— Я не заметил, — кивнул Рахмани. — Ты научился менять запах. Что здесь случилось?
— Ты такой же Олаф, как я — нубиец, даже если отрастишь рыжую бороду и выучишься хлестать ром! — вставил Снорри.
— А, так вот оно что! Дом Саади приволок с собой это колченогое пугало! — оживилась голова. Песок посыпался еще сильнее, затем показались мускулистые черные руки, и, наконец, от земли целиком отделился низкорослый волосатый мужчина, заросший почти как обезьяна. Из одежды на нем были лишь кожаные рваные штаны, на груди бряцали не меньше десятка амулетов, вырезанных из дерева.
— Да, это я, идиот, — добродушно ответил Снорри, шевеля шариками глаз. — В отличие от некоторых, меня вполне можно узнать. В отличие от некоторых, я не зарываюсь в грязь, как рогатая жаба в брачный период…
— Насчет жаб не могу с тобой поспорить, — сверкнул зубами дикарь, вытрясая из шевелюры остатки песка. — Ведь это ты знаток необычной кухни. Помнится, мы с домом Саади предпочитали козлятину, пока ты лакомился лягушками. Дом Саади вечно тебя выручает, да? Наверное, ты ограбил императора, и пришлось тебя срочно прятать в кипятке?
— Скорее, это он меня приволок, — улыбнулся Рахмани. — Без Снорри я добирался бы к тебе месяц…
— Дом Саади, почему у тебя закрыто лицо? Неужели ты подхватил проказу, или… мне даже страшно произнести это.
— Я подхватил кое-что посерьезнее проказы, Олаф. Мне улыбнулся продавец улыбок.
— Ты можешь себе представить, вонючка! — заволновался Вор из Брезе. — На нас напали монахи, а точнее — ткачи, перевертыши, вроде тебя, и дом Саади дрался с ними огнем, пока я прикрывал его спину. Он не пожелал показать им улыбку, он был выше их настолько, что…
— Снорри, помолчи, — нахмурился ловец. — Не трать силы, тебе еще назад бежать.
— Мне? Назад? Но я был уверен…
— А кто отнесет Олафа на берег?
— Дай я тогда тебя обниму, вонючка, — объявил Два Мизинца, заключая чернокожего оборванца в железные объятия передних лап.
— Я тоже рад тебя видеть, придурок, — растроганно сообщил Олаф, делая безуспешные попытки высвободиться. — Эй, чертово насекомое! Ты мне хребет сломаешь!
— А где все? — Два Мизинца завращал вытянутой паучьей головой, выставив над хитиновыми чешуйками глаза на стебельках. — Кой-Кой, куда все подевались? Мне не по нраву такая тишина…
— Что здесь случилось, Олаф? — спросил Рахмани, тревожно разглядывая мелкие лужицы на дне кратера, где он когда-то обнаружил мощнейший Янтарный канал. — Где все, где твои братья?
У Олафа что-то мимолетно изменилось в лице, как будто камень угодил в застывшую ряску пруда, вызвав короткую рябь.
— Да уж, признавайся, Кой-Кой! — поддакнул Снорри. — Или вы научились обращаться в камни?
— От кого ты прятался? — повторил свой вопрос Рахмани. Остров был совершенно пуст, если не считать загончика с домашней птицей и плещущей в ручье рыбы. Рахмани с огромным облегчением увидел, что ручей, бьющий из скалы, не пересох, а внизу, на самом дне котловины, прозрачный хрусталь превращается в темную непроницаемую воду, медлительную и сонную.
Янтарный канал не погиб.
— Братья? А-аа, братья… — Чернокожий абориген словно не понял вопроса. Затем его физиономию снова перекосило, ноги задрожали, и он рухнул ничком в рыхлый песок. — Они ушли, дом Саади. О-оо, они покинули меня. И младшие, и женщины младших! Они покинули меня и прыгнули в канал…
— Это очень плохо, — несколько растерялся Рахмани. — Я предполагал, что вы поссорились, но не ожидал от них такой глупости. Я предупреждал всех вас, что выход назад найти невозможно.
