— Наверное, я ошибся… На миг мне показалось, что ты, апостол, посмел мне перечить?

Искаван овладел собой.

— Нет, магистр войны. Я повинуюсь.

— Именно так. — Фигура в капюшоне замерцала и на мгновение сделалась призрачной. — Прямо сейчас твой личный флагман пытается оторваться от императорских ублюдков, чтобы подобраться к этой планете на расстояние, подходящее для варп-прыжка.

Он указал согнутым пальцем в сторону горизонта.

— Восстанавливай маяк-телепорт и готовься к эвакуации.

— Господин… — апостол начал последнюю мольбу.

— Ступай.

Внезапно появившаяся фигура так же внезапно распалась и сделалась тьмой, оставив вместо себя корчащегося в предсмертной муке псайкера-илота. Раб скверны ненадолго принял в себя частицу сущности магистра войны. Мимолетного контакта хватило, чтобы превратить его в груду опаленной плоти.

Искаван разразился гневным ревом и лезвиями крозиуса изрубил уже мертвого илота на куски.

— Танкред! — завопил он. В глазах апостола полыхал огонь. — Собери воинов! По приказу магистра войны… — Он сделал паузу, полную яда. — Мы покидаем это гиблое место!

Пока рассвет вставал над бескрайним могильником, Кибела вновь стала владением Империума. Однако ущерб, нанесенный нечистым прикосновением Несущих Слово, затронул все — и землю, и небо, словно перечеркнутое оранжево-фиолетовыми шрамами. Из космопорта Рафен вернулся вместе с Алектусом и застал Сахиила за заботами об Аркио. Сангвинарный жрец благословлял работу Люцио, пока технодесантник латал пробоину в доспехе.

Сахиил закончил литанию, прошептав имя примарха, и обернулся с таким видом, будто только что заметил Рафена.

— Брат, — начал он, — где противник?

Рафен не сразу подобрал слова, протянул руки и указал на затихшее поле битвы.

— Ушел, — выдавил он наконец.

Аркио усмехнулся, и его прекрасные белые зубы сверкнули на перемазанном грязью лице.

— Я знал, что так будет! Нутром чувствовал!

— Там нет никого, кроме мертвых… и нас, — заметил Алектус. — Мы нашли нескольких илотов и казнили их. Но, похоже, они сами проделали большую часть нашей работы, поубивав друг друга.

Сахиил кивнул.

— У меня сообщение с «Беллуса». Инквизитор Стил доберется до орбиты через несколько часов.

— Они живы? Хвала Императору!

— Конечно, — продолжал Сахиил, — лорд-инквизитор сообщил, что корабельные сканеры дальнего радиуса действия обнаружили «Вечную панихиду» — она легла на обратный курс. Кажется, мы пустили кровь из носа сыновьям Лоргара, загнали их обратно в Мальстрем!

Рафен покачал головой.

— В это трудно поверить… Несущие Слово не отступают. Это не их путь… — Он скрипнул зубами. — Возможно, это уловка, верховный жрец, или они нафаршировали Кибелу минами.

Губы Сахиила скривились.

— Рафен-Готовый-Всегда-К-Чему-Нибудь-Придраться? — Сахиил шагнул ближе. — Не можешь признать, что силы нашего оружия хватило, чтобы отбросить врага? Почему ты стремишься обесценить победу, которую мы уже держим в руках?

— Силы оружия? — Рафен не смог скрыть ошеломления в голосе. — Скажи мне, Сахиил, вчера вечером ты принимал участие в каком-то другом сражении? Не в том, где предатели имели четырехкратный перевес? Они подвели нас к самому краю, а потом просто ушли, оставив нас в живых! Ты не задумывался, почему?

Сангвинарный жрец покачал головой.

— Нет, я не задумывался об этом, потому что моя вера дает мне ответ. Почему мы победили? — Он опустил руку на наплечник Аркио. — Победу подарил нам дух самого Сангвиния!

Он отвернулся от Рафена к другим воинам.

— Услышьте меня, сыны Ваала, сыны крови! Сегодня вы можете встретить восход солнца с гордостью и честью. Мы пьем нашу чашу до дна и вспоминаем павших! Знайте это.

Он помедлил, извлекая чашу из мешочка на поясе.

— Согласно символу веры, Сангвиний наблюдает за нами и ведет нас.

Пока Сахиил произносил положенную речь, Аркио встал, бросил на родного брата беспокойный взгляд, а затем присоединился к преклонившим колени воинам.

— Примарх среди нас, — нараспев произнес Сахиил, глядя прямо в лицо Аркио. — Он проявляет себя в наших делах.

Пока длился этот тягостный момент, Рафен тоже рассматривал лицо Аркио. Едва заметно, но в манере держаться младшего брата что-то переменилось. Это не была уверенность или сила, которая приходит со зрелостью, но некое непостижимое изменение в выражении глаз. Скорее, холодность и озабоченность внутренним конфликтом, о котором можно было лишь догадываться.

Туман поднимался к небу, облака над Кибелой становились все гуще, поднимались выше и плыли по небу, перистые, с зубчатыми краями, словно лезвия белых мечей.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

«Вечная панихида» стонала и плакала. Плач корабля слышали и рабы из команды, и сами Несущие Слово. Настроение судна соответствовало душевному состоянию находящихся на борту. На подходе к Кибеле все пребывали в состоянии яростного предвкушения, а теперь, оставив этот мир за спиной, все погрузились в уныние и скорбь. Миссия провалилась. На «Вечной панихиде» не было ни одного предателя-десантника, душу которого не жгли бы позор и бессильный гнев.

Лишь на миг глаза некоторых солдат засверкали от мятежных настроений, когда Танкред, появившийся на телепортационной площадке, отшвырнул ногой корчащееся тело изуродованного телепортацией десантника. Апостол приказал отступать, и, судя по мрачному голосу, не намеревался терпеть возражения. Десантников Хаоса ошеломили слова, слетевшие с его губ, и только страшное выражение лица Искавана удержало от запальчивых встречных обвинений.

Отступление. Этот приказ причинял кораблю мучительную боль.

Слухи о событиях на Кибеле распространились по нижним палубам — там, где проводились нечестивые ритуалы и возносились молитвы богам Хаоса. Команда «Панихиды» видела гибель «Лорда Огра», но никто не ожидал, что ценой станет проигранная битва. Самые дерзкие даже спрашивали вслух: «А вдруг Искаван солгал насчет приказов магистра войны Гаранда?» — и более того, высказывали предположения, что темный апостол проявил малодушие и позорно бежал с поля боя. Правда, усомнившиеся очень скоро оказались мертвы — доверенные агенты Танкреда позаботились об этом. Чтобы успокоить и развлечь господина, Мучитель сохранил до поры жизнь нескольких таких инакомыслящих и применил к ним изощренные пытки. Но даже эта забава не отвлекла Искавана, и темный апостол предпочел запереться в каюте и баюкать свой гнев.

В эти часы мысли Танкреда несколько раз обращались к планам спасения или к иному способу отодвинуть конец, увиденный им при гадании на человечьих внутренностях. Но невнятные идеи исчезали под напором непреклонной уверенности: конец наступит. Танкред мог попробовать уклониться от своей судьбы или отсрочить ее, но знал: пролитая кровь еще никогда не лгала. Не то чтобы Мучитель был фаталистом, просто он понимал, что деваться некуда.