— Есть, Брендан, — отозвался Кольм.
— А ну, шустрей в лагерь, да приложи ей холодное к ноге. Твое задание — еще две недели верховой езды.
Парень побежал к своей охромевшей лошади, и Брендан проводил его взглядом. Потом повернулся к остальным:
— Кэролин, добрая работа. Ты не жалела сил на тренировках — и это видно. Куда лучше, чем на той неделе. А ты, Эшлин… — Он лукаво ухмыльнулся — Эшлин была той, кто остался висеть на ветке. В волосах у нее запутались кусочки коры и мха, а лицо было вымазано в смоле. — Поменьше гонора в другой раз, усекла?
— Есть, Брендан, — сконфуженно ответила Эшлин.
— Бегом обратно в лагерь. — Обе девочки сорвались с места с такой скоростью, будто бежали наперегонки и только и ждали что сигнала к старту. Лишь Эшлин осмелилась оглянуться через плечо. Она бросила Кертису ободряющую улыбку, которую он едва успел заметить перед тем, как жесткая борода Брендана оказалась в нескольких дюймах от его лба. От нее откровенно пахло мокрой псиной.
— Ну а ты… — тихо рыкнул Брендан. — Мы так потеряли кучу хороших разбойников. Только подумают, что все, дело в шляпе, и тут — БАХ. — Сложив пальцы пистолетом, он приложил их ко лбу Кертиса и легонько толкнул. — И каюк. А все почему?
— Они не подумали о пассажире.
— Они — ЧТО?
— ОНИ НЕ ПОДУМАЛИ О ПАССАЖИРЕ!
— Верно, — кивнул Брендан. — Самая большая ошибка. Пассажир не хуже других может управляться с оружием, но важнее то, что он куда опасней — в свое время я не раз видал, как какой-нибудь новоиспеченный банкир выскакивает из повозки с пистолетом, весь трясясь, и со страху укладывает больше своих людей, чем разбойников. Никогда не открывай эту дверь — даже не подходи к ней — если тот, кто внутри, может выйти с оружием. Уяснил?
— Уяснил, — ответил Кертис, нервно поправив меховую ушанку. Брендан поднял руку и крепко похлопал по шапке, отчего та съехала мальчишке на самые глаза.
— Вот и хорошо, — сказал вдруг король разбойников совсем другим, мягким тоном, — жаль было бы терять самого способного из наших учеников.
Кертис просиял. За многие недели усиленной подготовки он впервые слышал от короля разбойников такую похвалу. Сначала было трудно; почему-то даже на то, чтобы научиться садиться на коня, не опрокидываясь, ушло едва ли не две недели, и Брендан не уставал над ним насмехаться. Но Кертис понимал, что многому научился; Брендан так просто не бросался комплиментами. Септимус кашлянул.
— Э-э-э, — начал он, — а что насчет меня? Видел, как я его, а? Прямо за пазуху!
Брендан опустил взгляд на крыса.
— Отлично, Септимус. Но Генри — легкая мишень, ты же знаешь, что его воротит от грызунов. Теперь не меньше месяца дергаться будет.
Септимус щелкнул костяшками пальцев.
— Уж как приятно так действовать на людей!
Хохотнув, король разбойников продолжил:
— Из вас двоих выйдут славные налетчики. Это точно. — Тут в голосе его зазвучала сталь: — Хоть и не знаю уж, когда вам выдастся попробовать себя в настоящем деле.
И верно: последние несколько месяцев все, кого посылали из лагеря за добычей, возвращались ни с чем. На дороге появлялось все меньше и меньше повозок, и даже у тех, кто решался проехать по замерзшей дороге, редко оказывалось с собой что-то ценнее пары бушелей с сушеными луковицами да вялыми овощами. Дело было настолько плохо, что даже Кертис заметил; старшие разбойники ворчали, что на их веку редко когда бывало такое долгое затишье. Говорили, будто это — предвестье беды.
Снова поднялся ветер, и меж двумя стенами деревьев посыпался снег. Зима была в самом разгаре, и даже в полдень свет казался тусклым. Сейчас же, когда день начал клониться к вечеру, над ветвями повисла сумрачная дымка, скрывающая из виду далекие изгибы Длинной дороги. Брендан поежился и махнул рукой новоиспеченным разбойникам.
