– А зачем по углам три куста воткнули? – напрягая язык, спросил Даг. С возрастом разбирать говор кривичей стало легче, но собственное произношение хромало.
– Дык чтобы чужак промеж: трех сосенок заблудился. Промеж: трех сосен Белеса селить надобно, да только сосенок в бретьянице где возьму? – Путята, хихикая, обвел рукой убогий подвал. – Вы свою кумирню ладите, мы свою, и всем лепко. Ладно, что Олав смердов не забижает…
– А почему вы Тора не любите, а Белеса любите? – насупился Даг.
– Дык негоже от роду-то отгинаться, – ясными глазами взглянул кривич. – Коли по роду нам Велесу борозду дарить, так уж с тем и помрем. Вот и ты, как дитятей тебя пестуют, так и дыши, не переметывайся.
– А нельзя петушков и Тору, и Велесу резать?
– Так льзя же! Только корня держись, разумеешь? Вон, у чудов, у литвы – свои духи, у лопарей – тоже свои, потаенные, только греки Езусу своему поклоны кладут, а друзих не привечают. Оттого ратный муж: Олег их и бил…
– Путята, а ты ратником был? Ты ночью того великана с одного удара повалил! Почему же тебя купили? Почему ты свободу назад не выкупишь?
– Княжьим человеком был, чадушко… – замялся Путята. – Меня, Даг, не в сече раненым взяли, меня князь в смерды обернул, по честному ряду. Я двоих зашиб… пьяный был, медовухи напился… А драться палкой дело нехитрое. Подрастешь малехо – покажу.
– Путята, а верно, ты без меня бы не поборол Рагнара? – задумался о своем Даг.
– Это верно, – закивал кривич. – Кабы не ты, маленький хозяин, лежать бы нам в сырой земле, ужиков кормить!
На следующий день Сверкеру Северянину полегчало. Избитых хускарлов отпарили в баньке, смазали ссадины барсучьим жиром, напоили травяными отварами. Когда в доме бонда беда, никто не считается, раб ты, свободный или сын самого хозяина. Так заведено встарь, потому и крепки общины свеев. Другое дело на тинге, там за убийство Снорри сосед не отделался бы жизнью словенского раба! Но на ферме все одинаковы, и Даг вместе со взрослыми помогал всем раненым, без разбора. Вечером Сверкера вынесли на травку, а с ним – еще двоих легкораненых. Хильда зарезала петушка, родичи поочередно хлестали кнутом кровь и целовали жертвенную чашу у стоп Одина. Один позволил Сверкеру и другим выздороветь. Это значит – жертвы приняты, можно отбросить печали.
Горм принес лиру, и даже вдова Снорри, белоглазая Гудрун, напевала и улыбалась. С фермы Жаворонка приехал сын Халльварда, пел вместе со всеми. Старухи стали шептаться, что парень хочет посвататься к вдове Снорри. Олав Северянин не возражал, род надо продолжать. Вот пусть только развеется дымок над курганом брата, сказал Олав, тогда и поговорим о новой свадьбе…
– Эй, малыш с когтем, а ты у нас силач!
– Давай, Даг, покажи нам, как ты прирезал того глупого вепря!
– Он спас меня, нечего корчить рожи! – осаживает домашних Сверкер.
