Бежавший впереди Али встал как вкопанный, присел, махнув вниз ладонью. Северянин тоже мигом присел, передав беззвучную команду следующему.
Впереди, в прорехах бурелома, виднелся частокол.
Волкан поступил хитро, правда, хитрость его вскоре обернулась бедой. Но в ту минуту, когда хевдинг распределял силы, подвоха не почуял никто, даже Северянин. Волкан выделил двадцать человек, из них девять были новичками. Кроме Дага — эсты, один беглый деревлянин и двое свеев. Старшим назначили Хлива Горбуна, а Хлив уже знал, что от него требуется. Новичков он пустил вперед, на штурм городища. Ветераны пошли за новенькими второй волной. Остальных людей Волкан разбил на две группы. Одна группа кинулась на безоружных огневиков, работавших в поле. Другую хевдинг сам повел туда, где ожидалось найти богатое капище. Одно мгновение — и викинги растворились. Остались лишь подчиненные Горбуна. Дага слегка передернуло, когда он ощутил, как спину буравят недоверчивые глаза бывалых. Все встало на свои места — новичку, дрогнувшему при штурме, не дадут сбежать свои же! Впрочем, Северянин никуда бежать не собирался, а вот за эстов не поручился бы. Они принялись шептаться, едва заслышали за частоколом родную речь. Городище оказалось большим. Двое ворот, одни на запоре, через другие входят — въезжают. С двух башенок следят за полосой выжженной земли. Внутри видны высокие соломенные крыши.
— Как откроют ворота, живо за мной! — просипел Хлив. — Ставим стену щитов, по центру ты, ты и ты, — он указал на рослых свеев. — А кто с моего драккара — вы знаете, что делать!
Ватага высыпала из леса и мигом перестроилась, выставив впереди щиты. Ворота городка стояли открытыми настежь, оттуда как раз неторопливо выезжала телега, запряженная парой тяжеловесов. Возница стал нахлестывать лошадей, кто — то свистнул, ударили в било, ворота стали закрываться. На обеих охранных башенках замелькали люди в броне. Но створки не успели сомкнуться. Йомсвикинги ударили, как таран, сбив с ног часовых, растоптав походя несколько безоружных крестьян. Внутри крепости Хлив не дал своим перестроиться, единым монолитом повел их на штурм ближайшей башни. Даг насчитал внутри города больше десятка больших домов, пару сеновалов, пару коровников и еще землянки.
Разделиться викингам все равно пришлось, когда полезли изнутри по мосткам на стены, чтобы не оставлять за спиной лучников. Лучники были из местных, прикончить их не составило труда. Затем Горбун знакомым окриком собрал всех в «стену». Вокруг носились растрепанные женщины, хватали орущих детей, краем глаза Даг видел довольно взрослых, но безоружных парней, пробиравшихся к другим воротам. Но Хлив велел их не трогать, пусть бегут — скорее выведут Волкана к сокрытой божнице!
Зато навстречу ощетинившимся викингам высыпала сонная дружина. Скорее всего, в такой глуши нападения не ожидал никто, и наемники дрыхли, разогревшись весенним солнышком. Троих зарубили сразу, прочие сбились в ответный клин. Даг делал свою работу спокойно и уверенно, и все, кто кидался на его щит, были много старше и шире в плечах. Северянин подпрыгивал, бил по ногам, отскакивал назад, все время ощущая на себе оценивающие взгляды ветеранов. В какой — то момент строй распался, каждый дрался сам за себя. Кто — то из людей Хлива доставал горящие угли из припасенного горшка, другой макал сухой факел в горящую нефть и поджигал все, что горело…
Еще до того, как защитники городища дали слабину, в рядах йомсвикингов произошел раскол. Один из эстов не смог поднять оружие на своих. Северянин полагал, что Хлив Горбун тут же прикончит отступника, но этого не случилось. Казалось, хирдман был слишком озабочен поисками ценностей в опустевших домах. Он не велел преследовать бегущих, лишь четверых молодых женщин связали на продажу. Серьезный бой разгорелся во дворе самого высокого и крепкого дома, сложенного из векового кругляка. Там заперлась в глухой обороне половина местной дружины. Понимая, что живыми им не уйти, защитники городка напились для храбрости и для храбрости же затянули песни.
