– Все происходит по графику, господин префект, – растерялся генерал, догадываясь, куда клонит влиятельный собеседник, но не позволяя себе поверить в худшее. – Два батальона стражей приняли позиции у ваших миротворцев, а южнее, возле Седьмиц и до Пшенича границу держит жандармский корпус…
– Видимо, вы много смотрите телевизор, – прозорливо заметил префект. – А следовало бы организовать должным образом разведку. Вы в курсе, что час назад на мосту через Бжегусь взорваны два грузовика с вашими же стражами, отпущенными в отпуск. Тех, кто остался жив после взрывов… их не добили. Их изувечили, методично и жестоко. На месте уже работает бригада наших дознавателей и медиков. Так случилось, что эти грузовики Славии предоставила конфедерация, на машинах размещались специальные датчики сопровождения. Поэтому сигнал о взрыве немедленно пришел на спутник, и нам даже удалось получить несколько снимков.
У генерала отвисла челюсть.
«Какого дьявола? – хотел крикнуть он, но не произнес ни слова. – Если вы ставите маячки даже на подаренных вами же машинах и ведете за нами слежку, так какого дьявола вы не могли предотвратить гибель этих ребят?!»
Но вслух он сказал другое.
– Я благодарен вам, господин префект… Но мне еще не доложили… Я немедленно…
– Если бы это произошло неделю назад, – перебил сенатор, – все эти гнилые либеральные каналы стали бы визжать, что миротворцы сената потворствуют убийцам. Но завтра утром газеты выйдут с другими заголовками. Они будут вопить, что мы подло бросили молодое государство в самый тяжелый момент… То есть мне в любом случае придется отдуваться перед комиссией сената, генерал. Потрудитесь взглянуть на снимки. Там отчетливо видно, что ночью на мосту действовал один человек. Один террорист, генерал! Естественно, он весь в черном, лицо закрыто, ясно только, что это мужчина.
– Мы немедленно перекроем… – генерал схватился сразу за две телефонные трубки.
– Одну минуту, генерал. То же самое вы мне обещали две недели назад, когда прочесывали горы. Вы арестовали кучу народа, преимущественно пастухов и доярок, но этого человека не нашли. Вы доложили, что все активные партизаны вытеснены за границу либо схвачены. Сутки спустя были зарезаны двое дозорных у Малых Михачей, причем рядом с ними ночевали миротворцы. Но ловкий убийца не тронул солдат сената. Тогда мы не обратили внимания. В конце концов, что такое одна или две смерти на войне? Но теперь мне стало интересно, благодаря кому же я получу выговор в сенате! После взрыва грузовиков, а именно сорок семь минут назад, я поручил аналитическому отделу разведки сверить данные обо всех нераскрытых терактах и убийствах на территории крайщины за последний год.
Сенатор замолчал, отхлебнул из походной фляжки. У генерала было чувство, словно его через темечко прибивают к стулу длинным гвоздем.
– Вам интересно, генерал? Мне тоже, – уже мягче заговорил префект. – Мы выяснили, что семьдесят восемь процентов убитых принимали участие в карательных операциях на западе крайщины, точнее, в конкретном городе. Вам напомнить название этого городка?
– Не стоит, – генерал не выдержал и вытер пот со лба. Он вспомнил, во что превратился его предшественник, после того как принял из рук детей букет цветов на митинге по случаю освобождения. Нынешний командующий тогда был полковником, и до него долетели капли крови взорвавшегося начальника. У полковника руки тоже не были чисты, и до него, естественно, доходили слухи о расправах, учиненных покойным генералом, стоявшим у самых истоков сил самообороны. Кроме того, крутились и другие слухи, совсем уж неправдоподобные, основанные на сельских суевериях пятисотлетней давности…
– На сей раз наши автоматы взяли след, – префект деликатно уклонился от обсуждения взаимных обид малых народов. – Запросите свою разведку, поднимите нужных людей, и вы скоро поймете, кого же надо искать. Он один, генерал. Со своей стороны могу обещать вам поддержку с воздуха, но не на земле. Мы не можем после официального отхода снова вторгаться на ваши суверенные земли. Я вам пришлю монеру с двумя пилотами, они помогут поискам. У меня только одна просьба…
– А?.. Да, конечно… – Генерал оторвался от неприятных снимков, возникших на соседнем экране. Человек в мешковатой одежде, с закрытым лицом бродил среди горящих останков и калечил раненых. Генерал был изумлен, насколько высокого качества достигла орбитальная оптика. Несмотря на темное время суток, на нескольких кадрах было отчетливо видно, как ночной убийца выкалывает раненым глаза и наносит удары ножом в пах. На другом кадре было видно, как убийца стартовал с земли при помощи реактивного пояса. Следующий кадр – заливая реку светом прожекторов, на воду садится ощетинившаяся антеннами бирема второго телеканала.
– Какая просьба, господин префект? – очнулся генерал.
– Очень простая. Когда вы его поймаете, отдайте этого парня мне. Да, да, не смотрите на меня так. Посудите сами, генерал. Если вам удастся взять его живым, то придется его судить. А на суде он может рассказать много лишнего. Кстати, я вам не сообщил, что вместе с бригадой медиков на том злополучном мосту уже сели три монеры с журналистами? Ничего не поделаешь, генерал, хоть сбивай их из эвфитона, ха-ха-ха! Такой уж докучливый народ. Вот я и говорю, что суда не избежать, а мало ли на что озлоблен этот парень. Вы лучше передайте его мне, как душевнобольного, а мы его поместим в лучшую клинику, и всем будет известно, как гуманно поступили военные власти новой свободной Славии… Кстати, вместо тех двух взорванных грузовиков, я мог бы послать вам десяток новых, и новую командирскую монеру с силовой защитой четвертого уровня и готовым экипажем. Мне кажется, что руководитель вашего ранга должен иметь личный воздушный катер. Как вы на это смотрите, генерал?..
Когда все вопросы были улажены, префект отключил дальнюю связь, крутанулся на стуле и устало взглянул на двоих молчаливых людей, все это время неподвижно сидевших в затемненном углу кабинета.
– Ну как, я все сделал правильно? – спросил префект. – Клянусь Гермесом, у меня от этого тупого индюка в погонах изжога начнется. Вам пришлось отдать ему колонну новых машин…
– Дело стоит того, – сказал блондин с незапоминающимся лицом. Он был одет в очень свободный свитер и широкие светлые брюки, а на коленях держал плоский металлический чемоданчик. На запястье блондина и на брелоке чемоданчика синхронно вспыхивали крохотные лампочки.
– Мне кажется, это опасный маньяк, – медленно выговорил сенатор.
– Нас часто вызывают впустую, особенно руководители интернатов для больных детей, – сказал из темноты мужчина. – Однако в этот раз ошибки нет. Этот маньяк нам нужен.
– Руководство академии вам очень благодарно, сенатор, – таким же бесцветным голосом произнесла женщина, сидевшая рядом с блондином. Префект встречал эту парочку четвертый раз и все время забывал спросить, не родные ли они брат и сестра. Женщина также носила свободную, не стесняющую движений одежду из очень редких полимерных материалов. В подобной одежде префект, в силу своих армейских обязанностей, неплохо разбирался. Он способен был молниеносно отличить обычную синтетическую шерсть от мягкого кевлара высочайшей пробы. На коленях у блондинки моргал лампочкой серый чемоданчик.