Даг снова и снова показывает, как огромный вор бросается на дядю Сверкера и как получает удар ножом. А после сын Халльварда Жаворонка рассказывает удивительные истории про отважных йомсвикингов, живущих где-то за морем. Мальчишки, затаив дыхание, снова слушают о битвах и героях…
– Мне рассказывал Ульме Лишний Зуб, это кормчий вашего Свейна, а уж Ульве я доверяю как себе, – шепчет младший Жаворонок. – Так вот, в земле вендов правил конунг Мешко, а теперь и сын его – Бурислейв. Конунг вендов предложил доблестному викингу Пальнатоки землю в удобной гавани. Этот Пальнатоки сам вышел из Дании, совершил много набегов и вгонял в страх многих королей. Тогда венды отдали ему землю под названием Йом, чтобы он поселил там дружину и защищал свою новую страну от врагов… Пальнатоки согласился и стал строить крепость в устье реки. Ульме Лишний Зуб видел это чудо, там выкопана гавань вместо узкого пролива. В гавани могут встать на зиму сразу триста кораблей! А внутри города такие законы, что позавидует всякий правитель… – Жаворонок многозначительно оглядел притихших мальчишек. – Херсир йомсвикингов Пальнатоки принимает к себе людей из любой земли, с любым оружием и языком. Но берет лишь тех, кому от восемнадцати до пятидесяти лет от роду. Женщин же в крепость не пускают, даже ночью. Если какой из викингов желает провести время с женщиной из местных, он отпрашивается у своего младшего херсира и уходит не больше чем на три дня. Если викинга нет больше трех дней, его считают изменником и навсегда изгоняют из крепости, без права на его долю добычи…
– Вот это да! – ахнул Даг. – А куда же они ходят за добычей?
– Зимой они упражняются в боевом ремесле, а весной уходят в набеги. И мощь их дружины так велика, что никто из окрестных кейсаров не может им противиться. Потому что херсир йомсвикингов установил такие суровые законы для своих людей, что проще самому прыгнуть на меч, чем нарушить правила братства! Ульме говорил – им нельзя хоть раз показать страх в бою или спину врагу. Им нельзя бросить товарища. Иначе тебя самого выгонят из города. Каждый, кого мудрый вождь Пальнатоки принял в крепость, считается братом, и мстить за него полагается как за брата… И добычу они делят не так, как наши хавдинги. У них все поровну, для каждого равная доля!
– Вот бы попасть туда! – У мальчишек разгораются глаза. – Надо узнать туда дорогу, мы вырастем и сами поплывем…
– Мало туда доплыть, – урезонивает Жаворонок. – Надо стать достойным, чтобы тебя приняли в дружину! Ульме рассказал мне о людях из крепости Йом. Для них честь – это самое главное. Они будут драться на обрыве даже против сотни бьорсьерков. Если им предлагают рабство взамен смерти, йомсвикинги выбирают смерть! Каждый из них гордится хотя бы одним геройским подвигом. Каждый должен отдать часть добычи на строительство города, новых кораблей или мостов в округе Йома. Каждый должен позвать товарищей на пир и выполнить все свои клятвы! Они никогда не обижают крестьян или торговцев, никогда не откажут в гостеприимстве путнику, никогда не солгут своим товарищам и вождям…
В тот вечер Даг услышал много интересного. Всем было весело, и весело было еще долго, до середины лета. Может оттого, что Гудрун вымолила у богов довольство для всей семьи, а не только легкого пути для покойного мужа? А может, это был год такой, щедрый на приплод у людей и скотины, щедрый на жар Земли, супруги великого Игга? А может, Земля чуяла, что ждут ее тяжкие испытания, кровь, войны и мор, и спешила набраться сил, дать мощный приплод перед лицом беды?
Затяжелели сразу три работницы, и вдова Снорри родила девчонку, и сразу несколько коров разродились двойнями, и поросята в этот год не сгинули от хворей. Хусманы Олава сыграли три свадьбы, сын Халльварда Жаворонка посватался к вдове Снорри, а для Сверкера сообща стали строить новый дом, ничем не хуже прежнего…
Год был щедрым на добрые дела. Восьмилетний Даг вовсю помогал старшим. На хуторе Северянина никто не сидел без работы. Трелли и женщины занимались овцами и ягнятами, свободные мужчины после обеда возводили новые стены для Сверкера, младшего из братьев-кузнецов. Дом поднимали взамен сгоревшего, где пропало много имущества. Олав сам решил – пусть новый дом будет ближе всего к семейному кургану и к коровникам, но зато все будут жить рядом. Сверкер мечтал до первых снегов покрыть крышу…