Много веков назад «Книга» выглядела как свиток папирусов и принадлежала жрецам страны Ра. Затем ее не один раз переписывали, размножали и одевали в переплеты поклонники огня. Жрецов убивали, сжигали их вместе с рукописями и магическими предметами, но какое-то количество древних манускриптов уцелело. Прапрадед Рахмани впервые перевел благородную рукописную вязь на латынь, официальный язык Священной империи. Ему понадобилось для этого шесть лет по исчислению Хибра, поскольку множество названий трав и минералов, а также философских понятий в грубом языке латинов не имело тождества, не говоря уже о тонкостях огненных молитв. Рахмани наверняка знал, что один экземпляр хранится в Византии, один — при дворе баварских монархов, следы еще двух, проданных семьей Саади, терялись. Даже в урезанном, обескровленном и оскопленном виде «Книга ушедших» давала верные предсказания…
Разворачивая коричневую хрусткую бумагу, Рахмани был почти уверен, что астролога, его лучшего осведомителя при дворе, прихватили на какой-то мелочи. Мало ли… Кто-то заметил капли крови на обуви, кто-то унюхал запах дыма и решил донести, у кого-то из глупых венгов пропал больной пес, или… или ребенок. Всякое могло случиться во дворце, где полно ушей и глаз. Однако самому ученому ничего не угрожало. Впервые за несколько лет гадание принесло тревожные, неожиданные результаты. Согласно выкладкам ученого, человеку с юга следовало торопиться туда, откуда он начал путь. Если он не поспешит, то на твердь Зеленой улыбки могут обрушиться неисчислимые бедствия. Глубже и подробнее придворный астролог читать предсказания не умел.
— Что передать отцу? — Посланец отодвинулся на длину кинжала и смотрел, как Рахмани сжигает послание.
— Я тебе кое-что расскажу, — Рахмани Саади не заметил дерзости и пистолета. Он глядел туда, где тьма жадно глодала границу доверчивого света. Туда, где льды со скрипом терлись друг о друга, как морские коровы в брачный период. — Мой наставник, да хранит Всесильный его имя и честь на небесах, говорил так: «Легко засыпать арык, но его можно откопать. Легко вырубить виноградник, но его можно вырастить снова. Очень легко произнести неверное слово, но вернуть его в рот невозможно».
— Чем же я обидел тебя? — поднял брови всадник.
— Ты назвал родовое имя, уважаемое на Хибре, и связал это честное имя со словом «воровство». Тому, кто тебя послал, известно, что я родом с Хибра, и как меня можно больно ударить.
— Меня послал отец, астролог Его величества, лучезарного короля Георга Второго. Академия не желала тебя оскорбить, и отец не желает этого. Отец считает тебя другом, и знают об этом немногие. Тем не менее, астролог Его величества употребил именно то слово, которое ты услышал. Женщина из дома Ивачичей вела торговые дела своего супруга, когда в Бухруме… — гонец невольно понизил голос. — Когда распался уршад… Женщина убила несколько воинов охраны и скрылась с Камнем пути. Уважаемый Саади наверняка слышал о почтенном Гор-Горе, председателе Бухрумской биржи? Он оскорблен и обесчещен таким поведением. За поимку воровки и возвращение подарка он объявил награду в сто мер золота…
— И чего желает от меня Его величество? — спросил Саади. Он беседовал с всадником и одновременно прислушивался к скрипу снега. Они шли, пока еще далеко. Они приближались, они все-таки настигли его… — Если Его величеству известны такие тонкости, несомненно, ему известно, что эту женщину нельзя просто так взять и остановить. Волчиц народа раджпур можно убить, но остановить нельзя.
Услышав эти слова, гость побледнел, отставил миску и зашептал молитвы Оберегающего. Рахмани ждал с мраморной улыбкой на устах.
