Напрасно потратив на их поиски целый час, он спустился во двор и, повинуясь какому-то безотчетному порыву, вошел в покои Кора, занимающие весь первый этаж северной башни. Осторожно и неслышно ступая в полумраке, Ян миновал две комнаты и оказался у большой залы, некогда служащей брату и гостиной, и спальней одновременно.
Словно ледяная рука сжала его сердце…
Сквозь неплотно задернутые бархатные портьеры на окнах, выходящих во двор, струился мутный свет, и все здесь было, как прежде — тяжелый спертый воздух, пробирающий до костей холод, тусклое сияние множества золотых и серебряных вещей, которые всегда имели над Кором особую власть… И едва уловимый, опасный, устрашающий запах зверя…
Посреди залы, скорбно застыв на стуле с высокой резной спинкой, сидела королева. Она разговаривала с королем, который расхаживал вокруг нее, скрестив на груди руки. Ян замер в дверях и, оставаясь незамеченным, прислушался.
— Ты говоришь, волка убили почти сразу после… моей смерти? — Голос короля был хриплым. — Кто его убил?
— Любомир, — не поднимая глаз, очень тихо ответила королева. Ее бледное прекрасное лицо сияло в полумраке, как луна среди туч.
— Дорогой друг… — воодушевляясь, пробормотал король. — Я надеялся на тебя, Любомир… И что? Это действительно был оборотень?
— Какие глупости! — неожиданно горячо возразила королева. — Самый обычный волк, только черный и крупнее других. Мертвым его долго возили по деревням, чтобы успокоить крестьян…
— Это правильно, — кивнул король. — Кор правил долго?
— Долго и мудро, — подтвердила королева. — Твои опасения были напрасными. У Кора оказался настоящий талант. Никогда еще наш народ не жил в таком достатке…
Король просветлел лицом.
— На ком он женился?
— О, ты же знаешь Кора — он всегда был непрост… Он выбрал себе в жены настоящую принцессу. Очень горда, даже высокомерна, не в меру самостоятельна — но красавице, да к тому же еще и королеве, не пристало быть простушкой…
Король рассмеялся.
— Представляю ваши перепалки…
— Ну, нет, до этого дело не доходило, — улыбнулась королева. — Я не вмешивалась в их отношения.
— Внуки?..
— Двое… мальчик и девочка…
— А как… Ана?..
Ян не сводил с матери глаз и видел то, чего не замечал отец — королева очень волнуется, хотя изо всех сил скрывает это. Ей плохо, страшно. И ей все труднее говорить. Он выступил вперед и громко произнес, стараясь, чтобы его голос звучал весело:
— Вот вы где! Я обошел весь замок, пока нашел вас. — Он приблизился к окну и решительно раздвинул портьеры, впуская в комнату косые солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи. — Хватит сидеть в этом подземелье, словно узникам! Посмотрите, как хорошо на воле… Что такое? Отец, ты слышишь? вдруг обернулся он к королю. Тот насторожился, прислушиваясь, потом оба, не сговариваясь, бросились во двор.
Навстречу им со счастливым визгом и лаем выскочили несколько охотничьих собак. Дрожа от радости, они подпрыгивали, чтобы лизнуть хозяев в лицо, ошалело вертелись на месте и жадно обнюхивали их высокие сапоги.
— Стрела! Ворчун! Лис! Это вы, проказники? — взволнованно кричал король, трепля собак за загривки.
Неожиданно в воздухе громко захлопали крылья, и целая стая ловчих птиц закружилась над головой короля и Яна. Король в восторге засвистел, подставляя руку. На нее сверху камнем упал большой черный сокол. Не успели птицы с шумом облепить пустые клетки, висящие на столбе, как из конюшни донеслось ржание — заслышав знакомые голоса, заплясали на месте кони.
…Четыре жеребца стояли рядом в соседних стойлах. Ян с королем поочередно обошли их.
— Ян, это ведь Месяц… — потрясенно говорил король, обнимая за шею гнедого красавца-коня. — Ты не понимаешь, сын… Это мой любимый конь, он погиб, когда тебя еще не было на свете… — Глаза у короля подозрительно заблестели. — Здравствуй, Месяц… — Красно-рыжий конь фыркал и мягкими влажными губами теребил королю ухо.
Вторым оказался жеребец серой в яблоках масти, Град, конь королевы, третьим — черный, как смоль, Малыш. По привычке он сразу полез к Яну в карман за сахаром. У четвертого стойла король с Яном печально замерли.
Белый, как снег, дивной красоты конь стоял смирно, пригнув голову, и грустно прядал ушами.
— Ветер? — высоким трагическим голосом вскрикнула незаметно подошедшая королева. — Это ведь Ветер?!
Не дожидаясь ответа, она выбежала из конюшни на середину двора и отчаянно закричала, оглядывая молчаливые башни замка:
— Ана! Где ты? Ветер уже здесь, девочка моя! Мы ждем тебя! Папа здесь… и Ян…
Ответа не последовало, только встрепенулись птицы на клетках и испуганно залаяли собаки. Король хотел обнять жену, но она вырвалась и побежала в южную башню, где находились комнаты Аны…
До самого вечера королева бродила по замку, как безумная, и искала дочь. Король с Яном, опасаясь за ее рассудок, неотступно следовали за ней. Наконец поняв, что ее усилия напрасны, королева накинула на Ветра уздечку и вывела его из конюшни. Король пытался остановить ее, но королева измученным голосом сказала ему:
— Разве ты не видишь, Властислав? Это как в сказке, придуманной ребенком… Сбывается то, о чем я так мечтала когда-то — прожить с тобой новую жизнь, не делая ошибок… увидеть тебя молодым… и чтобы наш дорогой мальчик был снова жив… И это сбылось! Пусть теперь к нам вернется Ана. Пусть! В сказках всегда бывает только хороший конец…
Она решительно отстранила мужа и повела белого коня за ворота замка. На мосту она сняла с него уздечку, постояла, обхватив руками его теплую шею. Потом изо всех сил шлепнула коня по крупу. Конь заржал и галопом поскакал в долину, в холодные синие сумерки.
— Скачи, Ветер! — обливаясь слезами, кричала ему вслед королева. — И возвращайся вместе со своей хозяйкой!
4.
Рассекая грудью сырую пепельно-серую мглу, Ветер мчался так, будто за спиной у него выросли крылья. Широкая, как река, дорога, ведущая из замка, разбегалась по долине множеством других, но у Аны не было сомнений, по которой из них направить коня. Там, где на краю большого болота два лесистых холма наползали друг на друга, словно столкнувшиеся лбами бараны, в просторной ложбине раскинулся цыганский табор.
Гулко звенела под быстрыми ногами коня подмерзшая земля, мелькали облетевшие темные рощи, сжатые поля, низины и холмы, и когда небо посветлело, всадница наконец различила в белесой дымке впереди себя островерхие шапки цыганских шатров.
Густой едкий дым, смешиваясь с туманом, далеко стелился по округе, и Ана сразу почувствовала неладное — слишком много костров пылало в таборе. У ближайшего из них, где сидели одни мужчины, она спешилась. Лица цыган были хмурыми, каждый держал в руках крепкую палку или длинный нож.