Мы у экрана телевизора снова беспомощно переглянулись.
— Круто! — выдавила Андрюхина сестра. — Это что, она при всех засосала «Веселого роджера»?
— Ошизеть! — согласился Андрей, — Может, мы чего не знаем» может «Роджер» это… того, разрешили? Ян, ты у нас спец по порошкам, не слыхал?
Я отрицательно покачал головой. На самом деле я никакой не спец, просто бабушка моя занимала серьезный пост в разрешительной системе по лекарствам. Я тогда подумал, что, конечно, «Роджер» никто не легализовал, и вряд ли в Думе все настолько рехнулись. «Веселый роджер» бил по мозгам в три раза сильнее, чем устаревшее «экстази», и, по слухам, помимо физической выносливости приносил совершенно необычные ощущения. Человек мог танцевать четыре часа в одной майке на морозе, и ничего ему не делалось. Мог залезть в прорубь и спокойно болтать с товарищами, сидя по уши в ледяной крошке. Кроме того, человек болтал даже с теми, кто находился от него за много километров, и с теми, кто умер.
Забористая штука — этот «Роджер», если не переборщить с дозой. Помнится, в том году только на питерских дискотеках откинулось около сотни моих ровесников…
— Все это фигня, — сказал я. — Она съела простой порошок от кашля, нас разыгрывают!
— Во-во, — протянул Андрюха. — Не хочешь поменяться местами с тем чуваком? Его тоже, по-твоему, разыгрывают?
— Это задница, дамы и господа, — объявила с экрана повеселевшая ведущая. — Но задница — не там, где вы думаете. Если «оранжевые» потеряют участника, то это всего лишь пятьдесят очков им в минус и некоторые потери для тех, кто поставил на них деньги. Как я рада, что мне нельзя никому симпатизировать, хэх! Задница состоит в том, что, как нам передают, в ряде регионов узколобые местные начальники пытаются помешать просмотрам нашей программы и пытаются помешать сделать ставки в сетевых тотализаторах…
Номер первый «пурпурных», тощий седой мужчина, попал не в самое приятное положение. Это мягко говоря, а если честно, то никому из нас не хотелось бы угодить на его место. Номер первый привязан к рельсам, окружающим строительный котлован. Стройка закрыта так давно, что со дна котлована поднялись уже хлипкие деревца, а склоны начали рассыпаться и зарастать кустами. Однако рельсы на насыпи в полном порядке, и по ним очень медленно катится строительный кран. Пока еще кран на противоположной стороне котлована, кабина машиниста висит в двадцати метрах над землей, дверца прикручена проволокой. Исполнители проворно спрыгивают и отрывают заранее подпиленную железную лесенку. Оператор с вертолета берет крупным планом стройку. Озера грязи, штабеля ржавых лесов, покинутые вагончики. Здесь наверняка нет даже бомжей и диких собак. Затем оператор демонстрирует внутренности кабины: приборная панель разбита, зато светятся часы.
Осталось сто одиннадцать минут. Глаза номера первого.
Смотрится впечатляюще…
…— Выслушай меня внимательно и дай знать, если ты с чем-то не согласен. — От губ Коко пахнет табаком и сладкой помадой. На висках готовится вспыхнуть очередной фейерверк. — Я маюсь дурью с тобой только потому, что попросила мамочка. А мамочку попросила ее сестра. Задумайся, милый. Твоя киса не работает ни в каком лесном кооперативе, не проходит по базе и обнимается с людьми, от которых тебе нравится держаться подальше. Я могу прямо сейчас вернуть тебе деньги, и мы простимся друзьями… Но я этого не сделаю, угадай, почему?
Меня так и подмывает сказать: «Потому что я тебе нравлюсь?», но Коко не шутит. Я вообще не уверен, способна ли она воспринимать чужой юмор или смеется исключительно собственным остротам.
— Я не выкину тебя, потому что минуту назад пострадал человек нашей мамочки. Пострадал в твоей машине, и теперь получается, что затронуты интересы «Кролика». Я не выкину тебя, но ты никому ни слова не скажешь о своей киске. Ни здесь, у донны, ни в другом месте. Молчи, иначе нам никто не будет помогать.
— В моей машине?! Вот черт… — Я пытаюсь себе представить, какой силы должно быть землетрясение, чтобы вызвать ДТП в городской черте. — Ведь мы договорились, что «опель» отправят в гараж?!
— Мамочка передумала, вот и все. Она решила посадить в машину одного хорошего мальчика, внешне похожего на тебя. На паркинге возле твоего дома на мальчика в «опеле» напали трое. Не раздувай щеки, котик! Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Если бы его, то есть тебя, хотели убить, то убили бы. До того как выскочила охрана, его слегка помяли и очень настойчиво уговаривали «прекратить охоту», а после заметили, что это не месье Полонский. Это то, что мне рассказала мамочка.
— Но мне никто не угрожал…
— Можешь гордиться, теперь у тебя есть враги. Кто-то почуял, что ты взял верный след. Ну что, котик, возвращаемся?
— Нет, мы пойдем дальше.
Коко впервые смотрит без усмешки:
— Ты сам этого хотел, милый…
…«Оранжевые» нашли номера первого из команды «пурпурных». Их ярости не было предела, мужчины чуть не избили своих девушек-сенсориков. На то, чтобы выбраться к стройке, у «оранжевых» ушло почти полчаса и масса физических усилий. Они преодолели реку, несколько кварталов шли по колено в воде, под проливным дождем. В какой-то момент сенсорикам показалось, что надо свернуть к старому вокзалу, группа потеряла четверть часа на прочесывание зала ожидания, пока не выяснилось, что причиной сбоя стала компания бомжей, поселившихся в камере хранения.
Теперь мы видим — город не маленький, и в городе почти не осталось жителей. Замечательный полигон для игры, не нужны затраты на строительство декораций. Операторы очень ловко отворачивают камеры от названий улиц и вокзальных табличек, они следовали за командой по пятам. Особая иезуитская хитрость в том, что вертолеты оборудованы приборами ночного видения и высокочувствительной аппаратурой. Это для того, чтобы прожектор с вертолета не упростил команде поиск. Участники и так неплохо оснащены, они волокут на себе альпинистское и глубоководное снаряжение, оружие и взрывчатку, аптечки «скорой помощи» и сварочные аппараты. Никто не ограничивал команды в выборе поклажи, можно было брать все и всех, кроме профессиональных медиков и таежных следопытов.
Быстрый перескок в спальный район, где вода затапливает накренившиеся пятиэтажки. Команда «зеленых» никак не может взять «верхний » след: то ли мешают молнии и повышенная ионизация атмосферы, то ли сенсорики не в лучшей форме.
Короткой строкой обзор тотализаторов. Акции «оранжевых» прекратили падение, все ждут, как же поступит капитан команды с чужим игроком. Мы тоже ждем, мы вчетвером буквально прилипли к эк-Рану и забыли, как правильно дышать.
— Януш, они вытащат его? Они спасут чужого?!
— Не может быть, чтобы они позволили его разрезать!
— Все может быть, дурак! Ты что, не прочел, сколько команда потеряет в таком случае?
Я прочел. Команда может быть дисквалифицирована, если сумма ошибок превысит некую черту. Реанимировать чужого игрока — это колоссальная ошибка, можно потерять в деньгах и очках больше, чем при гибели двух своих игроков. Очень сложно угадать, что произойдет, слишком многое зависит от зрительских симпатий.