Мертвец на прогулке. Как раз подходит для времени суток, и макияж не будет заметен через окошко парадной.
Я дважды провожал к этому дому Ксану и дважды ждал на улице. Мне не приходило в голову напроситься в гости, мне не приходило в голову прийти сюда поздно ночью с цветами. Это было давно, миллионы лет назад, а может быть, на прошлой неделе. Теперь никто не подскажет точно, потому что память изогнута и вывернута. Моя память, как кусок воска, разогрета и уложена в нужную формочку их чуткими руками. Из меня сделали ходячий автомат с ограниченным набором функций.
Сибиренко и его команда — скрытые настоящие разработчики, а не те, что вкалывают в отделе перфоменса. Одного они не учли, что профессиональный следак не сможет избавиться от своих привычек. Я следил за Ксаной через «не хочу». Я не смел ее упрекнуть, но отважился нанять Коко. Ксана оставалась на пьедестале, на который никто не имел права косо посмотреть, но я позволил подкапываться снизу.
…Это старое здание, построенное еще в середине прошлого века. Мне оно очень нравится, несмотря на плохую покраску и неудобные балкончики, несмотря на удаленную парковку и разбитое крыльцо.
— Кто там? — спросил хриплый женский голос, и я его сразу узнал.
Засияло окошко «домового», но та, к кому я пришел, не торопилась отпирать. Она возилась в дебрях квартиры, чем-то гремела и, кажется, разговаривала еще одновременно с двумя людьми по скрину. Наконец на фоне стены в мелкую клетку появилась тень. Скрин «домового» зарябил; так бывает, когда подходишь вплотную к переговорному устройству со своим включенным скрином. Женщина приближалась, не прекращая вполголоса болтать.
Я ждал, хотя очень тянуло спрятаться за угол. Я не мог позволить себе ошибиться; кроме того, на все сто был уверен, что за мной наблюдает живой охранник. Как раз в такой дремучей развалине, где двери вышибаются кулаком, а подростки норовят облить скрин краской, может сидеть настоящий буйвол-консьерж с лицензированным шокером. Посему я сотворил самую сладкую улыбку, и припудренная личина Дракулы стала еще страшнее.
Во всяком случае, женщина меня не узнала.
— Ох, простите, — прошамкал я, горбясь и потирая ладонью щеку. — Ошибся, ошибся, красавица…
Она даже не удосужила меня ответом, дернула бровью и отключилась. Я не стал торопиться, не спеша извлек скрин, изобразил на лице недоумение. Я был жутко удивлен собственной ошибке. Я решил, что если за мной наблюдают, то не стоит резко убегать с крыльца, это покажется вдвойне подозрительным. На камеры райотдела и федералов мне наплевать — до завтрашнего дня никто не станет заниматься расшифровкой. Если же выскочит живой охранник с пылким желанием размять руки, я найду, чем его удивить.
Мне не терпелось подняться наверх одному, но сдерживали кое-какие обязательства. Если не выполнить эти обязательства, могут сделать очень больно. Потому что некоторые люди терпеть не могут проигрывать.
Я переключился в личный доступ и нашептал в микрофон пароль. Коко возникла на экране мгновенно — наверное, работала в сети, плела очередную интригу.
— Я слушаю, котик…
Она с неподдельным интересом осмотрела мой приклеенный нос и прочую бутафорию. Очевидно, все-таки артист из меня никудышный, если меня разгадывают с первого взгляда.
— Передай поклон мамочке, она была права. Я нашел англичанку.
— Вот как? — У Коко раздулись ноздри. — И где эта сучка?
— Я возле ее порога, и у меня есть ключ. Возможно, она не одна.
— Донна Рафаэла будет счастлива принять участие в нашем разговоре, — мурлыкнула блондинка. — Она до сих пор плачет о бедной пианистке…
— Поторопитесь, я не могу тут торчать вечно!
Я свернул салфетку и в ту же секунду услышал приближающиеся шаги внутри парадного. К счастью, это не был охранник, а всего лишь старушка с живым котенком в клетке. Хотя вполне возможно, что котенок был самым обычным кибером.
В наше время ничему нельзя верить; за последние сутки я в этом неоднократно убедился.
Я улыбнулся старухе коронной улыбкой вампира, и она в испуге потянулась к кармашку на боку.
В наше время никому нельзя верить, а особенно улыбчивым незнакомым мужчинам, если они появляются у вас во дворе среди ночи.
Теперь я почти не сомневался, что охранник держит палец на кнопке вызова наряда. Я не стал ждать, пока бабуля поднимет тревогу, и не спеша ретировался через двор, чувствуя затылком ее подозрительный взгляд. Я немного раскачивался при ходьбе и подволакивал левую ногу. Завтра она будет взахлеб описывать соседкам и милиции мою внешность, но утром история перелистнет страницу.
Утром мне будет на все наплевать.
Я даже не успел купить в автомате жвачку, как подлетели два «князя Святослава», каждый о шести колесах и с кевларовой оплеткой на окнах. Боковая дверца поднялась, и меня обдало холодом от ослепительной улыбки донны Рафаэлы.
— Извращенец, — коротко прокомментировала она, разглядывая мои накладные брови и поигрывая кожаным стеком. — Коко, я тебя умоляла не подсовывать мне больше этого извращенца.
— Прошу вас, донна, — из темноты салона защебетала Коко, — парень вычислил ту рыжую гниду, из-за которой погибли Катя и Лиз.
— Катя и Лиз… — задумчиво повторила Рафаэла. — Они не были моей собственностью, а вот собачек я оплакиваю до сих пор… — Белокурая «эсэсовка» пожевала губами. — Кто мне возместит стоимость собачек, уж не этот ли ряженый с приклеенным хоботом? Хочешь отработать хоботом свои грешки, а, красавчик?
Непохоже, чтобы она оплакивала кибердогов, однако сама постановка вопроса привела меня в ярость. Но я прекрасно сознавал, что оба джипа набиты вооруженными «амазонками», поэтому удержался от ответа.
— Она живет в этом дворе? — спросила Коко, с брезгливостью рассматривая кроны столетних тополей и мрачные сталинские постройки.
— Коко, ты объяснила ему, что подставу я не прощу?
Я повернулся и зашагал во двор.
Консьерж вихрем выскочил, наружу, едва я начал копаться в ширинке перед крыльцом. Я изображал острое нетерпение, подпрыгивал в круге света и никак не отреагировал на его окрик. Пока он резко не схватил меня за плечо.
Мальчишка, лет двадцать, не больше, наверняка студент. Я убрал в карман шокер и оттащил его на газон, под дерево. Коко, донна и четыре ее девушки уже были на крыльце.
— У нас максимум пять минут.
— Который этаж? В лифт не заходите!
— Белла, встань за дверью! Нора, что на опознавателе?
— Чисто, хозяйка. В этой дыре нет даже стационарного слежения…
— Я и так вижу, что здесь живут одни вонючки. Вонь, как в заднице у хорька!
— Ну, красавчик, это ее дверь?
— Да, — сказали.
Это была моя дверь. Я ее узнал, это была моя дверь и моя квартира. Я в ней жил последние восемь лет и никогда в жизни не переезжал ни в какие фешенебельные высотки. И никогда не получал служебную площадь от корпорации.