Доктор только что закончил осматривать его, и наркоз после перевязки еще действовал. Именно поэтому на забинтованной физиономии Лысого не отражалось и малейшего следа боли, которую должен испытывать человек после такого ранения. Лишь руки бригадира Роговского мелко тряслись, выдавая сильнейшее нервное напряжение. Лысый со злостью стукнул кулаками по столу.
– Мать их всех ети! – рявкнул он. – Каждого найду и, в натуре, своими собственными руками так изувечу, что ни один пластический хирург, блин, рожу в порядок не приведет. Чисто уродами сделаю всех!
– Кто тебя так? – сочувственно поинтересовался кто-то из братвы.
– А я знаю, в натуре?! – заорал Лысый, поворачиваясь к сердобольному гоблину. – Недоноски какие-то! Двоих мы уложили. Вон, можешь поинтересоваться. Они в подсобке в мешках упакованы. А два других козла ушли. Костю еще, суки, мочканули!..
– Ты хоть рожи у них рассмотрел? – спросил Роговский.
– Какие рожи, блин? – продолжал кричать Лысый. – Какие рожи, когда мне стволы прямо в морду смотрели, в натуре!
Роговский, не меняя выражения лица, поднялся с кресла и, перегнувшись через стол, притянул к себе Лысого за воротник. Тот зашипел от боли, но сопротивляться не посмел. А Бык, приблизив свое лицо вплотную к забинтованной физиономии бригадира, ласково проговорил:
– Толечка, я прекрасно понимаю, что у тебя нервы расшатаны. Но очень тебя прошу: держи себя в руках. А если ты еще раз посмеешь на меня заорать, то потом горько пожалеешь, что картечь вскользь по твоей роже прошла. Ясно?
Лысый не ответил. Изменившись в лице, он лишь кивнул головой. Бык удовлетворенно улыбнулся и опустился обратно в кресло. Лысый, вновь почувствовав свободу движений, пригладил рукой короткие взъерошенные волосы и отвернулся в сторону, стараясь не смотреть на своего босса. Несколько секунд в кабинете царила тишина, а затем Роговский прокашлялся.
– Думаю, сейчас – самое время ввести в курс дела всех собравшихся. Для начала пригласите сюда этих олухов-охранников. Пусть они расскажут всем, что произошло сегодня в клубе.
В просторном кабинете управляющего горела лишь одна настольная лампа. Роговский повернул ее так, чтобы его лицо полностью оставалось в тени. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы посторонние люди знали о его участии в этом деле. Уклониться от участия в сходняке Бык не мог. Но зато в его силах обезопасить себя так, чтобы ни один человек, попавшись ментам в руки, не смог его опознать. А несколько верных братков скорее сядут на десяток лет, чем сдадут его ментам.
Охранники ничего существенного о нападении на «Золотую подкову» добавить к уже известному не смогли. Лишь тот, что стоял внизу на служебном входе, довольно подробно описал личности всех нападавших. Впрочем, это тоже ничего не дало. Тех, кто совершил налет на клуб, по этому описанию не узнал никто из присутствующих. Получалось, что либо Дыбин нанял людей со стороны, либо уже давно готовился к войне с Роговским и увеличил численность своей бригады, наняв неизвестных киллеров. Роговский скрипнул зубами. Как же это он, обычно такой недоверчивый и осторожный, смог проморгать заговор у себя за спиной?!
О нападении в кафе «Варяг» и вовсе никому ничего не было известно. При других обстоятельствах Бык тут же бы связался с ментовкой, но сейчас он этого сделать не мог – Дурнов его предал, и на помощь милиции теперь можно было не рассчитывать. Некоторые подробности о пожаре в собственной квартире Роговский узнал от жены по телефону, но говорить о них на сходняке не стал, ограничившись лишь упоминанием самого факта поджога. Все присутствующие выслушали эту новость в гробовом молчании. Роговский усмехнулся, пытаясь выглядеть максимально хладнокровным.
– Итак, мы имеем: предательство Дыбина, его сговор с Дурновым, четыре трупа, раненого Лысого, ограбление ночного клуба и мою сожженную квартиру, – проговорил он. – Пока вы тут собирались, я приказал надежным людям ответить Дыбе налетом на его казино «Пальмира». Приказ был – не стрелять, но ребята немного погорячились и замочили двух братков из бригады Купона. В общем, кое-какие потери мы компенсировали. Что будем делать дальше?..
У Роговского на сходняках было принято, что обсуждение любой проблемы начинает самый младший. Затем все высказываются по старшинству, а подводит итог и принимает окончательное решение сам Роговский. Этакое жалкое подобие военной демократии при полной диктатуре вора в законе!
Все присутствующие говорили коротко. Отчасти потому, что были далеки от искусства красноречия, отчасти из-за того, что свои чувства иначе, как крепким матом, выразить не могли. И все же большинство собравшихся довольно ясно высказали свою точку зрения. Они требовали немедленно начать крупномасштабные военные действия против Дыбина. Роговский говорил последним.
– В общем, ваши чувства мне ясны, и я лично их разделяю, – вздохнув, сказал он. – Но начать открытое противостояние с Дыбиным мы сейчас не можем. Нужно чуть-чуть подождать…
– Да чего ждать-то, в натуре? Парни погибли, меня изувечили. Мочить этих уродов надо! – перебил босса Лысый, но тут же сник под тяжелым взглядом.
– За наших парней и твои раны мы еще отомстим, – после небольшой паузы ответил ему Роговский. – Однако, если мы это сделаем сейчас, то попросту будем раздавлены. Дурнов натравит на нас ментов, и они совершенно легально перестреляют нас, как зайцев. Нужно действовать по-другому…
Бык сделал паузу и впервые за вечер закурил сигарету. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями и смакуя ароматный дым. Все присутствующие тоже сохраняли тишину, ожидая решения босса. Наконец Роговский прервал паузу и продолжил:
– Если Дыбин заранее готовился к войне, то сейчас вся его братва собралась в особняке. Уничтожить их там мы не можем. Хотя бы потому, что раньше, чем мы ворвемся в дом, нас накроют менты. Поэтому постарайтесь связаться с нашими людьми у Дыбы, Смешным и Уткой. Пусть они добудут информацию о слабых местах в обороне особняка. Потом будем действовать в зависимости от обстоятельств. – Бык сделал паузу, а затем повысил голос: – А пока прикажите своим людям объединиться по три-четыре человека и не высовывать нос. Ни на какие провокации не отвечать. Все должны исчезнуть. Все ясно?
Все присутствующие ответили утвердительными возгласами, хотя в голосе некоторых слышалось откровенное разочарование. Роговский удовлетворенно кивнул и разрешил всем, кроме Лысого, покинуть кабинет. Неизвестно, читал ли Бык что-нибудь о доне Корлеоне, но он почти в точности повторил известный маневр «Коза ностры», когда началась война с другим кланом.
Щукин проснулся около шести часов. Он всегда гордился своими внутренними часами, помогавшими ему просыпаться строго в нужное время. Щукин осторожно, чтобы не разбудить Ларису, выбрался из кровати и пошел на кухню.
Поставив греться чайник, Николай долго плескался в ванной, стараясь прогнать прочь остатки сна. Затем насухо растерся полотенцем и прошел на кухню. Есть почему-то совсем не хотелось, и Щукин просто выпил чай с парочкой тостов. Затем оделся с присущим ему шиком и, оставив на столе записку для Ларисы, вышел из дома.