И вот только потом, когда ты пойдешь провожать ее домой и вы будете оба весело смеяться и помахивать сумками с туалетными принадлежностями, только тогда начнется процесс охмурения. Чистяков умел быть загадочным. Он умел даже нежно и с внутренней дрожью пожимать кончики девичьих пальчиков при прощании. Умел он делать вид, что вечер был незабываемым. Очень удобно, что не надо сразу назначать свидания, потому что можно элементарно нарваться на отказ по причине уже имеющегося у нее парня. Тут все хитрее, вы просто вместе ходите в бассейн и в одну абонементную группу. Все, не придерешься. А вот за месяц можно успеть многое. Уже через две недели она чмокнет тебя в щечку при расставании и убежит испуганно в подъезд. А ты сядешь под ее окном и будешь изображать обалдевшего от невинного поцелуя олуха. Именно под окном, потому что она сама, испуганная своим же порывом, будет с надеждой глядеть в окно. Она должна тебя увидеть обязательно, это закон всей разработки. Главное – не пересидеть и вовремя заметить, что ты увиден из окна. Вот тогда нужно медленно подняться, тоскливым взглядом окинуть весь дом и, подпрыгивая от переполняющих тебя чувств, идти домой. И вот в следующий раз так же робко ты сам ее чмокнешь в щечку при расставании. И боже тебя упаси не сдержаться и напугать девушку более настырными действиями.
И вот третий этап! Ради чего и огород городился. Этот этап нравился Чистякову больше всего, потому что во время его все плавно и постепенно, даже очень красиво переходит в плоскость интимную. О эти завораживающие и несмелые прикосновения к ручке, легкие объятия за талию, первые поцелуи! Такие робкие и тихие, с переходом на щеку, ушко, шейку. Обязательно нужны милые и таинственные слова о ее коже, ушке, шейке. Особенно о ее губках. Обязательно нужно все это перемежать любованием луной и звездами. И с непременным рассказом легенд, баек и загадочных случаев. И только потом уже, в условиях весьма подходящих – с ее точки зрения, конечно, – рука может невзначай скользнуть к упругой девичьей груди, скользнуть по ней и сразу переместиться на плечико или на бочок. Потом еще раз, смелее и чуть дольше, чтобы девушка ощутила томление и легкий озноб удовольствия, растекающийся от груди по всему телу. Но обо всем теле еще рано, тут нельзя спешить. Девушка должна привыкать к твоим ласкам постепенно, у нее не должно и в мыслях возникнуть, что тебе первым делом «это» и нужно. Она должна робко и с нетерпением ждать следующей встречи, причем в таком месте, где твои руки опять смогут без свидетелей пройтись по ее груди, плечам, шее, где ты можешь покрыть все это ласковыми и негрубыми поцелуями. О страсти пока говорить рано, она еще впереди. И вот когда она будет ждать твоих ласк, тогда и начнут твои шаловливые пальчики расстегивать пуговки на ее блузке или проникать под ее топик. Тогда она уже не будет возражать. Она тогда будет наслаждаться новыми впечатлениями от прикосновений твоих рук не через одежду, а к самой нежной коже груди, к ее маленьким девичьим сосочкам. Ты начнешь чуть играть с ними, слегка теребить их. И если в ней есть хорошие задатки, если разбудил ты в ней чувственность осязательную, чувственность всей кожи, тогда ты и почувствуешь, как задрожит ее тело, как выгнется оно дугой тебе навстречу, как зачастит ее дыхание и бедро прижмется к бедру. И тогда ласковые прикосновения губ превратятся в жадные и страстные поцелуи, всем ртом, с прикосновением языком, с захватыванием ее языка и втягиванием его внутрь.