— Меня прислал отец, как только получил известия. Почти наверняка завтра по моим следам примчится гонец от короля. Его величество желает получить живой Камень. Любой ценой, — подчеркнул посланник. — Тому, кто принесет живой Камень, будет уплачено вчетверо больше обычной цены и пожалован титул наследного ярла. Также ему будет пожалованы владения в Исландских фиордах с правом собирать дань. Если понадобится взять жизни на пути поисков, славный король Георг Второй возьмет их.
Гонец замолчал.
— Не сомневаюсь, что возьмет… — кивнул Рахмани. — Щедрая награда. Тем не менее… Ты очень торопился, но не все рассказал.
Они были еще достаточно далеко. Еще можно было обдумать, как поступить. И мальчик наверняка не виноват, он действительно бежал, чтобы предупредить. Но кое-кто умеет гадать не хуже придворного астролога. Кое-кто вычислил Рахмани уже давно, а сегодня их задача одна — не дать ему дотянуться до Камня.
Любой ценой.
Рахмани едва заметно кивнул повару. Учтиво склонясь, Хо-Хо поставил перед гостем пиалу душистого чая и миску со свежим чак-чаком. Все, кому довелось разделять трапезу с ловцом Тьмы, взахлеб рассказывали о сладких угощениях, которые ему привозили друзья с Хибра, о покрытом коврами дастархане под сводами полированного огнем льда, о булькающем пузатом кувшине, через который хозяин курит вишневый дым… Во владениях лучезарного короля Ютландии, Исландии и Гренландских фиордов Георга Второго не привыкли к травяным чаям и таявшему на языке медовому хрустящему хворосту. Поэтому гонец вначале робко прикоснулся к сладости, а затем, осмелев, набрал полную горсть.
— Да, я не все сказал. Отец предупреждал меня, что ты хитер и мудр… Я не сказал тебе то, что мне довелось услышать в академии и в гостиницах. Собирается экспедиция, много людей, много ушей. Четверо благородных ярлов, два баронета из Верхней Франкии, вассалы нашего короля, много людей… Поговаривают, что живой Камень хочет купить не только Его величество. Якобы, в городе Джелильбаде, в створе Янтарного канала видели людей с печатью Искандера Двурогого…
— Глаза человека слабы и часто принимают желаемое за правду, — уклончиво ответил Саади.
— Это так, — гость зажмурился, растягивая наслаждение от сладости чак-чака. — Как тебе, несомненно, известно, с Янтарного канала в Джелильбаде собирают бакшиш визири султана Омара. Им служат специально обученные змеи. Все караваны, проходящие по каналу, змеи отследить не могут, но двоих берсерков с печатями Двурогого им удалось заметить наверняка. Печать изнутри, на запястье, там, где женщины носят отравленные кинжалы.
— И что? — лениво спросил хозяин иглу. — Их поймали и пытали?
— Это мне неизвестно, — грустно признался гость. — Как ты понимаешь, в Янтарном канале никто не вправе обнажить оружие… — Гость скороговоркой прочел молитву Оберегающему. — Вероятно, македонянам удалось скрыться. Это означает…
Сын придворного астролога продолжал разглагольствовать, гордо демонстрируя ловцу Тьмы свою эрудицию и знание дворцовых интриг, но Рахмани уже обогнал его мыслью. Как всегда в минуты опасности, он легко скользил над частностями, отталкиваясь лишь от значащих вершин. Если секретные посланцы Александрии прошли по Янтарному каналу в Джелильбад, положение становится крайне неустойчивым. Две тверди не могут враждовать бесконечно, слишком много разных народов живет на каждой, и не так мало Янтарных каналов трепещет над бездной тьмы. Есть такие Янтарные каналы, по которым пробираются единицы, слишком в неудобных местах они расположены. Например, под водой, или в горных ущельях, где джинны выпивают весь воздух. Сам Рахмани знал на Хибре, по крайней мере, два канала, по которым ни один караванщик в здравом уме не повел бы лам или двугорбых… Если македоняне осмелились пойти по одному из охраняемых торговых путей, значит, они очень торопились. Им нужно было именно в Джелильбад, как можно ближе к Бухруму…