– Юрич! Это я, Мария! Где все?
Его взгляд по-прежнему ничего не выражал, и я взмолилась:
– Юрич! Миленький! Ну сделай усилие и сосредоточься на секундочку! Сфокусируй на мне свой взгляд! Ну, напрягись для пользы дела!
Его взгляд категорически отказывался фокусироваться на чем бы то ни было, и я, теряя последнюю надежду, спросила:
– Юрич! Где все? Куда делся мой муж?
В ответ сторож неопределенно мотнул головой, потому что руки и ноги его не слушались, для него и это-то движение было уже настоящим подвигом.
– Они ушли? Куда? Почему? Зачем? – допытывалась я.
В ответ я получила лишь невразумительное бормотание, вслушавшись в которое с трудом разобрала, что он остался охранять стол, чтобы никто ничего не украл.
В полном отчаянии я рухнула на скамью и закрыла лицо руками.
И вот мы в Боровском райотделе милиции. То, что я принял за мигалки на крыше Марусиного микроавтобуса, было действительно мигалками, только милицейскими. Оказалось, что бдительный Афонин, увидев наши приготовления, заподозрил неладное и сел в засаду, чтобы выяснить, что мы затеваем. А уж когда он увидел Всадника без головы на белом коне и Смерть с косой, то тут же позвонил участковому, который, как теперь выяснилось, специально попросил его сообщать ему обо всем подозрительном, что будет происходить в нашем поселке. А уж наш чересчур деятельный участковый, решивший во что бы то ни стало отловить так напугавшие его и коллег привидения, не стал рисковать в одиночку и вызвал подкрепление из райцентра, которое к нему спешно и выехало – там тоже ходили леденящие душу истории о зловредной нечисти, из-за которой милицейский «уазик» лишился сразу четырех покрышек, так что мщения алкали все.
Когда они прибыли на место, встречавший их Виктор Петрович доложил, что нечисть оказалась психами, за которыми приехали санитары и увезли их обратно в «дурку» – Марусю в белом халате и шапочке он просто не узнал, – а вот все остальные на месте. Разочарованный участковый все-таки решил проверить, что происходит, и, надо отдать ему должное, увидев картину маслом, то есть нас всех под прицелом пистолета, ни секунды не колебался и пустил в ход табельное оружие, выстрелив, правда, в воздух. Но он так грозно кричал: «Руки вверх!» и «Бросай оружие!», что Абузяров перепугался и отбросил свой пистолет, который при ближайшем рассмотрении оказался всего лишь игрушкой. Решив, что дома, то есть в райотделе, и стены помогают, менты ничтоже сумняшеся нас туда и отвезли, причем Харитонов настоял на том, чтобы ехать верхом, но за ним пристально следил один из милиционеров из открытого окна машины с оружием в руке на тот случай, если он решит сбежать. В Боровске же бедного жеребца, которому за прошедшие дни и так пришлось несладко, привязали во дворе милиции, причем, когда Харитонов сказал, сколько стоит этот производитель, то рядом с ним поставили часового, чтобы тот караулил лошадь.
Но вот все приготовления были закончены, и за нас взялись всерьез, причем не только участковый, но и следователь, пожилой солидный дядька, которого, судя по виду, сложно было чем-то удивить. Правда, на первый взгляд было совершенно непонятно, в чем нас вообще можно подозревать. Мы же, как тот булгаковский кот, сидели смирно, никого не трогали и пусть и не примус починяли, а просто гуляли, но опять-таки никому не мешали. Если уж кто и был среди нас преступником, то это Абузяров, но он упорно твердил, что просто шутил, так что и его злокозненные намерения еще предстояло доказать.
Неизвестно почему нас всех поместили в одну комнату и допрашивали одновременно участковый и следователь, но неразбериха от этого получилась полная, тем более что и мы не спешили говорить правду, которая могла показаться стороннему человеку такой ахинеей, что и нас впору было бы в психушку отправлять следом за артистами.
Мажор начал с того, что категорично заявил, что не имеет ни к кому из нас, включая и Абузярова, никаких претензий.
– Я тоже не иметь претензия! – поддержал его Камаль, чем поверг доселе невозмутимого следователя в состояние ступора – и этот беспаспортный туда же!
Но тут ему на выручку пришел участковый, уже имевший дело с шейхом, и ехидно заявил:
– А ты, чурка, помолчи! С тобой вообще отдельный разговор будет! – А потом заметил: – Я смотрю, ты прибарахлился, но не по росту! Откуда вещички взял? Опять украл? Только в этот раз уже не с огородного пугала?
Обвиненный в краже Камаль возмущенно вскинул голову, а вот Абузяров хотя и сохранял невозмутимое выражение лица, но плечи его чуть заметно подрагивали – этот мерзавец внутренне явно хохотал и вообще веселился от души.
– Это я дал ему свои вещи, – объяснил я.
– Значит, укрывательство и прямое соучастие, – констатировал участковый и пояснил следователю: – Я с этим проходимцем уже встречался, только он сумел от меня сбежать, как я теперь понимаю, не без помощи вот этого доброхота, – он кивнул в мою сторону. – Этот чебурек под психа косит, потому что, видно, депортации боится – наверное, у него на родине за ним много чего числится. Надо будет его через информационный центр пропустить – вдруг он в международном розыске?
– Ничего! – уверенно сказал на это следователь. – Вот пальчики ему откатаем, через базу прогоним, тогда и узнаем, что это за фрукт.
– Я не есть фрукт! – возмутился Камаль, мало что понявший из этого разговора. – Я есть шейх!
– Ты помолчи пока! – равнодушно бросил в его сторону следователь. – Говорить будешь, когда тебя спросят! А то вас, таких шейхов, развелось сейчас в Москве как собак нерезаных! Шейх нашелся!
Судя по виду Камаля, он, вплотную столкнувшись с тем, о чем раньше только читал в Интернете, уже давно проклял тот день, когда нарушил волю отца и решил посмотреть на родину своей матери, чтобы заодно еще и лошадь купить. Я попытался было его успокоить, но тут следователь цыкнул на меня, и я предпочел ограничиться только дружеским кивком несчастному арабу, да еще рукой успокаивающе помахал.
– Давайте начнем с вас, – сказал следователь Харитонову, единственному из нас, у кого были с собой документы, потому что больше ни у кого их не было – ну кто же берет с собой паспорт на пикник? – Что произошло?
Харитонов кратко, но исчерпывающе рассказал о визите лжешейха, ткнув при этом в Абузярова, который, оставив в залог деньги и документ, украл жеребца.
– Я этого человека первый раз вижу! – спокойно заявил на это Виль.
– Значит, найденные в сумке этого гражданина, – тут участковый кивнул в мою сторону, как будто не знал моего имени и фамилии, – деньги были оставлены вам в залог, но вы самовольно распорядились ими, выдав в качестве премии за нахождение лошади?
– Таково было распоряжение владельца конезавода, – пояснил Харитонов.