Боб Гаруэй уехал в такой же поспешной манере, в какой и прибыл, не особенно утруждая себя извинениями. Вообще-то, в честь этой сделки планировался солидный обед в ресторане, на который Шариф пригласил Пьетру в качестве своей подруги и журналистки. Итальянка собиралась взять у господина Гаруэя эксклюзивное интервью, отражающее мнение европейского капитала о сомалийском рынке.
Шариф собирался отменить свой заказ в ресторане, но в последний момент решил, что пообедает вдвоем с Пьетрой. Он не стал предупреждать журналистку, что обед не будет официальным и, закончив дела на заводе, отправился в город. Прихватив по пути огромный букет пурпурных душистых роз, Шариф велел официанту поставить цветы на стол в приличной вазе. Он выпил уже третью чашку кофе, передумал все мрачные и не очень мысли, но Пьетры все не было. Набирая ее номер на мобильном телефоне, Шариф уже в который раз слышал длинные гудки. Или Пьетра занята до такой степени, что не может взять трубку, или не слышит телефона. А может, не хочет брать?
В мрачном состоянии духа Шариф снова и снова возвращался в мыслях к своим взаимоотношениям с молодой итальянкой. Что же за напасть такая, думал юноша, что же на меня все так навалилось? И нападение его людей на русский танкер, и гибель Фараха вместе со всей командой, и Бавак со своими претензиями и угрозами… А тут еще и Пьетра. Что ей нужно, в конце концов, чего ей не хватает?
В рассеянности Шариф сделал заказ и так же рассеянно стал есть. Не чувствуя вкуса пищи, он ел скорее по необходимости, потому что пришло время и потому что он находился в ресторане. Из-за своей угрюмой рассеянности он не сразу заметил пристальных взглядов двух европейцев, сидевших через столик от него. Один крупный, русоволосый, а второй низкий, щуплый, дочерна загорелый, с синими наколками русалок и якорей на жилистых руках. А когда эти двое подошли к нему и вежливо поздоровались по-английски, Шариф только удивленно вскинул брови и буркнул в ответ нечто нечленораздельное.
– Это точно он, – повернувшись к своему товарищу, сказал один европеец по-русски.
Шариф уставился на мужчин. До него дошло, что это и в самом деле русские моряки. Если бы не плохое настроение и угнетенное состояние, то он узнал бы их сразу. Трудно сказать, по каким признакам, но русских он узнавал всегда. К тому же, судя по всему, один из моряков знал его в лицо. Шарифу только не понравилось то, что моряки смотрели на него с некоторой неприязнью, хотя сам он им обрадовался.
– Ну, здравствуй, Шариф, – уже по-русски сказал русоволосый. – Как поживаешь?
Не дождавшись ответа, моряк осмотрел ироничным взглядом сомалийца.
– Вижу, что неплохо поживаешь, – продолжил он и толкнул своего щуплого спутника локтем в бок. – Видишь, Коля, питается в ресторане – значит, денежки водятся. Наверняка и машина дорогая у входа стоит…
– Это мы с тобой в поте лица трудимся, – согласился второй, – а им-то что! Вышел в море, ограбил честных моряков – и в ресторан.
Шариф оставил еду и откинулся на спинку кресла, возмущенно глядя на русских. Он хотел им что-нибудь ответить, но мысли путались в голове и подходящие слова не находились. Он даже не понял сути претензий, что он лично плохого сделал этим морякам или кому-то из русских. Неужели уже все побережье, включая и иностранных моряков, узнало, что люди Шарифа напали на русский корабль?
– Какого хрена вам от меня нужно? – буркнул сомалиец.
– Гляди-ка, Коля, по-нашенски заговорил, – нехорошо улыбнулся русоволосый своему другу и снова повернулся к Шарифу: – А помнишь, как ты к нам на судно приходил, Христа ради просил привезти тебе русских книжек со второй родины?
– Просил, и что? – проворчал Шариф.