Северянин вздрогнул, когда услышал из осажденного жилища песню своего детства. Такие бодрые висы могли распевать только свей! Вполне вероятно, что среди дружинников местного князька нашлись бы даже знакомые… и даже дальние родичи. Ведь у Олава Северянина было много, очень много родственников.
Даг вовремя поймал на себе секущий, изучающий взгляд Хлива Горбуна. И вовремя вспомнил, что у него есть теперь настоящий отец и настоящая родня — его братья из Йомса. С удвоенной силой он кинулся на крыльцо и вместе с братьями принялся секирой крушить тяжелую дверь.
А вот один из свеев, недавно принятый в отряд, как видно, не сумел побороть жалость. Дверь искромсали в щепки. Потеряв двоих, йомсвикинги ворвались внутрь. В полумраке незнакомых переходов мечам стало негде развернуться, взялись за ножи. Дагу темнота лишь помогала. Он кошкой поднырнул под лестницу, ведущую на второй этаж, трижды полоснул саксом по ногам спускавшихся врагов. Лиц их он не видел, важно было, что все трое рухнули вниз с перебитыми сухожилиями. Парни Хлива их добили и метнулись наверх. Разожгли факелы, стали выбивать внутренние двери. Наверху и в подполах уже полыхало пламя. Хозяева городища сами подожгли все ценное, сами кидались на ножи. На втором этаже Северянина атаковали двое безусых мальчишек. Атаковали неумело, и кольчуги на них висели мешком, наверное, это были дети хозяина. Северянин легко убил обоих, осмотрел их оружие, ничего интересного не нашел. В другой комнате уже полыхало пламя, туда войти не сумели. Позже Али рассказал Дагу, что, скорее всего, местный князь сам убил своих дочерей и поджег дом, чтобы не смотреть, как их будут бесчестить. С трудом вскрыли подпол. Обвязав лица мокрыми тряпками, полезли вниз. Серебро там хранилось в бочонках, дерево прогорело, металл от жара расплавился, растекся по земляным полам. Хлив приказал собрать все, что можно.
Из команды Хлива Горбуна ранены были четверо, но неопасно, погибли двое.
Когда выбрались наружу, городище гибло в огне. Примчался посыльный от Волкана, срочно требовал всех к себе. Велел даже бросить добычу, если такая есть, и раненых пока оставить. Трижды в дыму прогудел рожок. Снова бежали, на бегу Даг заметил, как Хлив дал команду своим лютым. Когда промчались мимо сгоревшего поля, мимо пылавших скирд, Северянин успел удивиться тому, как шустро сбежали все жители городища. То есть понятно, что от воинов Йомса бежал всякий, но не могли же люди раствориться или обернуться в воронов, множество которых уже кружило над трупами.
Внезапно стемнело, отряд снова вернулся в лес, к тому месту, где Волкан разделил экипажи. На развилке тихо гудели кронами три высоченные сосны, между ними стоял поросший мхом истукан Белеса. Белеса Даг узнал, почти такого же в детстве ему показывали в землянке рабы — русичи. И сразу вспомнилось, что нельзя одному подходить к кумиру, особенно ночью, если нет для него подношений. Можно так и проблуждать в трех соснах и погибнуть от жажды.
Наверняка Волкан не хуже знал эти правила, раз оставил на развилке специального человека. Дренги Хлива хотели было ринуться, осмотреть кумира, но их живо вернули назад. За тремя соснами обозначилась извилистая тропа, и тропа эта Дагу сразу не понравилась. Вроде и не звериная, и не человечья. И чем дальше они бежали, пригибаясь, увертываясь от хлеставших в лицо веток, тем меньше ему нравилось в этом темном лесу.