— Как невозможно? — удивился Вор из Брезе. — Почему это невозможно? Где это видано, чтобы канал не пропускал туда и обратно?
— Это видано именно здесь, — в тон приятелю ядовито произнес Рахмани. — Я предупреждал, что это не обычный канал.
— Снорри, а ты разве не знаешь, что канал пробил дом Саади? — утирая слезы, спросил Кой-Кой.
— Что-о?! — Водомер от изумления едва не потерял опору и не покатился вниз, к центру кратера, по скользким камням.
— Мы поссорились из-за младшей сестры Кой-Кой, — не поднимая лица от земли, плаксиво заныл перевертыш. — Я старший, меня все должны слушать, я им сказал. Они сказали, что раз тут неполная семья, значит, слушаться не будут… Они сказали, что им надоело два года торчать в сырости. Как теперь их найти, дом Саади?! Ведь на Хибре их снова узнают и скрутят…
— Скорее всего, они не на Хибре, — ловец Тьмы присел на корточки рядом с плачущим мужчиной. — Что вы натворили, Кой-Кой? Вам осталось потерпеть совсем немного. Я купил для вас участок земли со старыми соляными копями. Вы могли бы там рисовать свои узоры, и никто бы вас не тронул. Что вы наделали, Кой-Кой? Ведь мы собирались вместе в Рим, мы собирались прижать орден к стенке… Теперь остался только ты, единственный свидетель.
— Дом Саади, это правда? — почтительно вставил слово Два Мизинца. — Ты… то есть вы… Да что я несу, святая дева! Вы. Умеете. Пробивать. Янтарные. Каналы?!
— Да, Снорри, умею, — устало вздохнул Рахмани.
— А ты не знал, глупый паук? — сквозь слезы усмехнулся Кой-Кой. — Наша семья сразу поняла, кто такой дом Саади, а ты, насекомое, ха-ха-ха…
— За столько лет, — горестно прошептал Вор из Брезе. — Позор мне, позор! За столько лет я не догадался, что за человек рядом со мной… Простите меня, дом Саади, простите! Неужели я ругался… нет, нет, я хамил одному из… Но вы ведь не слепой, так? Дом Саади, вы ведь не слепой и не старый?!
— Прекрати, Снорри! — поморщился ловец. — Тебе прекрасно известно, что я служу огню. А будет ли мне даровано право стать одним из Учителей, это скрыто даже от самого Учителя… — Рахмани повернулся к перевертышу. — Кой-Кой, если они ушли, почему ты остался?
— Потому что я был уверен, что ты скоро вернешься. И кроме того… — Кой-Кой влюбленным взглядом окинул нехитрое хозяйство семьи — узкие делянки огорода, птенцов и козочек, которых в свое время принес сюда на своих ногах-ходулях Вор из Брезе. — Кроме того, я отвечаю за наделы и за пещеру. Мои рисунки еще не закончены…
— Боюсь тебя огорчить, дружок, — кашлянул Снорри. — Но мне сдается, что дом Саади и я в последний раз навещаем ваш чудесный вулкан. Я верно сформулировал, дом Саади?
— Все верно, Снорри. Я прямо сейчас отправляюсь на Великую степь. Кой-Кой, ты можешь остаться здесь, Снорри вывезет тебя в Брезе, или нырнешь в канал, когда пожелаешь. Но я не представляю, где ты вынырнешь. Я настроил канал на одно место… Ты слышал когда-нибудь о Леопардовой реке?
— Нет, дом Саади, — всхлипнул перевертыш.
— Н-да, это очень далеко… Тысячи гязов от ваших родовых пещер.
— А где такая река, дом Саади?
— На Великой степи, Кой-Кой…
— Мои братья тоже там, дом Саади? — с надеждой спросил перевертыш. — Мои младшие братья… Я догоню их?