Когда привели козла, жрец-тул указал пальцем в толпу. Тот, на кого он указал, с благодарностью поклонился, вышел и взялся за нож:. Даг скоро понял, что зарезать жертву в такой день считается великой честью. Он стал болеть за отца и за других знакомых, чтобы повезло хоть кому-то. Однако Северянину не досталось ни козлов, ни барашков, ни оленей. Оленя убивали красивее всего и выбрали наверняка самого лучшего. Какой-то бонд в толпе похвалялся, что именно его олень удостоился такого счастья.
— Ведут их, ведут…
— Тебе, победитель Мирового Змея…
— Тебе, победитель Белого Бога, убийца проклятых христиан!
Жрец-тул шагнул к костру. От сложенных высоким шалашом поленьев валил сладковатый красный дым. В бликах багрового пламени мохнатая фигура предсказателя, с воздетыми к небу руками, казалась кошмарным призраком.
— Возьми их плоть, возьми свою долю, защитник асов!
На вязах и дубах уже болтались волк, кабан и красивый жеребец. Сосед Северян, Халльвард Жаворонок шмыгал носом в заднем ряду и не скрывал счастливых слез. Его замечательный жеребец, вороной с белым пятном во лбу, любимец всей семьи, приглянулся жрецам. Он умирал достойно, доля асов стекала правильно, и все были довольны. Подвешивать коня — дело непростое, требовалось много сильных рук. Ему связали отдельно задние и отдельно передние ноги. А голову укрепили так, чтобы ночью своей долей могли полакомиться те, кому она предназначена.
— Сам конунг Бьерн пожертвовал трех коней и двух знатных пленников, — вполголоса рассказывал кто-то позади Дага, пока велись приготовления к главной части торжества. — Говорят, он задобрил жрецов и местных бондов тремя марками золота!
— Это точно, — ответил другой голос. — Сегодня такой день, что конунгу лучше быть покладистым…
Даг с усилием повернул голову, поискал глазами Бьерна. Могущественный правитель стоял на снегу с бледным лицом, все так же раздетый и безоружный, с огромным золотым кольцом на руке. Даг мигом вспомнил истории старины Горма про то, как великие жрецы убивали правителей страны. Такое случалось в Свеаланде не раз, если конунг не выполнял своих клятв, данных кольцу, или если наступал мор. В дни Дизаблота жрец-тул мог запросто обратиться к бондам и объявить, что бескормица или болезни насланы асами в наказание за плохого правителя.
Случалось так, что правителя резали здесь же, в храме, на священной скамье, чтобы спасти народ от больших бед.
Но нынче тул ничего не сказал. Наверное, Тору понравились рабы и жирные монахи, привезенные дядей Свейном. Вначале Тору подарили пленных норвежцев. Один кричал и брыкался, взывая к вчерашним торговым напарникам. Он угрожал, что его друзья в Хладире сделают то же самое со всеми шведскими торговцами.
— Ты не торговец, — оборвали его люди в бронзовых масках. — Ты продавал своих и воевал с женщинами. Теперь пусть хозяйка подземного царства решит твою судьбу.
Один ловкий надрез — и норвежский разбойник лишился возможности говорить. Через распоротое горло он еще мог кое-как дышать, изо рта его лезла розовая пена, ноги скребли по земле, связанные руки дергались за спиной. Норвежца подняли вместе с его товарищем по несчастью и понесли обоих к выбранной толстой ветке.
— Повесьте их на том месте, где в прошлый раз висел ярл мятежного острова, — прошамкал предсказатель. — Это хорошее место. Тут всегда поет ветер, тебе будет не скучно. И отсюда хорошо видно, как мы будем веселиться в городе. Ты сможешь повеселиться вместе с нами…
Но сильный викинг ухитрился каким-то чудом высвободиться. Он растолкал плечами жрецов и, мелко перебирая связанными ногами, побежал в глубину рощи. За ним в сугробах осталась глубокая траншея. За беглецом кинулись стражники. Под одобрительный хохот его скоро притащили назад, викинг лягался и вертелся, но быстро слабел от потери крови.
— Следовало бы его отпустить, — пробурчал старина Горм. — Храбрость следует уважать…
Тут пленник извернулся и ударил палачей двумя ногами. Оба жреца оказались гораздо слабее викинга. Они отлетели в снег, точно ребятишки, получившие удар конским копытом. В рядах бондов засмеялись. Сколь бы торжественна ни была минута, свеи всегда ценили красивый бой и отвагу.
— Его надо отпустить, — гнул свое скальд.
— Он же все равно умрет? — удивился Даг.
— Зато он умрет на свободе. Он умрет в бою и попадет к валькириям!
Но, конечно же, Горма никто не послушал. Поскольку норвежец, захваченный Свейном, продолжал брыкаться, его повалили навзничь, вскрыли мечом грудь и вытащили сердце. Без такой важной части норвежец жить не смог, его наконец повесили вверх ногами, а сердце отдали в храм.
— В прежний Дизаблот достаточно было одной жертвы в день, — произнес кто-то в толпе.
— Это точно. Хватило бы одного, — согласился Халльвард Жаворонок. — Разве жрецы хотят подарить асам двоих?
— Не тебе решать! — оборвал кто-то из стариков. — Кто может заранее знать волю Тора? Вдруг он захочет получить сразу четверых?!
Привели следующую жертву. Даг узнал того, кого Волчья Пасть называл Бруно.
— Вот они! — проскрежетал жрец-тул, указывая на связанных, обессилевших саксов. — Вот они, подосланы Белым Богом, чтобы извести всех нас… Повесить их!
— Повесить проклятое семя! — гаркнули хором бонды. — Пусть асы получат щедрую долю!
— Двоих монахов мы отпустили, — посмеиваясь, рассказывал кому-то херсир Свейн. — Мы выкинули их на острове. Если их Езус защитит их, они доберутся до Шлезвига. Ха-ха!
Бруно схватили первым, распяли на каменной скамье, надрезали ему горло, но не до конца. Богам нравится, когда в праздник все делается постепенно и весело! Монах трясся, как гора свежего розового сала. Он пытался сложить руки ковшиком и что-то лепетал, обращаясь к своему Белому Богу, но тот не пришел на помощь.
— По слухам, здешние поклонники Белого Бога отдали храму всех свиней и шапку серебра в придачу, чтобы их не прирезали сегодня, — произнес кто-то сведущий в толпе.
— Все равно! Их надо всех вздернуть, — убежденно откликнулся Горм Одноногий.
— Проклятое семя, — брызгая слюной, заговорил седобородый жрец, — вы замахнулись на священную землю! Вы пришли отнять нашу веру.
— Убейте их, отдайте их долю асам! — заорали из толпы.
— Нет, их нельзя просто так убить, — поднял ладонь жрец. — Этого мы кинем в источник.
Молодые жрецы расступились. Под корнями дуба бил незамерзающий ключ. Вода скапливалась крошечным озерком, присыпанным снегом. Бруно раздели догола. Связали ноги и подтащили к парящей воде.
— Пусть исполнится воля!
— Если эта тушка не всплывет, в Свеаланде будет мирный год! — торжественно объявил тул.
Бруно столкнули в ледяную воду. Несколько мгновений он барахтался на поверхности, и Дагу стало уже казаться, что упрямый монах выберется, но источник был намного глубже, чем казался издали. Бруно выпустил кучу пузырей, словно кит, и пошел ко дну. Впрочем, спустя какое-то время труп монаха всплыл спиной вверх, его подцепили крючьями и выволокли на снег, но это уже никого не удивило. Бонды радостно загомонили, поняв, что асы благосклонно приняли жертву.