– Да ничего. Книжки ты просил правильные, про любовь, дружбу, честь и мужество. А сам чем занимаешься?
– А чем еще в этой стране можно заниматься? – не выдержав, заорал Шариф. – Что вы вообще о нас знаете? Знаете, что тут население голодает, что нет работы, да и власти практически нет?! Некому позаботиться о людях. Знаете вы, что наши воды и недра грабят богатые компании, причем иностранные… Как, по-вашему, мы должны себя защищать?
– Защитник! – зло повторил загорелый моряк. – Родину он защищает, грабят его страну… А вот мы двое здесь при чем? Мы в чем конкретно виноваты перед твоей родиной? Думаешь, что с жиру бесимся, денег нам некуда девать?
– Что вы ко мне пристали? – удрученно спросил Шариф. – Вас что, ограбили? Чего вы лезете судить о том, в чем ничего не понимаете?
– А мы не лезем, мы как раз заботу проявляем о других. Нам интересно, как это парнишка, которого воспитали моряки, занялся морским разбоем?
– Да пошли вы все знаете куда! – взорвался Шариф. – Сытая Европа, сытая Америка! Вот когда мировое сообщество объединится, когда оно поймет, что на планете есть и другие страны, где люди голодают, когда оно начнет оказывать цивилизованную помощь на уровне правительств, тогда я брошу свое занятие. А сейчас я беру то, что мне необходимо для моего народа. Да, под угрозой оружия и насильно. И не надо приплетать сюда простых моряков! У каждого есть страховка, грузы и корабли застрахованы, так что никто никакого ущерба не несет. Кроме страховых компаний, но от них не убудет. Так что не лезьте ко мне с правильными словами! С моряками ничего плохого не случается, а я своих людей теряю, понимаете? Гибнут они, оставляя жен и детей на произвол судьбы. А я, между прочим, эти семьи кормлю, пока ваши военные вертолеты расстреливают мои лодки. Знаете ли вы, праведники, что за все время моего пиратства не пострадал ни один моряк? Не знаете, потому что не хотите знать! Вам лишь бы языками почесать, душу излить, а это все наша жизнь, понимаете, наша! Так что идите вы в задницу с вашими упреками!
Возбужденный Шариф вскочил из-за стола, перевернув тарелку и опрокинув стакан с соком. Выругавшись, он полез в карман, непослушными пальцами выудил купюру из бумажника, швырнул ее на стол и почти бегом направился к выходу. «Пошли вы все», – бормотал он по-русски, – пошли вы со своими разговорами». Ударом кулака он распахнул входную дверь ресторана и чуть не сшиб с ног двух европейских инженеров из службы порта.
– Эй, чумазый! – шарахнулся один из инженеров. – Поосторожнее, здесь люди ходят!
– Что? – в бешенстве взревел Шариф. – Как ты меня назвал?!
Инженер опешил от такого напора аборигена. Наконец, он сообразил, что в этот ресторан простые люди не ходят. Более того, здесь подавали европейскую еду и алкоголь. Сюда ходили те из сомалийцев, кому общественное мнение и национальные традиции были не указ. То есть богатые и с таким высоким положением, что многим европейцам в самых сладких снах не снилось. Инженер стал как будто сразу ниже ростом, хотя на фоне высокого и статного Шарифа он и так смотрелся тщедушным недомерком.
– Простите, сэр, – встал между Шарифом и своим товарищем второй инженер. – Вы нас не так поняли. Мы не хотели скандала, сэр.
Говоря это, он двигал своего друга плечом к двери. Наконец оба европейца скрылись в ресторане, а Шариф еще несколько минут стоял у входа, раздувая ноздри. «Я ведь мог его сейчас убить, – с ужасом думал молодой человек. – После всех этих разговоров – еще и это хамство! Точно убил бы, скажи он еще хоть слово. Достал бы сейчас пистолет из-за пояса и пристрелил бы как свинью. Господи, да что же это со мной такое творится? Что же я за человек такой?»