– Какое еще платье? – вскинула брови она, делая вид, что ничего не понимает.

– Бросьте, Клаудиа! Вы прекрасно понимаете, о чем речь! – сказал я и, достав из пакета платье, продемонстрировал ей. – Между прочим, это вещественное доказательство того, что вы в наше с женой отсутствие незаконно проникали на нашу дачу. И эксперты в милиции, если я туда обращусь, это смогут подтвердить.

– Так ты мне угрожать пришел? – окрысилась она. – А я-то думала, что с повинной!

– Какой еще повинной? – обалдел я. – Я пришел узнать, зачем вы подслушивали разговоры в моем доме, а потом залезли туда и что вы потом делали на дереве!

– Ох, ты мой пупсик! А он не знает! – язвительно воскликнула она таким тоном, что я почувствовал себя круглым дураком – она явно была уверена, что я все знаю. Но что?

– Что я должен знать? – еще больше обалдел я, хотя, казалось бы, больше некуда.

– Ты еще скажи мне, что Димка Тарасов не твой друг и ни о чем тебя не просил! – взбесилась она. – Что он ничего тебе не оставлял?

– Это касается только нас двоих, – возразил я.

– Как бы не так! – уперев руки в боки, заорала она. – Твой Димка вор! И ты ничем не лучше! Так что отдавайте по-хорошему то, что вам не принадлежит, а то ваша дача одной прекрасной ночью сгорит вместе со всеми его долбаными секретами! Тебе ясно?

– Подождите, Клаудиа! – растерянно попросил я. – Я уже ничего не понимаю! Вы залезли на нашу дачу, а мы с Димкой воры? Вы ничего не путаете?

– Кончай из себя святого изображать! – уже вышла из себя она. – С Димкой, когда он вернется, отдельный разговор будет, а вот тебе, если не хочешь тоже под раздачу попасть, лучше быстренько вернуть нам то, что он спер!

– Минутку, Клаудиа! Я прошу вас: успокойтесь и давайте поговорим, как интеллигентные люди! – попытался утихомирить ее я.

– Да это тебе надо волноваться! – рявкнула на меня она.

– Хорошо! – согласился, чтобы не злить ее еще больше. – Я волнуюсь, но не кажется ли вам, что мы говорим о разных вещах и не понимаем друг друга? Словно на разных языках общаемся.

Она мне ничего не успела ответить, и неизвестно, чем бы закончился наш разговор, может быть, мы и сумели бы выяснить все до конца, но тут во дворе появился высокий мужчина, эдакий мачо с хлыстом дрессировщика в руке, в котором я тут же узнал по фотографии в Интернете ее мужа. Он окинул меня очень недобрым взглядом и спросил у жены:

– Это он?

Клаудиа злорадно усмехнулась и кивнула. Я даже не заметил, как это произошло, он вроде бы даже не пошевелился, но его хлыст взметнулся в воздух сам собой, а платье в моих руках оказалось словно бритвой разрезано надвое.

«Вот и поговорили! Вот я и выяснил правду!» – растерянно подумал я.

Глава 25 Маша. А ларчик просто открывался!

Как ни медленно мы ехали – водитель из Ларисы был действительно никакой, – но все же, когда добрались до места, я увидела возле забора наш мини-вэн, а это значило, что Сашка был где-то внутри. Не успели мы остановиться, как из ворот выбежал Сашка с какой-то тряпкой в руках, в которой я по расцветке узнала платье воровки. За ним мчался Арнольд Алмазов-Златогорский с хлыстом в руке.

– Кажется, этот дрессировщик застукал его раньше нас, – с нескрываемым чувством удовлетворения прошептала я. – Будет знать, как по чужим бабам шастать!

– Да уж! Мужчина, судя по всему, темпераментный и в ревности должен быть страшен, – поддержала меня Лариса. – Ты смотри, как он хлыстом размахивает! Того и гляди попадет по Саше!