— Довольно на сегодня, давайте обратно в лагерь. Учиться вам еще и учиться, и надо готовиться к завтра… — Они направились было к лошадям, но тут Брендан умолк — что-то заметил. Он поднял руку. — Стойте. Кто-то приближается.
Кертис с Септимусом замерли; сами они ничего не слышали. Септимус коротко втянул носом воздух, потом вскарабкался по штанине мальчика и оказался у него на плече. Понюхал снова.
— Птица?
Брендан, не опуская руки, кивнул.
— И крупная.
Внезапно из нависающих ветвей донесся оглушительный шум, напугав мелких птиц, которые с чириканьем тут же разлетелись прочь. На землю посыпался дождь обломанных ветвей. Лошади испуганно заржали. Рука Брендана рефлекторно дернулась к рукояти сабли. С неба свалилось что-то пернатое, голубовато-серое, и рухнуло на землю с болезненным криком, подняв брызги грязи и снега.
Повисла тишина.
— Кто там? — спросил Брендан. — Назовись!
Лежащая на земле куча перьев слегка пошевелилась. Наконец от тела, будто антенна от лунохода, отделилась длинная шея, увенчанная впечатляющим клювом. Аист. Он тряхнул головой и принялся счищать грязь с крыла.
— Вы не ударились? — спросил Кертис, оправившись от изумления.
Ответ аиста прозвучал неожиданно резко и сконфуженно.
— Ничуть, спасибо, — сказал он ядовитым тоном. — Все отлично.
— Кто ты? — повторил Брендан. — И что ты делаешь в нашем краю, водная птица?
Словно намеренно игнорируя вопросы короля разбойников, аист неторопливо встал с заснеженной дороги и выпрямился. Кертис благоговейно смотрел на величавое создание; оно поднялось в полный рост и будто преобразилось — лежавшая на земле грязная серая куча превратилась в громадную, грациозную птицу, равных которой мальчик в жизни едва ли видел: голова с тонким вытянутым клювом венчала длинную изогнутую шею, которая вела к крупному яйцевидному телу, покрытому большими изящными перьями серой и белой расцветки. Все это держалось на двух тонких ногах. Вытянув шею, чтобы оглядеться, птица оказалась ростом с Кертиса.
— Меня зовут Мод, — ответил наконец аист. Или, судя по имени, аистиха. — Меня послал князь авианцев. — Птица изогнула шею, чтобы взглянуть прямо в глаза Кертису. — Я прилетела к тебе, мальчик. Твоя подруга, девочка Маккил, кажется, в большой опасности.
* * *
Когда колеса автомобиля оставили знакомую гладкость шоссе и зашуршали по мокрому гравию магистрали, в салоне повисла тишина. Девятилетняя Элси Мельберг, теребя ремень безопасности на плече, смотрела, как лица ее родителей с каждой минутой становятся все более бледными и озабоченными. Видно было, что решение далось им нелегко, — но разве у них был выбор? Элси их не винила. И хотя ее старшая сестра, Рэйчел, поначалу подняла куда больше шуму, в конце концов и она с ворчанием согласилась.
Снег сменился тяжелым, холодным дождем, и капли его толстыми струями стекали по стеклу задней двери, делая и так внушительные силуэты железных зданий выпуклыми и изломанными. Они уже довольно долго ехали по Промышленному пустырю. Элси тут раньше никогда не бывала. Все казалось холодным и зловещим. Стоящие вдоль дорог ржавые белые резервуары с извилистыми лестницами и завитками труб выглядели чужими и странными, будто кадры из какого-нибудь научно-фантастического фильма. Где-то далеко, среди этих гудящих механизмов, наверное, работали бородатые гномы, уже вечность не видевшие солнечного света, — только вместо мечей и боевых топоров они делали двери для холодильников и запчасти для мотоциклов. Элси снова посмотрела на отца, ведущего семейный седан по лабиринту узких дорог Пустыря. На висках его серебрилась седина; Элси была уверена, что до этого лета ее там не было. Как и глубоких морщин, которые делали его лоб похожим на каньон.