– Виктор Андреевич, – с мягкой укоризной улыбнулся Степин, – я думал, мы нашли общий язык. Мой клиент дал вам подписку о невыезде. Пока же нам остается только надеяться, что настоящий убийца будет найден. И я уверен, господин Полунин сделает все от него зависящее, чтобы помочь следствию наказать виновного и реабилитировать себя.
Степин поймал на себе выразительный взгляд Полунина, который был раздосадован всей этой риторикой, но чувствовал свое бессилие упредить ее и каким-то образом продвинуть этот никчемный разговор к цели, а именно своему освобождению. Он недооценил Малышева, видно, тот не так прост и, перед тем как отпустить, хочет выказать собственное превосходство, таким образом стремясь компенсировать свою неправоту.
– Никакой самодеятельности, – Малышев бросил на Степина, а потом на Полунина тяжелый взгляд, – искать убийцу будем мы.
– Конечно, конечно, – быстро произнес Степин, – я просто хотел сказать, что мой клиент – активный и влиятельный человек и может оказать следствию деятельную, неоценимую помощь.
– Хорошо, – вздохнул Малышев, показывая, что этот разговор и его утомил, – вы свободны, Полунин. Но не расслабляйтесь.
– И не подумаю, – хмыкнул Владимир, чем вызвал настороженно-умоляющий взгляд Степина. – Сидеть сложа руки я не буду, пока убийца Славки гуляет на свободе.
Получив свои вещи, в числе которых был и мобильник, Полунин, сопровождаемый Степиным, покинул СИЗО. Как только дежурный закрыл за ними дверь, Полунина охватило пьянящее чувство свободы. На мгновение он испытал что-то похожее на головокружение. Неважно, что сидел он ни за что и всего два дня, неважно, что он знал, кому и чему был обязан своим освобождением, неважно, что его ждало много нерешенных проблем и разного рода тяготы. Это чувство, когда кажется, что паришь высоко над землей, когда ее зеленый покров ощущается тобой как обещание рая, а небо – как неограниченная свобода полета, всегда ново, внезапно и неконтролируемо. Он непроизвольно улыбнулся. А тут еще его поджидал мощный «Лендкрузер» Батурина! Степин уже сообщил Владимиру, что Николай и пара его братков ждут его в машине. Степин позвонил Николаю, чтобы предупредить об освобождении Владимира, и тот отменил на время свои распоряжения по поводу Макса, решив, что у Полунина могут возникнуть какие-то свои мысли насчет него.
Завидев Полунина, Батурин выскочил из машины и бросился было навстречу. Потом вдруг остановился, словно устыдившись собственного порыва.
– Здорово, Седой, – крепко пожал он руку Полунину, когда тот быстрым шагом подошел к машине, – жив, здоров?
– Как видишь, – скупо улыбнулся Полунин, – чем порадуешь?
– Да пока особенно нечем. Вот, – показал он на залепленный пластырем локоть, – с братками Кислого сцепились.
– Как малец! – усмехнулся Полунин. – Чего ж не поделили?
– Твой «Крайслер» два дня зависал на стоянке Кислого, – глядя в глаза Полунину, ответил Батурин, – вот я, в натуре, и наехал на него. Кто, блин, тебе, говорю, машину Седого велел поставить? Оказывается, школьный дружбан его, «синий». Я ему задание дал, – ухмыльнулся он, – мол, как только кореш твой объявится, скинь мне на мобилу.
Владимир нахмурился.
– Эти суки и меня в покое оставлять не хотят, – злобно процедил Николай, – клуб-то прикрыли. Санэпидстанцию, мать их, натравили! Оставили мне только рабочий кабинет.
– Как Светлана? – с тревогой спросил Полунин.
– Хату ей нашли, – успокоил Батурин, – нормальную... Конечно, это, нервничает она... А то как же! Какие-то ублюдки похитили прямо с улицы! Расстроена она из-за этих бумаженций, так я ей говорю, все окейно будет, Седой все уладит. Правильно? – немного повеселел Батурин.
– Значит, опять кому-то схватки захотелось! – мстительно заключил Полунин.
– Как два пальца об асфальт, – тряхнул головой Батурин. – Эх, связался ты с этим заводом, в натуре, все беды от него, – пробурчал он.
– Ладно, разберемся. Ты меня до хаты той подбросишь?
– О чем базар, – осклабился Батурин. – Гришан, – обратился он к подчиненному, – давай назад, я сам за руль сяду.
Гришан оперативно переместился на заднее сиденье, Полунин залез на переднее, пассажирское.
– Во дела, в натуре, – тряс головой Батурин, – надо этих уродов поймать и яйца им отвинтить!
Он нажал на педаль акселератора, и джип, угрожающе заурчав, тронулся с места.
– Это однозначно, – согласился Полунин, – только подумать надо, как это лучше сделать. Не верю я, что это «синие».
– Да мне Светка описала: перстень на руке у одного был выколот. Совсем озверели!
– Хочешь сказать, «синие» тебе санэпидстанцию заказали? – пошутил Полунин.
– А чего, блин, жопой чую, все это дела Меченого, – убежденно сказал Батурин.
– Может быть, – прищурился Полунин, – может быть. Только все равно как-то странно... не могу я представить, как Меченый обращается в санэпидстанцию... – усмехнулся он.
– Может, стакнулся с кем, – пожал плечами Батурин, уверенно крутя баранку, – он на все способен.
– Это ты прав...
Почему всегда так получается? – думал Полунин. Почему он всю жизнь должен терпеть несправедливость и мстить кому-то, чтобы отстоять свои права? Сколько усилий ему стоило подняться на ту ступень общественной лестницы, где он теперь находился! Сколько смекалки, хитрости, расчета, мужества и жертв потребовалось, чтобы люди стали его уважать! И вот опять все грозит полететь к чертям. По опыту он знал, уж если кто покушается на «Нефтьоргсинтез», то это всегда принимает серьезный оборот. Потому что покуситься на такое предприятие могут только сильные мира сего, а не какая-то там шантрапа.
– Чё задумался? – спросил Батурин.
– Мне тачка нужна, – ответил Полунин, – можешь какую-нибудь найти на сегодня? Завтра я себе в Славкином салоне какую-нибудь оформлю, а там, глядишь, и мой «Крайслер» удастся выцепить.
Вспомнив о Славке, Полунин помрачнел.
– С тачкой попробую решить, – кивнул Батурин, – а пока могу предложить тебе моего коня. Можешь сам ездить, можешь с Гришаном... Он у нас штрафник, – весело поглядел в зеркальце Батурин, – представляешь, ну нет, в натуре, ко мне эти козлы в белых халатах пришли, а он в сауне с бабой! Но, правда, вчера у Кислого на стоянке себя нормально показал.
За окном проносились залитые солнцем тротуары. Жара стояла страшная, термометр не опускался ниже отметки «тридцать три» по Цельсию. Этой погодой никого здесь нельзя было удивить – сибирский климат отличается суровыми зимами и жарким летом. Но все равно народ всегда чувствовал себя застигнутым врасплох – нет, не морозами, а этой душной испепеляющей жарой. В салоне работал кондиционер, дышалось легко, зато ползущий по тротуарам народ прямо-таки задыхался. В городских фонтанах беззаботно плескались дети. Полунин думал об Антоне, о Светлане, которую сейчас поцелует, обнимет, утешит. Сердце его сжалось при воспоминании о жене, о сыне, но его тут же черной волной захлестнула горечь. Он должен отомстить за Славку, за себя самого, обвиненного в убийстве друга.