Мой муж несся по дороге, периодически петляя, так что умудрился не получить ни одного удара, который, несомненно, сбил бы его с ног, а уж что было бы потом, не хотелось даже думать.

– Образина! – кричал Арнольд, продолжая гнаться за Сашкой и пытаясь достать его хлыстом, который, касаясь земли, издавал похожий на выстрел звук. – Отдай чужое добро!

Услышав это, мы с Ларисой недоуменно переглянулись, и она растерянно сказала:

– А чего это он Сашу образиной зовет? Муж у тебя очень даже симпатичный!

– К сожалению! – сквозь зубы процедила я и подумала: «Наверное, дрессировщик имеет в виду платье».

Сашка, видимо, тоже так подумал, потому что, не оборачиваясь, бросил через плечо платье, которое, к моему удивлению, разлетелось на две половинки, и побежал дальше. Дрессировщик не обратил на эти тряпки никакого внимания, а только прибавил скорости – и расстояние между ним и Сашкой начало неуклонно сокращаться.

– Ты смотри, какой здоровый! – восхитилась Лариса. – Тренированный, наверное!

– Работа у него такая! – зло бросила я. – Видимо, не в первый раз любовников своей жены вот так гоняет! Баба-то она красивая!

Я посмотрела на Ларису, ища понимания, но она ответила мне осуждающим взглядом и покачала головой:

– Удивляюсь я на тебя, Маруся! Твоего мужа вот-вот убьют у тебя на глазах, а ты довольна, как кот после сметаны! А вдруг ничего и не было? Мы же с тобой толком ничего не знаем! Свечку не держали!

– Так зачем же он сюда поперся? – спросила я.

– А вот спасем его сейчас от этого ревнивца и спросим! – решительно сказала она, заводя мотор.

И тут словно пелена упала с моих глаз, я опомнилась, и в голове пронеслась страшная мысль: «Какая же я сволочь! Я же обещала мужу, что больше никогда в нем не буду сомневаться, чтобы мне ни сказали и ни показали, а сейчас злорадствую, что ему плохо! Какая же я дрянь!»

– Скорее! – заорала я. – Лора! Быстрее!

– А я что делаю! – огрызнулась она, вырулив на тротуар так, что чуть не сбила дрессировщика с ног. Попутно Лариса обложила его через окно таким матом, что я, несмотря на трагизм ситуации, не выдержала и фыркнула.

Перегнувшись назад, я щелкнула блокиратором задней двери и крикнула Сашке:

– Прыгай сюда!

Муж мухой влетел в машину, захлопнул за собой дверь и обессиленно откинулся на спинку, одновременно вытирая пот, который градом катился по его лицу. Лариса рванула с места так, что покрышки взвизгнули. Однако последний удар, который в ярости нанес дрессировщик, все-таки пришелся по заднему стеклу, к счастью, его не повредив.

Через несколько кварталов мы остановились, и я, повернувшись назад, металлическим голосом спросила:

– Ну и какого черта ты поперся к своей любовнице?

– Опять! – простонал он, хватаясь за голову.

– Не опять, а снова! – поправила его я.

– Хорошо! Слушай! – обреченным тоном произнес он и начал рассказывать: – Я еще раньше по номеру «Опеля» узнал, что он принадлежит Анатолию Васильевичу Подноскину в миру, а на арене – Арнольду Алмазову-Златогорскому, но не успел тебе тогда сказать, потому что нас Максим с этим чертовым фотоаппаратом отвлек, а потом я просто забыл. Только я тогда не знал, что Клаудиа его жена, и думал, что она просто взяла у него на время машину. А сегодня утром я в Интернете нашел о них всю информацию и решил поехать сюда, чтобы узнать, что они от нас хотят. Разговаривал я с Клаудией. Между прочим, во дворе и в присутствии охранника, – подчеркнул он. – И, может быть, смог бы выяснить правду, если бы не появился ее муж. Что из этого вышло, вы уже видели!