— Аппаратная?

— Моряк на связи, адреса отрабатываются. Все бывшие граждане России или Латвии. У нас ничего на них нет.

— Второй пост. Далее Кон с Ковальским изучали телефонную книгу, потом отправились по адресу Шенебергштрассе, 181. Там пытались пройти во двор дома, но не смогли. Напротив подъезда полицейское оцепление, вижу разбитую «БМВ». Вооруженное ограбление с убийством или что-то в этом роде.

— Что значит «что-то в этом роде»?! Вы способны детально выяснить? И внятно доложить? С каких пор мы в Берлине попадаем на третье убийство за день?!

— Это аппаратная. По указанному адресу позавчера сняла квартиру бывшая супруга Роберта Кона, Инна Кон, гражданка России.

— Третий?

— Третий говорит. Получили запись разговора Рейли с Мэгуином. Рейли сообщает, что телефон Сноу находится вне зоны действия. Точнее так: ранее никто не брал трубку, а теперь вне зоны действия.

— Кто такой Сноу?

— Это последний американец из той тройки, что прилетел с покойным Родригесом четыре дня назад.

— Внимание, это первый пост. Рейли покинул аэродром, возвращается по автобану номер двадцать четыре. Машину слышим, но можем потерять, очень плотное движение.

— Это аппаратная. Данные по Инне Кон. Образование высшее, музыкальное. На госслужбе не состояла, к суду не привлекалась, на учете не состояла, замужем, детей нет, безработная. Девяносто первый, девяносто третий годы — три случая привлечения к уголовной ответственности. Участие в Риге в уличных беспорядках, оскорбление должностных лиц действием при исполнении, подозрение на наркотики. Обвинения сняты. Пребывание в Германии легальное, контакты проверены.

— Есть хоть что-нибудь по контактам?

— Ни с одной интересующей нас структурой.

— Черт знает что…

— Извините, не понял?

— Ничего. Не обращайте внимания.

— Внимание, это второй. По адресу проживания Инны Кон, Шенебергштрассе, 181, прибыли две военные машины, «скорая», автобус криминальной полиции и эвакуатор. Пропущены за ограждение. Наблюдение невозможно. Ковальский уезжает. Кон остался в баре на соседней улице.

— Оставайтесь с ним.

— Слушаюсь.

— Это третий пост. Ковальский прибыл по адресу Шлоссштрассе, 4, где ранее был обнаружен их раненый с огнестрельным, и поднялся наверх. Ковальский активизировал электронные устройства неустановленного назначения. Эффекты те же, что были у Родригеса в отеле «Ванесса». У меня помехи по всему спектру.

— Это аппаратная. Касательно этой квартиры по Шлоссштрассе. Никаких следов пресловутой журналистки Ингрид Айсман. Скорее всего, служебное жилье. И еще, обрывок разговора Ковальского с мальчиком из посольства. Дословно следующее: «Плевать я хотел на Агентство, я им не подчиняюсь…»

— Боже мой, кого они у себя там держат?

— Внимание, это первый. Рейли только что говорил с Мэгуином. Передаю дословно. Чарли Пристли в палате ненадолго пришел в себя и сообщил следующее. Якобы Сноу звонил ему вечером, потому что обнаружил, что объект «ведут» параллельно. Затем Сноу перезвонил вторично, сказал, что у него проблемы, просил немедленно приехать.

— Дальше?

— Это всё. Точнее нет. Рейли вспомнил, будто Чарли в бреду сказал «сушеные уши».

— «Сушеные уши»?

— Да. Он это преподнес, как кусок бреда. Дословно: «У него сушеные уши». Повторил дважды и отключился. Рейли пытался выяснить, кого раненый впустил ночью в квартиру, но больше ничего не добился.

— Внимание, это третий. Рейли говорил по телефону с Ковальским, называет его «босс». Сообщил, что всех срочно вызывают в посольство, что за ним отправлена машина. Ковальский отключил технику, выходит из дома, с ним два тяжелых металлических чемодана и сумка. Садится в такси, вызвал заранее.

— Это уже интересно… Следуйте за ним.

— Это второй. По Шенебергштрассе, где проживает Инна Кон, ограждение сняли, остались две полицейские машины, журналистов разворачивают. Роберт Кон вернулся к дому в сопровождении мужчины… Плохая слышимость, мы далеко. Очевидно, это хаусмастер. Говорят по-немецки, Кон показывает свой паспорт. Вместе заходят в подъезд.

— Второй, нам нужно услышать эту хату.

— Вас понял.

— Третий говорит. Движемся за такси Ковальского по автобану, направление Райникендорф. Пересекли Кантштрассе.

— Это аппаратная, Моряк говорит. Мэгуин только что звонил Ковальскому, спрашивал, где тот находится. По Шлоссштрассе, 4, помехи исчезли. Есть слышимость. В квартире минимум трое, говорят по-английски. Один докладывает. Дословно: «Ковальский исчез вместе с приборами, резервный комплект датчиков пропал, генератор обесточен, компьютеры на месте».

— Третий говорит. Мы потеряли Ковальского.

— Что?!

— Его такси развернулось из третьего ряда направо на красный свет, мы не успели. Выскочил из машины напротив универмага. Скорее всего, пробежал насквозь и взял другое такси или спустился в метро… Что делать?

— Это вас надо спросить, кретины! Аппаратная, что у Лиса?

— Нет связи. Пропал одновременно с девушкой.

— Второй пост. Я в подъезде, есть слышимость. Это действительно хаусмастер. Говорит Кону, что не имеет права оставить его в квартире. Выходят вместе, Кон садится во дворе на скамейку, говорит, что будет ждать.

— Это аппаратная. Мэгуин только что разговаривал по телефону, возможно, с Рейли. Сказал, что вернулся к Ингрид, а там парни из Агентства. Говорит, его чуть не пристрелили и одного не отпускают. Не понимает, где босс. Связь исчезла. Машина, судя по звуку, в мойке. Видимо, вернул ее в прокат.

— Второй говорит. У меня тут полно полиции, невозможно работать. Кону только что кто-то позвонил, разговаривал минуту, отвернувшись, сейчас бегом побежал к метро.

— Пусть бежит. Займитесь квартирой.

— Слушаюсь. Кону еще раз кто-то позвонил. Он остановился, ответил: «Хорошо, Юджин!» Бежит дальше. Мы идем в подъезд.

— Назад! Какой подъезд?! За ним!

— Вы же приказали…

— За ним! И не упустить! Обоих в Афганистан отправлю, анашу искать!

9

ПЕШКА

СЛЕПЫЕ ВОКРУГ СЛОНА

Старика звали Пенчо, по крайней мере, так он представился. А молодой подумал и назвался Хосе. Новый шофер — щуплый, изогнутый, точно коряга, с нездоровыми шишками на суставах — с нами не общался, сосредоточенно следил за дорогой.

Молодому присутствие чужого явно не нравилось, я даже начал прикидывать, насколько он послушен старшему и не придет ли в его перегретую мексиканскую башку идея проявить инициативу и облегчить экипаж на одну персону… Пока что и он, и другие исполняли команды Пенчо с самурайским рвением. Мне позволили сесть позади, Хосе устроился рядом с шофером вполоборота, и неясно было, за чем он следит, за мной или за дорожной обстановкой. Прошманали карманы, отняли ножик, телефон; я проклинал себя, что не захватил рюкзак, хотя, с другой стороны, оно спокойнее даже. Мелочевку молодой покрутил, показал старику и вернул. За паспорт я сильно не волновался, там всё должно было быть в ажуре: вот я, а вот лошадь моя. Беда в другом: никак не позвонить.