На смотровой площадке, куда ближе к шести вечера добрались спасатели, было безлюдно. Во-первых, был будничный день, а во-вторых, на долину опустился туман, скрывший все красоты. Ванечкина они увидели издалека. Он стоял, облокотившись на каменный парапет и оттопырив зад, обтянутый легкими льняными брючками. Почему-то именно этот зад вызвал у друзей особое раздражение.
– Борь, давай не будем рассусоливать, а конкретно выясним у него про татуировку скорпиона, – кровожадно предложил Чистяков. – Будет упираться – ты просто зажмешь его, а я штаны спущу. А?
– А давай, – со злорадством согласился Мостовой. – Очень мне почему-то хочется, чтобы этот урод всю оставшуюся жизнь начинал заикаться при виде трех букв МЧС.
– Местечко, правда, здесь открытое. А вот если его вон туда отвести, – показал Чистяков вправо, где на краю площадки душисто цвели огромные жасминовые кусты в тени двух ореховых деревьев. Широкие листья деревьев позволяли укрыться от посторонних глаз, если кто со стороны и глянет на площадку.
Спасатели быстрым шагом, стараясь не топать, поднимались на смотровую площадку. Мостовой хмурился и покусывал в волнении губу, Чистяков потирал руки и недобро щурился. Оглянись сейчас Ванечкин назад, то сразу же понял бы по внешнему виду и взглядам незнакомцев, что идут они к нему далеко не с добром. Но он продолжал глядеть на горы и думать о чем-то своем. У Чистякова, как человека более эмоционального, в отличие от друга Бори, возникло ощущение, что Ванечкин пребывает в глубоком унынии. Еще бы, ехидно подумал спасатель, предстать перед девушкой с такой разрисованной мордой. После Бориных кулаков-то!
– Зда-арова, Та-арпеда! – приблатненным тоном, растягивая гласные, громко произнес Чистяков, заходя справа.
Ванечкин вздрогнул от неожиданности и обернулся. Спасатели замерли на месте и уставились на него чуть ли не с отвисшими челюстями. На лице афериста не было и следов побоев. То есть вообще никаких, а не запудренных или там замазанных тональным кремом. Зрелище было сверхъестественное!
– Что? – спросил Ванечкин, явно с трудом выходя из состояния глубокой задумчивости.
На его лице все больше и больше проступало удивление. Два парня, один из которых выделялся своим мощным телосложением и гренадерским ростом, пялились на него со странным изумлением и молчали.
– Вы что-то спросили? – снова задал вопрос Ванечкин.
– Мистика какая-то! – наконец выдавил из себя Мостовой.
– Быть того не может, – подтвердил Чистяков и, взяв Ванечкина за руку, попытался повернуть его к себе спиной.
– Вы что! Что вам надо? – Ванечкин вырвал руку и отступил на шаг назад.
– Чем угодно поклянусь, что это был он, – снова заговорил Чистяков, рассматривая альфонса с ног до головы. – И рост, и телосложение, и волосы. Даже рубашка та же самая!
– Вы что, спутали меня с кем-то? – настороженно спросил Ванечкин, отступая еще назад.
– Ни хрена мы тебя ни с кем не путаем, – пробасил Мостовой. – Только как ты это все делаешь, вот в чем вопрос.
– Что я делаю? Вы что, больные?
– И это, – непонятно ответил Мостовой, – и с квартирами.
Ванечкин как-то странно испугался, услышав про квартиры. Он бы еще отступил назад, но парапет площадки не пускал. К тому же парни отсекли ему все пути отступления.
– Со Светкой вчера после милиции гулял? На Менделеевскую в двухэтажки вечером провожал? – напряженным голосом потребовал ответа Чистяков, явно боявшийся услышать отрицательный ответ.
– Не понял? – в самом деле изумился Ванечкин. – Вы кто такие? Я бы еще понял, если бы сопляки наехали на пацана из другого района, который гуляет с девчонкой из их двора. У вас ко мне претензии по поводу Светланы, что ли?
– Давай, отвечай! – рявкнул Мостовой.
– Да, гулял и провожал, а вам-то что! – начал становиться в позу Ванечкин, но у него это не очень уверенно получалось. Очень его вывел из равновесия разговор про квартиры.
– Значит, ты бизнесмен? – ехидным голосом спросил Чистяков. – Значит, у тебя особняк в «Мелиораторе»? А на Ольге ты жениться собрался? Интересно, деньги за проданную квартиру ты ей до свадьбы вернешь или сразу после?
– Ах, вот оно что! – затравленно выдавил из себя Ванечкин. – Защитнички пришли! Может, милицию позовем, если вы меня в чем-то обвиняете?
– Позовем, обязательно, – пообещал Мостовой. – И нашу, и пятигорскую. Наверное, еще и из других городов. Ты только скажи, как тебе удалось вчера морду целой сохранить? Я ведь точно тебе пару раз по ней попал!
Сквозь страх на лице Ванечкина появилась тень удивления. У Мостового возникла мысль, что он сдуру вчера в темноте отдубасил другого, ни в чем не повинного человека. Докатился спасатель до дешевого хулиганства по ночам! И это чувство стыда заставило его перейти к активным действиям, чтобы быстрее все выяснилось и встало на свои места.
– Ну-ка, отойдем в сторонку! – приказал Боря и ухватил Ванечкина за руку.
Тот рванулся, пытаясь освободить руку. Но сделать это было не так просто. Ванечкин задергался, как червяк на крючке, но поняв, что хватка железная, попытался ударить. Его кулак гулко и без всякого видимого эффекта ударился в район Бориного солнечного сплетения. Мостовой спокойно перехватил вторую руку Ванечкина и, развернув его спиной к себе, сдавил медвежьей хваткой.
– Еще дернешься, я тебе обе руки оторву и в жопу вставлю, – пообещал Боря. – Будет очень больно.
– Тащи его сюда, – весело потребовал Чистяков, показывая на орешник на краю площадки. – Сейчас мы кое-что еще выясним.
Дергающегося и сдавленно матерящегося Ванечкина Мостовой не вел, а буквально нес под мышкой. Оттащив свою жертву за ореховое дерево, Боря поставил Ванечкина на ноги, продолжая держать его в охапке и прижимая к своей к груди. Чистяков с грязной ухмылкой, куражась и изображая маньяка-насильника, подошел к Ванечкину спереди и небрежными рывками стал расстегивать брючной ремень, а потом и сами брюки.
– Э-э! Вы че делаете! – попытался заорать Ванечкин, но Боря сжал ему горло, и оттуда вырывались лишь сдавленные сиплые звуки. – Отпусти! Вы что, пидоры!
– Молчи, – нехорошим голосом велел Чистяков, продолжая валять дурака. – Нам нужен твой грязный потный член. Мы хотим его.
Ванечкин, не имея возможности сопротивляться с помощью рук, задергал ногами, пытаясь ударить спасателя. Получив удар в бедро, Чистяков отступил на шаг назад. Мостовой понял, что так они со своей жертвой не справятся, и развернул его лицом к парапету. Теперь пинаться ногами Ванечкину мешала каменная стенка. Для пущей надежности Боря даже наклонил афериста вперед и прижал в согнутом состоянии к парапету. Подскочившему Чистякову удалось воспользоваться этим мгновением, и он все же сдернул штаны вместе с трусами с всхлипывающего и дрыгающегося Ванечкина. Кажется, аферист в самом деле решил, что эти двое его сейчас оттрахают. В тени грецкого ореха неприятной белизной торчал его обнаженный зад.