– Жаль, – разочарованно пробормотал Шариф, – значит, все труды напрасны.
– Что ты, Шариф, – воскликнул Тернер со странным энтузиазмом, – самое главное мы сделали. Судно ведь не вошло в порт.
– Войдет в другой. Портов много.
– Не думаю, – с нервным смешком возразил Тернер, – они теперь поняли, что мы все знаем. Не рискнут они ввозить в Сомали радиоактивные отходы. Мы уже разослали сообщения всем заинтересованным организациям в стране, даже в крупные профсоюзы.
– Ну ладно. Если ты думаешь, что у вас все получилось, тогда хорошо, – со вздохом сказал Шариф. – Если что – звони.
Шарифу это все показалось странным. Он, конечно, понимал, что, не имея опыта и не зная особенностей политической жизни, трудно представить себе результаты той акции, которая получилась у Тернера. Возможно, они и отстояли страну от очередной порции отравы.
Пиратские катера курсировали в нужном квадрате с самого утра. Шариф еще позавчера получил сообщение о прохождении судна с российским экипажем на борту. Юноша не находил себе места. Если бы позволяла площадь, он бы сейчас нервно ходил из угла в угол. Но в катере не особенно походишь, поэтому Шариф ограничился тем, что сидел и грыз ногти. Впервые в своей пиратской жизни он ждал иностранное судно не для того, чтобы отнять деньги, а, наоборот, чтобы самому отдать их морякам.
Несмотря на то, что до завершения строительства и отделки его дома на побережье было еще далеко, Шариф решил поторопиться со своей идеей. Он понимал, что ее реализация займет очень много времени – месяцы, полгода, а то и год. Шариф решил попросить российских моряков, чтобы они привезли ему книг на русском языке. Причем не современных книг, а тех, что издавались в так называемые советские времена. Ему нравились приключенческие книги на русском языке: Фенимор Купер, Стивенсон, Джек Лондон, Майн Рид. Именно на русском, потому что в английском варианте эти книги теряли всю свою притягательность и романтизм. Нравились ему книги о Великой Отечественной войне. Ну и, конечно, же, классики русской литературы. Очень хотелось Шарифу, чтобы моряки привезли ему Александра Грина, Беляева, Мухину-Петринскую. Запомнилась ему тогда, в Находке, тоненькая синяя книжка Валерия Алексеева «Седьмое желание» о школьниках.
Список был большой. Шариф понимал наивность своей затеи. И дело было даже не в деньгах – а он собирался передать морякам довольно большую сумму на приобретение книг и на оплату их трудов. Ему не хотелось думать, что в ответ на его просьбу раздастся смех и шутки моряков. В глубине души Шариф все же верил, что в России много таких людей, как дядя Саша, которые обязательно помогли бы ему.
«Как странно, – думал Шариф, – еще несколько лет назад я почти не вспоминал Россию. Разве только Асю и дядю Сашу, да еще иногда бабушку Настю в деревне. Других забот хватало, пока я метался по Сомали и соседним странам. То убегаешь, то догоняешь… Может, другие проблемы были, то ли я взрослеть стал».
Размышляя в покачивающемся на волнах катере, Шариф не учел другого. Он не подумал о том, как ему встретиться и поговорить с русскими моряками. С этой проблемой он столкнулся, когда дозорный с биноклем увидел нужное судно. Шариф уже собрался дать команду заводить моторы и двигаться наперерез кораблю, но тут же сел и схватился за голову. «Какой же я идиот», – думал он в полном отчаянии.
Неожиданная и неразрешимая проблема встала перед Шарифом во весь свой гигантский рост: как остановить судно? Обычная пиратская тактика здесь была до такой степени неуместна, что Шариф пришел в полное отчаяние. Мечты в одно мгновение превратились в ничто. Приказав остальным катерам оставаться на месте и оставив при себе только одного рулевого без оружия, Шариф погнал легкое суденышко вперед.
С сухогруза катер наверняка давно заметили. Неизвестно, что подумали в ходовой рубке, увидев одинокий катер, мчавшийся наперерез судну, но хода не сбавили. Шариф встал в полный рост и стал махать в отчаянии руками, пытаясь привлечь внимание русских моряков и прося жестами остановить судно. Сухогруз продолжал идти своим курсом, не обращая внимания на одинокий катер. Или, наоборот, видя на экране радара в паре миль южнее еще несколько точек, которые могли также оказаться катерами. Они же мне не верят, боятся, что это пиратская уловка, с ожесточением подумал Шариф. Они ведь знают, в каких опасных водах идут.
Шариф стоял в катере и с мольбой в глазах смотрел на проходящее мимо судно. Около ограждения борта около самой судовой надстройки сухогруза стояли двое моряков. Они стали махать Шарифу и что-то кричать. Ветер относил звуки и заглушал их рокотом судовых машин. Шариф не разбирал слов, но по выражению лиц и смеху понял, что кричат что-то оскорбительное. Потом он вспомнил кое-что из чисто мужской русской жестикуляции, которой воспользовались моряки на борту проходящего судна. Шариф опустился на деревянную лавку в катере и уткнулся лицом в согнутые локти. На его глаза навернулись слезы. Обида, отчаяние, безысходность… Самое главное – безысходность. Самое страшное и мучительное ощущение, которое не сравнимо ни с какими физическими муками. Как тогда с Асей, когда он узнал, что она умерла. Все, можешь кричать, биться головой о стену, крушить мебель, но ничего изменить уже нельзя.
Друзья устали ждать. Когда прошло уже больше часа, остальные катера подошли к суденышку Шарифа. Магиба стоял в одном из них и смотрел на друга. Ничего не говоря, он перепрыгнул через борт и обнял Шарифа за плечи.
– Отвергли, – сказал он странное слово, которое казалось старомодным и неуместным. Но это только поначалу. Потом Шариф осознал точность формулировки: именно отвергли, именно отверженный от русских, от детства.
– Понимаешь, они даже не остановились, – сказал Шариф, – они смеялись и издевались.
– Естественно, они же подумали, что это ловушка пиратов или непонятная выходка местных дикарей.
– На что я надеялся? – с тоской снова заговорил Шариф. – Как все это было глупо, по-детски.
– Знаешь, Шариф, – тихо сказал Магиба, – я не буду тебя утешать, потому что не умею говорить таких слов. Если бы ты с самого начала рассказал, то я бы тебя отговорил. Но ты не хотел пускать друга так глубоко в свою душу.
– Прости, я думал, что ты не поймешь или будешь смеяться, – пробормотал Шариф.
– Эх, ты, пират, – вздохнул Магиба и потрепал Шарифа по плечу. – Ладно, есть у меня одно средство. Если я скажу, что твоя мечта выполнима? Причем выполнима так легко, что ты этого даже не подозреваешь.
Шариф поднял на Магибу глаза и недоуменно уставился на друга. Его взгляд бегал по лицу эфиопа с такой надеждой, что тому стоило очень больших усилий, чтобы не рассмеяться. Магиба понимал, что это обидит друга, поэтому применил другой способ сыронизировать.
– Что мне будет, если я скажу тебе, что ты дурак, а потом скажу, как нужно поступить? – поинтересовался эфиоп с самым невинным видом.
– За первое – пару раз по шее, а за второе – я твой вечный должник!
– Грубый ты, – изображая негодование, заявил Магиба. – И как я только с тобой дружу столько лет? Наверное, из-за денег!