Старушка глубоко вздохнула и трясущейся рукой бросила кости. Кубик долго катился и постоял на ребре, прежде чем показать на своей верхней грани одну белую точку. Счастливица-старушка нервно захихикала и посмотрела в окно.
— Гроза кончилась, — сказала она. — И не смейте за мной подглядывать! Я нахожусь под защитой правил, утвержденных Учредительным комитетом!
Она передвигалась слишком быстро для женщины такого преклонного возраста, катилась с холма, как колобок. Внизу виднелись полипластовые строения копей и подъезды к руднику. Полуразрушенные кабины фуникулеров, некогда оставленные на канатной дороге над карьером, со скрипом раскачивались на ветру.
Погода наладилась, небо посветлело, капли дождя заискрились на дороге и на траве. Старушка добежала до раскрытых ворот, в которые одновременно могли въехать пять грузовиков. Там, схватившись за сердце, она постояла в некотором замешательстве.
В этом забытом богом и людьми уголке царила тишина, лишь было слышно, как где-то отдаленно каркают птицы да скрежещут канаты воздушки. С дальнего холма за ней наблюдали король без имени, девчонка, хам лесничий, бойкий юнец, вертихвостка в костюме королевы и посторонний, назвавшийся гостем хозяина. Чтобы они не заметили, что она робеет, старушка гордо задрала голову и, перешагивая через столетний хлам, решительно направилась к ближайшей бетонной коробке.
Вышла она через час, с перемазанным лицом, приятно взволнованная, как влюбленная девушка перед венчанием. Она где-то потеряла свою коричневую шляпку и обеими руками волокла по дороге большой пластиковый мешок, наполненный чем-то тяжелым. Пот струился у нее по лицу, под мышкой торчал зонтик.
Они ждали ее, усевшись на гранитные валуны, отваленные при разработке карьера. Йюл первым заметил ее и удивленно присвистнул.
— Уйдите все! — взвинченно закричала бабка. — Убийцы!
Размахивая зонтиком, она истерично кричала, что у нее больное сердце, и требовала, чтобы они ушли. В конце концов все направились к замку, постоянно оглядываясь на ее согбенную фигуру, волочащуюся по дороге.
— Черт побери, — растерянно говорил Йюл, запуская пальцы в свою кудрявую шевелюру, — неужели у нее столько алмазов? Просто не верится.
— Алмазов Селона хватит на всех. — Король отдувался и вытирал кружевным платком вспотевшее лицо.
— Это из достоверных источников?
— Абсолютно.
— Интересно, она может брать там алмазы несколько раз или это разрешено сделать только однажды? — поинтересовалась Ронда.
Король пожал плечами.
— Как вы думаете, королева, не будет нарушением правил, если я сброшу эту чертову мантию?
— А зачем сбрасывать? Она вам так идет, — кокетливо ответила Ронда. Король наклонился к ней, бормоча какие-то любезности.
Скальд с Анабеллой шли последними.
— Я хочу предупредить вас, Анабелла, — тихо и быстро говорил Скальд. — Ни при каких обстоятельствах не прикасайтесь к этим камням. Ваш отец просил меня вызволить вас отсюда, и я постараюсь это сделать, но вы должны меня слушаться. Вы поняли?
Вид у девочки стал виноватым. Она беспокойно теребила подол своего пышного голубого платья.
— Я заставила вас прилететь сюда, Скальд, простите… Папа тоже всегда просил меня слушаться, но я все равно влипла в историю.
— Не плачьте, пожалуйста. Как все получилось?
— Я узнала о конкурсе случайно. Мы шли с подругой по улице, к нам подошла незнакомая женщина и рассказала об условиях. У нее был такой доброжелательный вид… Подруга стала отговаривать меня, вернее, она сказала, что мне не стоит и пытаться.
— Вас это задело.
— Да.
— Мне бы это тоже не понравилось.
— Правда? Значит, я не такая уж непроходимая дура?
Детектив улыбнулся.
— Надежда еще есть. В чем состоял конкурс?
— Нужно было описать всадника, его появление, облик, мысли…
— Его мысли? Мысли призрака?
— Ну да. А вы считаете, у призрака не может быть никаких мыслей?
— Не знаю. Я еще никогда не был знаком с призраками. И вы написали столь выдающийся опус, что победили.
— Да, увы, — вздохнула Анабелла. — А потом… Успех вдохновляет. Но и ослепляет. Вы меня понимаете? Просто какое-то затмение нашло. А уж когда мама отпустила меня, я вообще возгордилась. Тщеславие — это порок. Папа всегда так говорил.
— А о чем думал ваш всадник, простите? Тот, мысли которого вы выдумали?
Девочка оглянулась на старушку с мешком, изнемогающую под тяжестью обретенных богатств.
— О том, как противны люди, поклоняющиеся золотому тельцу, озабоченные только тем, как обогатиться, — горячо сказала она. — Они не знают, что такое настоящие чувства — любовь, дружба, верность! Они мне, то есть ему омерзительны, понимаете? Настолько омерзительны, что…
Она испуганно взглянула на Скальда.
— …что их не жалко и убить?
— Теперь я так не думаю! — заплакала девочка.
— Но в своем сочинении вы написали об этом, да?
Она кивнула, глотая слезы.
— Он должен знать, что я не такая! Я скажу ему это, я смогу убедить!
— Анабелла…
— Я не верила до последней минуты. Но когда я увидела все это — замок, холмы, этих людей в костюмах, словно из сказки, я поняла, физически почувствовала: он есть. Его просто не может не быть! Он необходим этому месту! Он придет, когда наступит ночь, и заберет меня! — Она плакала, и Ронда с королем уже несколько раз оборачивались. — Я уже столько раз видела во сне, что он увозит меня на своем страшном коне…
— Успокойтесь.
— Я ненавижу это слово! Ненавижу это детское платье, в котором выгляжу, как уродина! Я уже не маленькая!
— Взрослые тоже иногда нуждаются в утешении, — твердо сказал Скальд и взял девочку за руку.
Кое-как доковыляв до замка, бабка с оханьем взобралась на второй этаж и заперлась в одной из спален. Она никому не позволила помочь ей дотащить мешок. Йюл прогуливался рядом с ее комнатой, время от времени припадая к замочной скважине ухом и глазом, но старуха всякий раз чувствовала его приближение и ругалась страшными словами. Звать ее к ужину послали Ронду.
— Просто щеки горят, — пожаловалась та, спустившись. — Такого наслушалась… И как только она может так выражаться?
— Что она там делает? Алмазы прячет? — жадно поинтересовался Гиз.
— Поет какую-то старинную песню про пиратов, про мертвецов… Ужас! — Ронда передернула плечами.
— Если она спятит, нам придется туго, — заметил король. — Зонтиком она владеет мастерски.
Когда бабка спустилась к ужину, все ждали ее, словно какую-то знаменитость. Сама она нервничала, пугаясь раскатов начавшейся грозы, и выглядела странновато: раздалась вширь и передвигалась по гостиной как-то неуверенно.