И опять не переторопить, не спугнуть. Месяц или два можно потерпеть и понаслаждаться этой пока еще невинной страстью. И только уже потом, создав определенные обстоятельства и доведя ее ласками до безумного экстаза, только потом можно будет отодвинуть свое бедро, которое давно и страстно трется о ее промежность, и заменить его рукой. Сразу всю нежную плоть захватить в ладонь и впиться поцелуем, чтобы для нее все это было раз и навсегда взаимосвязанным. И тут уже ни она, ни ты не заметите, как с девочки поползут вниз трусики, как задерется до самых подмышек юбочка…
А потом это будет случаться снова и снова, через день, через два. А потом почувствуешь, что твоя пассия наконец впервые почувствовала настоящий оргазм. Вот тут не пропустить этот момент. Нужно взять ее, уставшую и голенькую, на руки и отнести в ванную. Там руки будут скользить по мыльным телам, перемежаясь с поцелуями. И опять этот единственный момент, который нельзя упускать в подготовке объекта. Вот она снова стала прижиматься к тебе и дышать по-особенному. Вот тут ты и скользнешь вниз, туда, к сокровенному и лишенному девственности. Вопьешься жадным ртом, губами и языком доведешь до грани, а потом снова овладеешь ею. И теперь уже не будет ничего запретного, все будет на всю катушку до безумия и потери сознания. Самое главное, что Чистяков любил не саму победу, не сам факт достижения окончательной цели. Нет, он любил процесс ее достижения. Длительный процесс, от первого взгляда с симпатией, первого прикосновения к ручке, первого робкого поцелуя до феерического секса без тормозов в финале…
Визг тормозов вывел Чистякова из состояния предвкушения и заставил под матерную и неэстетичную брань водителя вернуться на тротуар. Замечтался, так ведь можно и не дожить до счастливого мига. Усмехнувшись, спасатель перебежал дорогу и легко взбежал по ступеням городского бассейна. Навстречу новым приключениям.
Первый день Чистяков обозначил себе как ознакомительный. Нельзя торопиться. Выбрав объект, можно на следующий день начать кусать локти, поняв, что ты поспешил и наконец явилась она – мечта. Первый день показал, что есть на кого положить глаз. Особенно одна, с тонкими светлыми волосиками, увязанными в хвостик. Нежная почти кукольная фигурка и грудь второго размера изумительной формы с чуть приподнятыми сосками. И ножки у нее стройные и гладкие. Ножки, созданные для поглаживания и поцелуев.
Перестраховываясь, Чистяков воздержался даже от первой мимолетной улыбки в ее адрес. Ничего, если все так, как кажется, то и послезавтра она никуда не денется от него, размышлял спасатель, направляясь к душевым кабинам.
Боря Мостовой был человеком по натуре сдержанным и основательным. В совокупности с его массивной фигурой окружающими он воспринимался как тугодум, человек тяжеловесный и ограниченный. На самом деле в характере Бориса, талантливого инженера и добрейшего человека, просто была одна характерная черта. Он не действовал, не принимал решений под воздействием импульса, как Чистяков, не был человеком настроения, от которого зависели взгляды на жизнь и окружающих, как Синицкая. Все свои взгляды, суждения, мнения и предстоящие поступки Борис вынашивал, вынашивал основательно, как и все, за что он брался. И отношение к тому, что у Ольги оказался поклонник, которому она явно симпатизировала, тоже находилось в процессе вынашивания. Чистяков на его месте сразу же бросился бы выяснять отношения, бить морду конкуренту и совершать другие, на взгляд Бориса, бессмысленные действия. Да, Мостовой был к Ольге неравнодушен, но за два года знакомства он не сделал ни одного решительного шага для развития их отношений. Причиной тому было его мнение, что оба – и он, и она – должны приглядеться друг к другу, понять, что друг другу нужны. Но в процессе общения то и дело возникали ситуации, которые можно было расценить как равнодушие Синицкой к нему. Следом он улавливал проявление особой симпатии. Все это сбивало с толку и давало повод к размышлениям. Размышлял Мостовой тоже основательно, и затянулись эти размышления почти на два года.