться.
* * *
Искупавшись, они занялись любовью по второму кругу. Что может быть лучше на природе?
– Ты прелесть, – он целовал ее в спину, аккурат между лопаток, только этим доставляя немалое удовольствие. Его бедра равномерно двигались, время от времени содрогаясь, что приводило Дарью в восторг, граничащий с безумием.
Окружающий мир перестал для нее существовать. Главным было наслаждение, упоение чувствами. Жизнь была прекрасна. Так хорошо не было ей никогда. Легкие стоны, отражаясь от воды, разносились по всей протоке, возвещая о празднике молодости. -…Еще раз купаться и обратно, да? – он, шутя, чмокнул ее в нос.
– Ты что со мной сделал? – она рассмеялась, лежа на полотенце. – Мне даже шевелиться не хочется.
Он поднял ее на руки.
– Тогда я отнесу тебя.
Воздух стал более прохладным, поэтому, когда они входили в воду вместе с Дарьей, им не было холодно.
– По тебе не скажешь, что ты так силен, – она с восхищением смотрела на него снизу вверх.
– Ты это в каком смысле?
– Во всех, – она прыснула, он хохотнул вслед за ней, после чего нырнул под воду.
Она осталась стоять в воде одна. Ополоснув лицо, девушка вышла на берег. Круги уже давно разошлись, а его все не было. Естественная тревога пощекотала нервы.
– Гри-иш, Гри-иша, – тихонько позвала она. Неожиданно ей стало одиноко и страшно.
Время шло, а он не спешил появляться.
– Гри-и-иша! – она крикнула, чуть не сорвав связки. – Куда же ты запропастился, появляйся давай. – Дарья впопыхах натянула купальник, не прекращая ни на секунду смотреть на воду.
Уже прошло, наверное, больше минуты, а его все не было.
«Господи! А если он утонул? Что же тогда будет?»
Что-то бело-черное появилось несколько ниже по течению.
Сфокусировав взгляд, она взвыла от ужаса. Ее кавалер всплыл на поверхность вниз лицом и продолжал дрейфовать по протоке.
Не раздумывая, девушка бросилась в воду. Она пообещала себе, что наревется дома, а пока надо спасать Гришу. О том, что ей предстоит просто достать из воды тело, она не думала.
Плавала Даша средне, но по течению ей не составило труда догнать его. Преодолевая страх и отвращение, она подплыла к нему. Кровь текла у него откуда-то из головы, окрашивая воду вокруг.
«Еще ничего не кончено, его еще можно спасти», – твердила она про себя, кое-как подтаскивая свою любовь к берегу.
Илистое дно никак не помогало ей. Она сама не могла понять, откуда в ней столько силы.
Вытащив его на траву, Даша осмотрела рану на голове. Она была небольшой, с копеечку, не больше, но сильно кровоточила.
Она хотела верить, что у нее есть шанс. Он явно наглотался воды. Как там делается это искусственное дыхание?.. Ей вспомнилась мединститутская анатомичка, из памяти всплыло, как она блевала после того, как в первый раз нюхнула формалина и посмотрела на человеческие внутренности.
Трясущимися руками она разжала ему рот и вдохнула в него воздух. Грудная клетка поднялась. Так, теперь пять-шесть нажатий в районе солнечного сплетения и снова вдох.
Она собиралась стать врачом и все же… Может, не надо его спасать, если рана на голове глубокая, он может остаться неполноценным, зачем ему мучиться, он был такой здоровый, красивый. А если он умрет, тогда ее ждет суд. Она ведь могла убить его. Кто сможет доказать, что она невиновна?
Отогнав от себя мрачные мысли, Дарья сосредоточилась на работе.
«Мне надо откачать его, надо спасти».
Голова уже кружится от перенасыщенности кислородом, а он все не просыпается. Еще вдох, еще серия нажатий. Время идет. Три минуты отсутствия кислорода – и мозг начнет умирать. Сколько уже прошло? Быстрее… быстрее…
Слезы навернулись на глазах.
«Неужели мне никогда больше не придется заниматься с ним любовью, гулять с ним, видеть его, чувствовать?»
Неожиданно Гриша дернулся и закашлялся.
– Спасибо, Господи!
Она перевернула его на бок, чтобы вода вышла из легких.
– Не напрягайся! Не напрягайся! – закричала она. – Ты пробил себе голову!
Он лихорадочно хватал ртом воздух, затем успокоился.
– Больно, голова, – простонал он.
– Миленький, полежи здесь, я подгоню лодку, полежи. Сейчас мы поедем в больницу.
– Ты же не умеешь, – он попытался улыбнуться, – болит… голова.
– В детстве я пару раз сидела на веслах.
Стараясь не обращать внимания на царапающие ноги колючки, она побежала по берегу к лодке. Их отнесло от нее метров на двести, и теперь, топая босыми ногами по жесткой траве, она проклинала себя за то, что позволила ему нырнуть.
«Что он этим хотел показать? Неужели мужчинам постоянно нужно демонстрировать, что они сильные и выносливые? Может быть, в этом их слабость?» – неожиданно предположила она.
Когда она добралась до лодки, ниже колен на ней не было ни одного живого места. Продираясь сквозь кустарник, она ободрала все ноги. Комарье потрудилось над ней не меньше. Но об этом ли думать сейчас?
Оттолкнув лодку от берега, Дарья села на весла. Получалось у нее все неуклюже, но, благо, плыть надо было вниз по течению. Хочешь не хочешь, а приедешь, осталось только причалить. Ей хватило несколько гребков, чтобы приноровиться. От осознания того, что она делает большое дело, силы ее удесятерились. Сейчас она погрузит в лодку Гришу и отвезет его к берегу.
Она нашла его, заедаемого насекомыми. Кровопийцы облепили его и, не стесняясь, пожирали. Отогнав тварей, она приподняла его и волоком оттащила к лодке.
– Тебе надо помочь мне. Надо приподняться.
Гриша пришел в себя и посмотрел ей в глаза.
– Ты умница.
– Вставай! – закричала она прямо ему в лицо.
Он кое-как вытянул руки и схватился за нос лодки.
– Перевались в нее, пожалуйста.
Она подхватила его под мышки и, напрягая все свои силы, потащила вверх.