Тут один из пришельцев поднял свое забрало, внимательно посмотрел на бомжей, на меня и со злости плюнул на землю.
– Черт! Какого хрена вы у нас тут под ногами путаетесь? Вы кто такие? Из какой команды?
– Мы тут работаем, мусор в лесу и на территории собираем, – дрожащим голосом ответил один из бомжей. – Нас для этого наняли.
– А мы вообще дачники! Можно сказать, местные жители, – ответил я.
– А с ней что? – спросил пришелец, кивая на Марусю.
– Крови испугалась, вот сознание и потеряла, – объяснил я.
– Какая к черту кровь? – удивился он. – Это же краска!
– Вы еще скажите, что приехали сюда, чтобы малярными работами заняться! – съязвил я.
– Еще чего! Мы любители пейнтбола и сняли у Крякова на сегодняшний день этот лесной массив для игры, – объяснил он.
Тем временем Маруся у меня на руках зашевелилась и открыла глаза.
– Все нормально, дорогая! Это была не кровь! – поспешил успокоить я ее, осторожно ставя на ноги. – Это просто здоровенные мужики бегают с игрушечными автоматами и стреляют друг в друга шариками с красной краской.
– Пейнтбол, что ли? – тихим голосом спросила она.
– Ну да! – сказал пришелец. – Нас камуфляж этих типов, – он кивнул в сторону бомжей, – ввел в заблуждение – мы же решили, что это наши сегодняшние противники!
Тут из леса раздался призывный крик:
– Эй, куда вы пропали? Где вас черти носят?
– Нам пора, а то всю игру пропустим, – сказал пришелец, опуская забрало, и вся группа скрылась в лесу.
Оттуда снова раздались крики и стрельба, и жена вздохнула:
– Мало нам было того, что качок Жека громыхал, так теперь новые сумасшедшие объявились!
– Пошли отсюда скорее! – сказал я. – А то и нам ненароком достанется!
Не успел я это произнести, как возле нас взметнули пыль и окрасили ее красной краской несколько неудачно выпущенных шариков, не попавших в нужную цель. Ну, просто дурдом на выезде! Мы пошли домой и еще на подходе услышали, что в даче, временно оккупированной противником, снова гремела музыка. Когда мы вошли в дом, жена решительно заявила:
– Я еду в Москву! У меня там дел накопилось немерено! Вечером вернусь, а ты пока присмотри, чтобы эти психи нам дачу на щепки не разнесли!
– Может, хоть позавтракаешь? – спросил я.
– В городе что-нибудь перехвачу, – пообещала она. – Да и аппетит у меня от всего этого пропал начисто!
– Причем без всяких диет! – многозначительно заметил я, потому что мою жену, как и каждую среднестатистическую российскую женщину, периодически охватывал страх, что она сильно поправилась и ей непременно надо похудеть, хотя, с моей точки зрения, у Маруси с фигурой все было в порядке.
Переодевшись, жена направились к машине, а я пошел ее проводить, и тут о стену нашего дома разбилась очередь шариков, окрасив довольно приличный ее кусок.
– Будем надеяться, что она отмывается! – грустно сказала Маруся и уехала.
Я не менее грустно посмотрел ей вслед и вернулся в дом. Безрадостно посмотрев на плиту, я понял, что готовить завтрак мне, пусть и для себя любимого, совсем не хочется, и принял мудрое решение позавтракать в кафе. Поскольку там постоянно пировали до утра толпы заезжих гуляк, из которых никто до сих пор не отравился, а то бы это заведение мигом прикрыли, значит, и мне ничего не грозило. Подходя к «Сайгону», я увидел, что возле него прохаживался Афонин и бдительно следил, чтобы все было в порядке, потому что его хлебом не корми, а дай покомандовать. А неподалеку от кафе трудолюбивые вьетнамцы в традиционных шляпах и с мотыгами в руках деятельно обрабатывали свой огород, который принял уже довольно цивилизованный вид и весело зеленел, так что на всеобщее обозрение виднелись только их согбенные спины и обтянутые шароварами пятые точки.
– Что вы здесь караулите? – спросил я Виктора Петровича, когда подошел поближе.
– Да вот пришел проверить, не сюда ли бомжи по сговору с вьетнамцами нечистоты из туалета Богданова вывезли, в смысле, на свой огород, – объяснил он.
– Ну, и что выяснили? – с интересом спросил я.
– Не сюда! Показали они мне ту яму, куда бомжи грунт сваливали, так что можешь питаться здесь без всякого опасения, – ответил он.
– А вы? – поинтересовался я.
– А я не Ротшильд! – отрезал он. – Я деньги не печатаю, а своим горбом зарабатываю и на пустяки их тратить не собираюсь!
«Куркуль, он и есть Куркуль, – подумал я. – Ведь если сложить его военную пенсию и то, что он зарабатывает, продавая продукты со своего сада, кур с яйцами и кроликов, то у него получается куда больше, чем у нас с женой, если разделить на двоих. Но поскольку его все равно не переделаешь, то не стоит и внимания обращать!» – решил я и пошел в кафе.
– А вот чаю я, пожалуй, выпью! – раздался сзади меня голос Афонина, который догнал меня, так что внутрь мы вошли вместе.
Приехав в Москву и немного успокоившись, я поела в летнем кафе и прямиком отправилась на Петровку, 38. Вняв доводам мужа, что отец Жеки вполне может и не знать о буйных похождениях своего наследника, я решила сначала сама поговорить с этим папашей, а если пойму, что он не собирается принимать никаких мер, чтобы образумить своего отпрыска, то тогда и к Злободневному обратиться можно, а уж тот своего не упустит! Но добраться до полковника милиции Антона Васильевича Наумова оказалось непросто. Сначала меня долго мариновал дежурный, выпытывая, по какому это поводу я собиралась побеспокоить высокое начальство, и убеждал написать заявление, которое он и примет, а если будет такая необходимость, то отправит меня к нужному сотруднику. Я сумела втолковать ему, что вопрос это личный и обсуждению с посторонними не подлежит, на что он с бо-о-ольшим интересом на меня уставился, потом иронично хмыкнул, но все-таки позвонил Наумову, а потом передал трубку мне, с интересом прислушиваясь к моим словам.
– Здравствуйте, Антон Васильевич, – сказала я. – Мое имя вам ничего не скажет, потому что мы не знакомы, а пришла я к вам по поводу вашего сына. Мы не могли бы с вами срочно поговорить?
На другом конце провода повисла пауза, а потом полковник сказал:
– Подождите меня, я сейчас спущусь.
Наумов был одет в штатский костюм и оказался весьма симпатичным мужчиной лет пятидесяти с внимательным, острым взглядом и произвел на меня самое приятное впечатление, но внешность, как известно, бывает ох как обманчива. По моей просьбе он хоть и страшно удивился, но все-таки предъявил мне свое служебное удостоверение, и я убедилась, что передо мной действительно он, а потом сам тщательно изучил мой паспорт.