Вождь отошел в сторону, уступив место Александру, — по-прежнему словно оглушённый, погружённый в мир новых, потрясших его чувств.
— Грайн, — тихо сказал Хеб.
Дизи сразу проснулся. Он понял, что Хеб опять уйдет, и ему нужно снова помогать. Нельзя сказать, что это нравилось Дизи, но перечить старшим было не в традициях их народа. Хеб положил свою горячую руку мальчику на лоб, тот сосредоточился, пульс у него стал учащенным, а у Хеба совсем пропал.
Хеб вышел из каюты и тихо прикрыл дверь.
— Вы отвлекаете меня от работы, господин Тугерао, — раздраженно сказал Александр Рыжий. — Говорите побыстрее. Я слушаю вас.
Он встал и подошел к клетке со щеглом, стоящей на подставке посреди рубки управления кораблем, откуда Александр всегда вел важные переговоры.
Щегол капризничал, отказывался клевать просо, которое Александр щедро подсыпал ему в кормушку, и беспокойно вертел своей яркой красно-черной головкой. Казалось, даже ему действовал на нервы этот нахальный Тугерао, седовласый офицер в военизированной форме организации, с которой мало кто отваживался спорить
— Господин Александр, не забывайте, что разговор с вами санкционирован "Нотой", — со снисходительной улыбкой сказал Тугерао. — Вы не просто проверите содержимое вашего сейфа, вы проделаете это на наших глазах — не отключая обзорных экранов.
Александр покраснел от гнева. Его красно-рыжие волосы запламенели ещё ярче, а щегол принялся яростно долбить клювом семена репейника.
— Как член Галактического Совета я обладаю неприкосновенностью.
— Частичной неприкосновенностью. — Офицер закурил и пустил струю дыма в экран, прямо в лицо повернувшемуся к нему Александру. — Мне дано право лишить вас этой совершенно излишней, на мой взгляд, привилегии, и я исполню это незамедлительно. — Он смачно, перекатывая во рту каждое слово, будто пробовал его на вкус, произнес стандартную формулу, превращавшую высокопоставленного чиновника в рядового гражданина Галактики. Рыжие брови Александра медленно поползли вверх. Закончив, Тугерао несколько мгновений наслаждался произведённым эффектом. — А сейчас вы пройдете в свой кабинет и вскроете сейф.
— Я не позволю рыться в своих бумагах, — теперь уже побледнев от бешенства, так, что с его круглого лица исчезли веснушки, сказал Александр. — И если вы ошиблись в своих… — он искал подходящее слово.
— Можете свои бумаги употребить по их прямому назначению, — вкладывая в слова оскорбительный смысл, неожиданно злобно сказал Тугерао. — Свои важные секреты про параллельные миры, которые всем давно известны, оставьте себе! Нам нужен ребенок, который прячется в вашем личном сейфе.
Никак не меньше десяти секунд Александр смотрел, как Тугерао пыхтит сигаретой.
— Кажется, я понял, в чем дело, вы больны, — с облегчением сказал он наконец. — Немедленно обратитесь к своему врачу. Извиняю вас за…за несдержанность.
— К сейфу! — рявкнул Тугерао.
Внезапно его побагровевшее лицо исчезло с экрана, вместо него возникло другое, встревоженное, но доброжелательное. Оно показалось Александру знакомым.
— Господин Александр, — быстро произнес мужчина, — я приношу свои извинения за грубость моего подчиненного. Он получит дисциплинарное взыскание.
Александр вспомнил этого типа. На Забаве тот обратился к нему с просьбой осмотреть багаж. Это был диктор "Зимы", ведомства, подчиненного "Ноте".
— Пять лет тюрьмы за неуважение к члену Галактического совета, потребовал Александр, снова усаживаясь в кресло перед дисплеем.
— Вы были лишены своей неприкосновенности, — с мягкой настойчивостью, в которой скользило явное желание найти компромисс, произнес диктор. — Мы просим вас о содействии, только и всего. В случае положительного результата…
— Что это значит? — перебил Александр.
— В вашем сейфе находится ребенок. Как только вы обнаружите его, то сразу развернёте "Росу" и отправитесь в район шестого посадочного кольца Забавы.
— Час от часу не легче, — пробормотал Александр. Он даже уже не мог сердиться на эти чертовы "Ноту", "Зиму" и иже с ними. — Вам не кажется чрезмерным не только ваше предположение о нахождении в моем сейфе ребенка, но и требование нарушить график моего следования?
— Ничуть.
— Мы уже в районе Большого перекрестка. Следуя моему приказу, экипаж приготовился к гиперскачку, почти вся команда находится в анабиозе, вы знаете, что не все легко переносят пространственно-временные смещения…
— Немедленно отмените гиперпереход!
Александр усмехнулся.
— Только в случае "положительного результата".
— Я не намерен шутить. Если вы откажетесь выполнить наши требования, я объявлю вас вне закона. "Роса" будет немедленно арестована С-патрулем до выяснения всех обстоятельств.
— Так, давайте покончим с этим, — раздраженно сказал Александр и поднялся. — Мне надоели пустые споры. Надеюсь, мой проход по коридору не требует фиксации камерами наблюдения?
Диктор кивнул. Глаза у него были настороженными.
Оставшись один, щегол доклевал всех мучных червей и муравьиных куколок, закусил кусочком яблока, попил водички и начал свой бравурный послеобеденный концерт. Он пел от души, звучно и радостно, до тех пор, пока не погас глазок в стене напротив пульта связи. Это означало, что наблюдение за происходящим в рубке отключено из-за отсутствия в ней людей.
Щегол спрыгнул с жердочки, поднял лапку, ловко просунул её через прутья клетки и скинул крючок на дверце. Птица выпорхнула наружу, и через мгновение превратилась в Хеба. Хеб откуда-то из пустоты извлёк неподвижного щегла, потормошил его и положил медленно приходящую в себя птичку в клетку. Потом подсыпал в кормушку семян овса и мягким пружинящим шагом вышел.
Мальчик лежал в сейфе, свернувшись калачиком, и сладко спал. Александр стоял и не мог отвести от него глаз. Диктор что-то кричал у него за спиной — Александр загораживал ему обзор. Спохватившись, он отошел, и диктор сразу замолчал. Они встретились глазами. У диктора был торжествующий, даже счастливый, вид.
— По, гиперпереход отменяется, — сказал Александр, связавшись с центральной рубкой. — Отбой…
— Есть отбой, — ровным голосом отозвался штурман.
— Новый курс — район шестого посадочного кольца Забавы.
— Слушаюсь.
— Благодарю вас, господин Александр, — с облегчением сказал диктор. Я ни минуты не сомневался в вашей порядочности. Пожалуйста, как можно дольше не тревожьте мальчика. Предупреждаю: никаких расспросов! Не пытайтесь что-либо выведать у него. Последствия могут быть просто непредсказуемыми… До встречи через шесть часов. — Экран погас.
Александра внезапно и беспричинно затошнило. Он подошел к сейфу и посмотрел на ребенка. На вид тому было лет семь, он по-прежнему лежал очень спокойно, словно его не беспокоили ни разговоры, ни яркий свет. У таких темноволосых малышей и глаза должны быть темными — черными или темно-карими…